– Да. Но я не могу. Меня повесят.

– А если воспользоваться королевской амнистией?

– Я… – Боннет нервно принялся грызть заусеницу на пальце. – Тэтч мне этого никогда не позволит.

Сердце Бет бешено колотилось в груди.

– Мы могли бы тайком ускользнуть сегодня ночью: я и вы. Сейчас все озабочены только тем, что собираются делать там, вверх по реке. – И глянув направо, она уже в который раз подивилась, почему эта болотная топь называется рекой.

Боннет нервно улыбнулся, облизнув сухие губы и снова обдав Бет запахом бренди.

– Вы и я, – сказал он, протягивая пухлую руку.

– Да, – ответила она, делая шаг назад. – Бежать. Сегодня же в ночь. Когда хунзи канцо будет занят на реке.

Упоминание Тэтча мигом протрезвило Боннета. Он скорчил гримасу и опять принялся грызть заусеницу.

Не желая, чтобы он заметил в ее глазах отчаянную надежду, Бет Харвуд отвернулась к болотам. Возможно, подумала она, их потому и называют рекой, что вода в этих маленьких болотцах медленно перетекает из одного в другое. Вся вода здесь текла на запад, но так медленно, что это напоминало пропитку бисквита ромом, вечерние туманы тоже двигались в этом направлении; попав в них, можно было вымокнуть, как в настоящей реке. Она закрыла глаза. Называть эту трясину рекой – как это типично для всего ненавистного Нового Света: все здесь сырое, несформировавшееся, лишь отдаленно напоминает упорядоченное, цивилизованное восточное полушарие.

Она услышала, как за спиной зашевелился Боннет, и перед тем как повернуться к нему, Бет успела подумать: быть может, именно первозданность здешней природы – причина стремления сюда ее отца, причина, заставившая его взять ее с собой.

Боннет наклонился к ней, и в ранних сумерках она различила твердую решимость на его пухлом старческом лице.

– Я так и сделаю, – сказал он полушепотом. – Думаю, я должен. Думаю, если я отправлюсь вверх по реке, меня ждет конец… Хотя, без сомнения, мое тело еще будет дышать, ходить, и говорить, и выполнять приказы Тэтча.

– На борту вашего корабля хватит матросов, чтобы поднять паруса? – спросила Бет, так порывисто поднимаясь на ноги, что хижина зашаталась на своих опорах.

Боннет прищурился:

– «Возмездие»? Нет, нет, воспользоваться им мы не можем. Уж не воображаете ли вы, мисс, что никто ничего не увидит и не услышит, когда мы поднимем якорь, поставим паруса и покинем стоянку?! Нет, мы раздобудем шлюпку, что-нибудь, из чего можно будет соорудить мачту и парус, обернем уключины тряпками и на веслах пойдем вдоль берега, а там положимся на судьбу в открытом море. Господь более милостив, чем Тэтч. – Он внезапно ахнул и схватил ее за запястье. – Черт меня подери! Это ловушка? Тэтч подослал вас, чтобы проверить меня?.. Я же совсем забыл, ваш отец его компаньон…

– Нет, – резко ответила Бет. – Это не ловушка, я действительно хочу бежать отсюда. Давайте же немедленно займемся этой шлюпкой!

Боннет отпустил руку Бет, хотя, казалось, ее слова не слишком убедили его.

– Но ведь, как я слышал, вы с ними уже месяц. Почему же вы до сих пор не бежали? Мне кажется, что это куда легче было сделать на Нью-Провиденс.

Бет вздохнула.

– Это ни при каких обстоятельствах не было бы легко, но…

Еще одна птица захлопала крыльями рядом, и они оба нервно вздрогнули.

– И к тому же, пока мы не прибыли сюда, я не думала, что отец замышляет зло против меня, но теперь… в общем, он не замышляет ничего плохого, но… вот позавчера хотя бы, когда мы высаживались на берег, я порезалась. Мой отец был прямо вне себя от волнения, что моя рана может загноиться и вызвать лихорадку. Он сказал Лео Френду, что защитная магия карибов, – она с отвращением произнесла эти слова, – здесь не очень действенна, и им надо не спускать с меня глаз ни на минуту и оберегать… Только его обеспокоенность была какой-то отстраненной, обезличенной, это было не беспокойство отца о здоровье дочери, а скорее… ну не знаю, как выразить, ну может, беспокойство капитана за судно, от которого зависит его жизнь.

Боннет не слишком внимательно вслушивался в сбивчивую речь Бет. Он поправил букли парика, вновь облизнул губы, затем поднялся и приблизился к ней. На его пухлом лице появилась робкая улыбка, которой он пытался придать игривость. Голос его стал хриплым:

– Скажите мне, у вас есть кто-нибудь?..

Бет, стараясь не смотреть ему в лицо, с печальной улыбкой ответила:

– Да. Глупость, конечно, но… Я сама ничего не понимала до вторника, когда он погиб… он был на борту того шлюпа, «Дженни», и Френд говорит, что никто не мог там выжить после бортового залпа в упор… Я, право, не хотела бежать без… в общем, вы никогда не встречали его. Это человек, который был пассажиром на «Кармайкле»…

Боннет вытянул губы дудочкой и сделал шаг назад, снова расслабив толстый живот.

– Знаете ли, у меня нет никакой необходимости брать вас, – отрезал он.

Бет моргнула удивленно и обернулась:

– Что? Конечно, я вам нужна. Если вы меня не возьмете, то я могу просто поднять тревогу. – Она вдруг вспомнила, что, несмотря на обходительные манеры, перед ней все же пират, и поспешно добавила: – В любом случае ваше дело в глазах официальных лиц только выиграет, если вы не просто раскаетесь, но и сможете представить вдобавок освобожденную вами пленницу Черной Бороды.

– Да, в этом что-то есть, согласен, – буркнул Боннет. – Ну что ж, тогда слушайте: прямо сейчас мы порознь спустимся на берег. Там на песке одна из шлюпок «Возмездия». Вы меня увидите подле нее… Вы заберетесь в нее и спрячетесь, там есть старая парусина… Прилив уже начался, так что мне будет не трудно столкнуть шлюпку в воду. Затем я подгребу к своему кораблю, загружу как можно больше провизии и всего необходимого – сколько смогу, конечно, не вызывая подозрений своего ненадежного экипажа, а затем погребу на юг вдоль берега. Кстати, вы умеете править по звездам?

– Нет, – сказала Бет. – Но вы ведь умеете?

– Да, конечно, – поспешно согласился Боннет. – Я просто… э-э-э… я думал о тех моментах, когда я буду спать. Но в любом случае, если мы отправимся на юг, то довольно скоро окажемся на торговых путях, и тогда, – добавил он, поворачиваясь к выходу, – если я успею убраться подальше, прежде чем он узнает, что я сбежал, может, ему и не удастся вернуть меня назад.

Это не успокоило страхов Бет, но она все же спустилась следом за ним по лестнице и двинулась в противоположную сторону. Она собиралась обогнуть все три костра, а затем спуститься к берегу, скрывшись таким образом от всевидящего ока Лео Френда.

Медленно, о чем-то глубоко задумавшись, Стад Боннет двигался навстречу кострам, грузно ступая по рыхлому песку. Выражение грусти почти облагораживало его дряблое лицо. Редкие пучки травы, попадавшиеся под ноги, хрустели и шуршали под толстыми подошвами сапог. Говорить о побеге с дочерью Харвуда… даже позволить себе увлечься ею, глупо и наивно надеяться на взаимность – все это с пугающей ясностью вернуло к воспоминаниям о той жизни, которую он вел еще три месяца назад. Конечно, даже если он и сумеет вырваться из цепкой хватки Тэтча и получит помилование, то едва ли сможет вернуться на Барбадос к жене. И в этом было хоть какие-то утешение.

Быть может, где-нибудь в другой стране, под другим именем, он сможет начать все заново. В конце концов ему исполнилось лишь пятьдесят восемь. Если следить за собой, то еще лет десять можно не беспокоиться о примирении с Богом, и найдется немало молодых женщин, достойных его внимания.

На мгновение улыбка тронула его лицо, руки невольно шевельнулись, оглаживая воображаемые округлости, и он ощутил прилив былой уверенности в себе. Женщина, на которой он женился четыре года назад, лишила его веры в собственные силы, превратила прежде сурового, непреклонного офицера в никчемного, жалкого человечка. И лишь после встреч с девицами из «Рамоны» к нему все вернулось опять. Но эта мысль вызвала воспоминание о том, в каком ужасном состоянии он оставил последнюю из этих девиц, и это воспоминание вернуло его в реальность, в тот кошмар, в котором он жил все эти последние три месяца. Морщинистые руки старика бессильно упали.