Наличие информации о военно-политических и подрывных планах НАТО и других агрессивных блоков, а также некоторых ведущих капиталистических стран позволило нашей разведке осуществить ряд активных мероприятий, содействовавших разоблачению на Ближнем Востоке израильской агрессии против арабских государств в 1956 и в 1967 годах.
Не менее серьезные задачи решала разведка в связи с контрреволюционным выступлением в Венгрии, с подготовленной и осуществленной США интервенцией кубинской реакционной эмиграции на Кубу, а также в период Карибского кризиса, спровоцированного правительством США с целью вторжения на Кубу американских вооруженных сил.
В это время особенно большая ответственность за решение разведывательных задач ложилась на начальника Первого главного управления, и следует отметить, что А.М. Сахаровский в самые ответственные периоды своей деятельности на этом посту проявил себя как способный руководитель и хороший организатор. Он всегда умел отделять главное от второстепенного, действовать целеустремленно, твердо и настойчиво проводить намеченную линию в жизнь. При оценке политической и оперативной обстановки и крупных событий он стремился видеть перспективу их развития, проблемы и задачи, вытекающие из них для разведки.
Анализ и оценка перспектив деятельности разведки, а также расширение ее задач по линиям научно-технической разведки и внешней контрразведки привели руководство ПГУ к выводу о необходимости дальнейшей специализации кадров разведчиков и централизации руководства их работой на основных направлениях деятельности разведки. В связи с этим по инициативе руководства ПГУ и, в частности, А.М. Сахаровского, были приняты решения о создании Управления научно-технической разведки, о реформировании подразделения внешней контрразведки и ряда других подразделений Службы, а также о преобразовании Высшей разведывательной школы в Краснознаменный институт КГБ.
Жизнь подтвердила своевременность и целесообразность этих организационных и кадровых мероприятий. В последующем они нашли дальнейшее развитие и были дополнены новыми важными шагами, направленными на совершенствование оперативной и информационной деятельности Первого главного управления и зарубежных аппаратов разведки.
Известно, что даже в самые трудные моменты для деятельности разведки, а таких моментов в силу специфики разведывательной работы бывает немало, Александр Михайлович Сахаровский проявлял выдержку и хладнокровие, не уклонялся от ответственности, умел сохранять нормальную рабочую обстановку, глубоко и трезво анализировал положение, изыскивая оптимальные пути преодоления трудностей. При этом он никогда не поступался принципиальным подходом и долгосрочными целями в угоду сиюминутным преимуществам.
Ценным качеством Сахаровского была его способность подбирать и правильно расставлять кадры разведчиков и руководителей с учетом их деловых и личных качеств, умение заинтересовать людей работой.
На кого же опирался в своей деятельности Александр Михайлович? Прежде всего, на руководителей подразделений.
Многолетний первый заместитель Сахаровского – Федор Константинович Мортин был человеком совсем иного склада. Он был моложе Александра Михайловича почти на девять лет, окончил Арзамасский государственный учительский институт, был директором районной средней школы, заведующим орготделом районного комитета партии. С июля 1942 года – на различных должностях в политотделах действующей армии, с августа 1945 года – слушатель Военно-дипломатической академии Красной Армии, затем выезжал в длительную загранкомандировку, находился на ответственной работе в аппарате ЦК КПСС.
В октябре 1954 года Мортин был переведен на работу в органы государственной безопасности – на должность заместителя начальника внешней разведки. В отличие от Сахаровского он много ездил за рубеж, был более динамичен и даже более демократичен. Начинал свою деятельность с освоения ближневосточных проблем. Одну из своих первых командировок совершил по арабским странам, поскольку процессы, начавшиеся на Ближнем Востоке, и, в частности, намечавшийся в Египте поворот в сторону Советского Союза, требовали с нашей стороны более пристального внимания и корректировки внешней политики в сторону ее активизации в странах этого региона.
Считается, что наибольший вклад Мортин внес в развитие и укрепление научно-технической разведки (НТР), своевременно поняв перспективность этого направления деятельности. Но справедливости ради следует сказать, что исключительная по значимости роль в этом принадлежит еще одному человеку – Леониду Романовичу Квасникову.
Наша справка:
Жизненный путь Леонида Романовича Квасникова начинался так, что он мог стать педагогом, ученым, крупным инженером в промышленности. Но ему суждено было иное – сыграть исключительную роль в истории становления и развития научно-технического направления деятельности внешней разведки Советского Союза, руководить разведчиками, которые добыли для нашей страны сверхсекретные материалы по американской атомной программе. И слова И.В. Курчатова о том, что «советская разведка оказала неоценимую помощь при создании советского ядерного оружия» можно отнести непосредственно к Леониду Романовичу.
Родился Леонид Квасников 2 июня 1905 года в семье железнодорожника, которая в то время жила на небольшой станции Узловая Тульской губернии.
Трудовую деятельность начал с 17 лет чернорабочим на строительстве моста Сызранско-Вяземской железной дороги в Пензе. После окончания в 1926 году Тульского железнодорожного техникума работал помощником машиниста паровоза, затем – с 1928 года – техником-чертежником. В 1929 году стал машинистом паровоза на Московско-Курской железной дороге.
В 1930 году Леонид Квасников поступил на механический факультет Московского института химического машиностроения. Окончил его с отличием в 1934 году. Год работал инженером на Чернореченском химическом комбинате в городе Дзержинске Горьковской области. Затем учился в аспирантуре МИХМ. В 1938 году, будучи аспирантом, принимал участие в работе специальной комиссии Наркомата оборонной промышленности СССР по обследованию заводов, выпускавших боеприпасы. Внес несколько рационализаторских предложений по автоматизации операций при снаряжении артиллерийских снарядов, которые были внедрены в производство.
В сентябре 1938 года Леонид Квасников был направлен по партийной линии на работу в органы государственной безопасности. Учился в Школе особого назначения (ШОН), готовившей кадры для внешней разведки. По окончании ШОН некоторое время работал в американском отделении 5-го отдела ГУГБ НКВД. Затем был назначен старшим оперуполномоченным отделения научно-технической разведки (НТР).
В 1939–1940 годах Квасников входил в состав Советско-германской контрольно-пропускной комиссии. Неоднократно выезжал по линии этой комиссии в командировки в Германию и в немецкую зону оккупации бывшей Польши для выполнения разведывательных задач.
В феврале 1941 года Л.Р. Квасников назначается начальником отделения научно-технической разведки.
По роду своей деятельности Квасников не порывал связей с наукой и внимательно следил за появлением новых научных достижений. Не прошел он мимо и открытия в 1939 году цепной реакции деления атомов урана-235, ведущей к созданию атомного взрывчатого вещества и оружия с его использованием. В этот же период он обратил внимание на тот факт, что со страниц американских научных журналов полностью исчезли имена видных ученых и какие-либо упоминания об их работах в области ядерной физики и атомной энергии. Появились и другие настораживающие моменты. В частности, внешней разведке органов госбезопасности СССР стало известно, что в Германии ведутся работы по созданию «сверхбомбы» с использованием энергии деления атомов.
Незадолго до вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР Леонид Квасников становится инициатором направления в ряд резидентур внешней разведки, в том числе в Лондон, Нью-Йорк, Берлин, Стокгольм и Токио, письма-ориентировки, предусматривающего проникновение в ведущие центры ядерных исследований и добычу информации о работах крупнейших физиков-атомщиков. Одновременно в документе содержалось указание приступить к получению сведений о возможных работах на Западе по созданию атомного оружия.
