– Это верно, сир, но мы живем в тревожное время. И потом, казнь не так уж необходима. Вы можете достичь желаемой цели способом, который позволит вам прослыть просвещенным и милосердным монархом.

– Прослыть? Я не ослышался?

– Я оговорился, сир. Остаться просвещенным и милосердным.

Казнь Джоранума выглядела бы как месть, а месть – всегда проявление слабости. А вы, будучи Императором, призваны с добротой – и даже по-отечески – относиться ко всем вашим подданным и к их убеждениям. Для вас, Императора, все люди равны.

– О чем это вы толкуете?

– О том, сир, что Джоранум нанес удар по священным чувствам микогенцев и вас ужаснуло его святотатственное преступление, его ложь, направленная на то, чтобы скрыть свое истинное происхождение. Что может быть лучше того, чтобы передать Джоранума микогенцам, и пусть они сами с ним разбираются? Вам будут рукоплескать за столь разумный подход к решению всеимперской проблемы.

– А микогенцы его казнят, как вы думаете?

– Очень может быть, сир. Их законы в отношении святотатственных поступков исключительно суровы. В лучшем случае его ждут пожизненное заключение и каторжные работы.

– Замечательно, – улыбнулся Клеон. – При таком раскладе я останусь гуманным и терпимым, а они сделают за меня грязную работу.

– Так оно и будет, сир, если вы на самом деле передадите Джоранума в руки микогенцев. Но и это может вызвать недовольство.

– Послушайте, вы меня совсем запутали. Что же мне делать в конце концов?

– Дайте Джорануму возможность выбора. Скажите ему, что во имя блага всех народов Империи вы призваны передать его в руки микогенского правосудия, но ваша гуманность подсказывает вам, что микогенцы могут обойтись с ним излишне сурово. Следовательно, в качестве альтернативы, он может удалиться на Нишайю, маленькую, отдаленную планету, откуда, как он утверждал, он родом, и прожить там остаток своих дней в покое и безвестности. Конечно, вы позаботитесь о том, чтобы он находился там под охраной.

– И тогда все решится?

– Безусловно. Для Джоранума возвращение в Микоген было бы равно самоубийству, а он на меня не произвел впечатление человека, склонного к подобным вещам. Он, несомненно, выберет Нишайю, и хотя это более разумный выход, он все равно унизителен. Став ссыльным на Нишайе, он вряд ли сумеет остаться во главе какого бы то ни было движения, направленного на захват Империи. Его партия, конечно же, распадется. Может быть, они какое-то время и будут устраивать демонстрации с ликом Джоранума на флагах, но, согласитесь, поддерживать труса – занятие не самое благодарное.

– Восхитительно! Как вы только до всего этого додумались, Селдон? – с искренним восторгом воскликнул Клеон.

– Ну, – пожал плечами Селдон, – мне показалось вполне естественным предположить, что…

– Не надо, – прервал его Клеон. – Я не жду, что вы мне скажете правду, а если скажете, я ее вряд ли пойму. Я вам вот что скажу… Демерзель уходит в отставку. Последние события дались ему нелегко, и он считает, что ему пора на отдых. Я с ним вполне согласен. Но без премьер-министра мне не обойтись, и с этой минуты им становитесь вы.

– Сир! – воскликнул Селдон в ужасе и удивлении.

– Премьер-министр Хари Селдон, – спокойно проговорил Клеон. – Император желает этого.

– Не волнуйся, – сказал Демерзель. – Это – мое предложение. Я тут пробыл слишком долго. Чересчур много было кризисов, и сейчас положение таково, что я просто-таки парализован в своих действиях Тремя Законами. А ты вполне логично становишься моим преемником.

– Какой из меня преемник? – с жаром возразил Селдон. – Что я знаю об управлении Империей? Император совершенно по-дурацки убежден, что теперешний кризис я разрешил, руководствуясь законами психоистории. Но ведь это не так.

– Это не имеет значения, Хари. Раз он верит, что у тебя на все есть психоисторические ответы, он будет тебя слушать, а этого вполне достаточно, чтобы ты стал неплохим премьер-министром.

– Да уж. Я его заведу в такие дебри…

– А я уверен в том, что здравый смысл – ну, или интуиция, если хочешь – приведут тебя к цели… с психоисторией или без нее.

– Но что же я буду делать без тебя… Дэниел?

– Спасибо, что так назвал меня. Теперь я больше не Демерзель, теперь я только Дэниел. Что ты будешь без меня делать? Например, можешь попробовать применять на практике кое-какие из идей Джоранума относительно всеобщего равенства. Он ведь эти идеи только излагал ради приобретения популярности, но сами по себе эти идеи вовсе не так уж плохи. Попробуй убедить Рейча помочь тебе. Он ведь принял твою сторону и оказал тебе неоценимую услугу, поборов в себе тягу к идеалам, проповедуемым Джоранумом, так что теперь он страдает, чувствуя себя в каком-то смысле предателем. Докажи ему, что это не так. Помимо всего прочего, у тебя будет возможность больше работать над психоисторией, поскольку в этом деле Император за тебя сердцем и душой.

– Ну а ты что будешь делать, Дэниел?

– В Галактике для меня найдется масса дел. Ведь Нулевой Закон еще никто не отменил, и я обязан трудиться на благо человечества, покуда понимаю, что это такое. И потом, Хари…

– Да, Дэниел?..

– С тобой остается Дорс.

Селдон кивнул:

– Да, со мной остается Дорс.

Он немного помолчал, потом крепко сжал протянутую руку Дэниела.

– Прощай, Дэниел.

– Прощай, Хари.

Сказав это, робот повернулся и, гордо подняв голову, зашагал прочь по дворцовому залу. Тяжелая мантия премьер-министра шуршала при каждом его шаге.

Селдон после его ухода еще долго стоял, не в силах пошевелиться. Но вдруг, совершенно автоматически, пошел следом за Дэниелом, к кабинету премьер-министра. Он ведь не успел сказать ему самого главного!

Немного помедлив у двери, Селдон вошел в кабинет. Там было пусто.

Мантия премьер-министра висела на спинке кресла около письменного стола.

– Прощай, мой друг! – произнес Хари в пустоту, и слова эти эхом отлетели от стен кабинета.

Эдо Демерзель ушел. Р.Дэниел Оливо исчез.