— Очень дотошный банкир, — заметил Мандель. — Все они жулики. Ему стоило бы навести справки хотя бы у дальнего родственника Ротшильдов.

— Возможно, он навел справки, потому что они были вместе недолго, а старина Эмори, надо сказать, всегда отличался медлительностью, где требовалось действовать решительно и энергично. Она и сама могла оказаться мошенницей.

Самуил Уинтерс? Нет, пожалуй. Предатель дела организации «Инвер Брасс» не стал бы так разглагольствовать.

— Так или иначе, — продолжил Варак спокойным тоном, — что касается миссис Ванвландерен, все вы теперь в курсе дела.

— А я — нет! — возразила Маргрет Лоуэлл. — Могу сказать, что «в курсе дела» — слишком расплывчатая формулировка. Мой бывший муж — шлюха, если можно так сказать, и его прибрала к рукам эта самая Фразье-Пайк.

— Вальтера? — воскликнул Сандстрем в присущей ему шутливой манере.

— Мой муж так часто ездил по делам в Лондон, что я уже подумала, будто он — консультант королевской семьи. При этом он постоянно поминал, что его банкиром там является Фразье-Пайк. В один прекрасный день мне в офис позвонила прислуга и сказала, что моему Казанове звонили из Лондона от Фразье-Пайка по срочному делу, но ей никак не удается разыскать его. Она дала мне номер телефона в Лондоне, по которому надо перезвонить. Я взяла и позвонила. С кем говорила, не знаю, думаю, с секретарем. Я сказала, что Лоуэлл на проводе для разговора с Фразье-Пайком. После чего жизнерадостный женский голос сказал: «Дорогой, я буду в Нью-Йорке завтра, и мы проведем целых пять дней вместе!» Я ответила: «Как мило!» — и повесила трубку.

— Она вращается в великосветских кругах для достижения своих целей, — усмехнулся Гидеон Логан. — А Энди Ванвландерен будет одевать ее в соболя и использовать, пока ему не надоест.

«Надо срочно менять предмет разговора», — подумал Варак. Если он прав в том, что предатель за этим столом, — и он все-таки прав! — все, что будет здесь сказано, дойдет до ушей Ардис Ванвландерен. Нельзя позволять опускаться до сплетни.

— По общей реакции, — сказал он доброжелательно, — можно прийти к выводу, что не перевелись еще авантюристки, обладающие невероятными способностями. Однако это не важно. — Он обвел всех внимательным взглядом. — Ардис Ванвландерен состоит на службе у вице-президента и прекрасно справляется со своими обязанностями, но к нам это не имеет никакого отношения. Давайте поговорим о нашем кандидате. Все идет по плану. Пресса Среднего Запада страны, начиная с газет Чикаго, начнет обсуждать заслуги Кендрика в обычных и редакционных статьях. Там хорошо осведомлены о его прошлом, в распоряжении газет материалы комитета Партриджа, телешоу Фоксли и собственной пресс-конференции. После этой нашей акции о Кендрике заговорят повсюду.

— Милош, а как это все организовано? — спросил Самуил Уинтерс. — Я имею в виду публикации в прессе и авторов статей.

— Мы сформировали в Денвере на вполне законном основании специальный комитет. Брошенное семя быстро взошло. Колорадское отделение партии оказалось в особенности активным, чему способствуют деньги спонсоров, пожелавших остаться неизвестными. Государственные функционеры рассматривают шансы нашего кандидата как очень высокие, кроме того, все это привлекает внимание и к Колорадо. Здесь или пан или пропал. Проиграть они никак не имеют права.

— Проблема легализации необходимых средств может оказаться весьма серьезной, — сказала Маргрет Лоуэлл.

— Здесь нет проблемы, миссис Лоуэлл. Деньги переводятся частями, не превышающими лимитов, установленных избирательными законами, которые, на мой взгляд, весьма странные, чтобы не сказать — таинственные.

— Милош, если мне понадобится юрист, я обращусь непременно к вам, — добавила Маргрет Лоуэлл, улыбаясь и откидываясь на спинку стула.

— Я снабдил вас списками с названиями газет и именами авторов редакционных статей и колонок, привлеченных к Делу...

— Которыми мы поддержим огонь в нашей печи, — прервал его Уинтерс. — Конечно.

— Естественно.

— Обязательно.

Кто же все-таки лжет, несмотря на то что все так единодушии!?

— Скажите, Варак, — спросил румяный Сандстрем, — основываясь на том, что мы знаем, и что вы нам доложили: наш кандидат ни на йоту не продемонстрировал желания участвовать в выборах. Ведь это крайне важно. Разве он не хочет занять этот выборный пост?

— Захочет. Он, можно сказать, из тех, кто немедленно выскочит из своего медвежьего угла, как только появятся условия для реализации его возможностей.

— Самуил, он что, тоже раввин?

— Вряд ли, мистер Мандель, — ответил Варак, позволив себе усмехнуться. — Я имею в виду... Вне всякого сомнения, это не важно.

— Милош, вы выражаетесь так осторожно, — заметил Мандель.

— Благодарю вас, сэр, вы очень любезны. Я хочу сказать, что в двух драматических ситуациях, одна из которых прямо угрожала его жизни, Кендрик выбрал самый трудный путь, потому что чувствовал, что сможет добиться перемен к лучшему. Первая — это когда он решил заменить коррумпированного конгрессмена, а вторая, конечно, кризис заложников в Маскате. Короче говоря, ему надо еще раз убедиться, что он и его способности нужны стране.

— Высокий полет, — сказал Гидеон Логан. — Он человек безусловно реалистического склада ума и трезво оценивает свою квалификацию. А если он заявит: «У меня недостаточно способностей»? Как это преодолеть?

Варак оглядел людей за столом с выражением человека, желающего быть понятым.

— Это символическое предположение.

— Как это? — спросил Мандель, снимая очки в металлической оправе.

— Например, нынешний госсекретарь, хотя его часто обвиняют коллеги и персонал Белого дома в том, что он слишком упрям и академичен, является самым трезвым в нынешней администрации. По своим каналам мне известно, что он заблокировал целую серию необдуманных действий, рекомендованных советниками президента. И это потому, что президент его уважает...

— Да его и следует уважать, — воскликнула Маргрет Лоуэлл.

— Думаю, Европейский союз без него распался бы, — предположил Уинтерс.

— Без него этого союза просто не было бы, — согласился Мандель, на обычно бесстрастном лице которого отразился гнев. — Он просто маяк рациональности в море ноющих неандертальцев.

— Простите, сэр! Можно ли слово «маяк» отнести к нашей символике? — спросил Сандстрем.

— Даже нужно! — заметил Гидеон Логан: — Наш госсекретарь, безусловно, символ интеллигентности. Да и вся нация уважает его.

— Он собирается подать в отставку, — сказал Варак.

— Что? — рванулся Сандстрем. — Его преданность Дженнингсу не позволяет ему этого.

— Но его чувство целостности не позволит ему остаться, — подвел черту Уинтерс.

— Однако из-за своей преданности, — вмешался Варак, — он согласился участвовать в конференции НАТО по Ближнему Востоку, которая состоится в миссии ООН на Кипре через три недели. Это одновременно и демонстрация единства, и возможность для президентского окружения найти замену, устраивающую конгресс. Потом он намерен уйти «по личным обстоятельствам», главное из которых — его разочарование в Совете национальной безопасности, где ему постоянно строят козни.

— А он объяснил все президенту? — спросила Маргрет Лоуэлл.

— По моим сведениям, нет, — ответил Варак. — Как отметил мистер Мандель, он человек рациональный и понимает, что гораздо лучше и легче для страны заменить одного человека, чем целый совет президентских советников.

— Трагично, — сказал Уинтерс, — но, похоже, неизбежно. Но как госсекретарь связан с Эваном Кендриком? Мне не очень понятно.

— В этом-то и есть символизм, — прокомментировал Эрик Сандстрем. — Ему следует понять, как это важно. Милош, я прав?

— Да, сэр. Если Кендрик поймет, что для страны спасительно, когда сильного вице-президента и союзники, и враги воспринимают как здравомыслящего человека, и что мир вздохнет с облегчением, он опять сделает свой нелегкий выбор и станет именно таким политическим деятелем.