– Как он сегодня?

Отец взглянул на закрытую дверь:

– Не в духе.

Арлина скорчила гримасу:

– Это мне известно, – И погладила руку отца:

– Извините, Адам.

В голосе ее чувствовалась усталость.

– Что-нибудь случилось? – Похоже, они забыли, что мы с Филипом тоже здесь.

– Не больше, чем всегда. Просто… – Ее глаза остановились сначала на Ф.Т., потом на мне. – После поговорим.

Притворно нахмурившись, она поглядела на сына, хотя в голосе ее не было укора:

– Филип, сделай свои уроки, прежде чем идти, э-э-э, наблюдать, как Джаред делает свои.

– Хорошо, мэм.

Она взъерошила Филипу волосы и направилась к выходу:

– Адам, после обеда присоединяйтесь ко мне, что-нибудь выпьем.

– С удовольствием.

Мы с Ф.Т. переглянулись, и я скорчил гримасу.

Конечно, мать у Филипа получше многих взрослых, хотя у нее пунктик насчет физ-подготовки – отзвук ее армейского прошлого. Но слушать ее разговор с отцом было все равно, что наблюдать голографический спектакль Романтической эпохи.

– Организация поселений у Веги?

– Да кому это нужно? – я повернулся в постели. Ф.Т. сидел за моим компом в полной готовности изложить мою идею в приемлемом виде. Это устраивало нас обоих. Разве я виноват, что по знаниям Филип значительно превосходит своих наставников? А для меня домашние задания всегда были сущим наказанием. Что хорошего в общем образовании? Компы – штука полезная, а в зубрежке пользы ни на грош.

Отец знал, что школа меня достала, но ему это было по барабану. Не то чтобы он был обязан отправить меня туда: уже целое столетие обучение в школе стало необязательным. Проклятье, даже Старик сказал, что занимался дома. Но попробуй убедить моего отца! Он пожимал плечами и тут же переводил разговор на другую тему.

– Ну, так что? – Ф.Т. пнул ногой по моей постели.

– Основание Лунаполиса? Нет, я писал об этом в прошлый раз, она вспомнит. Ответный удар по рыбьей армаде?

Он хмыкнул:

– Это, считай, вчера было, при чем тут история.

– Прошло уже одиннадцать лет с последнего…

– Поверь, это не годится.

– Тогда придумай сам.

– Влияние наступления расширенной коалиции на общество? Слишком легко, я могу списать прямо из книги Д'Обизона. Давай возьмем восстание плантаторов на Надежде.

– Это восстание подавил твой Старик. Разве можно отнести его к истории?

Ф.Т. широко раскрыл глаза:

– Джар, это же случилось до моего рождения.

Три путешествия Старика в Систему Надежды стали темами множества голографических представлений, но мне от них уже было тошно. Расти рядом с живой легендой не слишком приятно, особенно если учесть его отношение к Ф.Т. и отцовское – ко мне.

– Это скучно, – заявил я, больше в пику ему. Стрела попала в цель, и Филип встал на дыбы.

– Подавление восстания? Взрыв станции? Как ты можешь говорить…

– Он сделал это только ради эффектного фейерверка, – проговорил я мрачным тоном, – Все аплодировали Старику, потому что он устроил на станции Надежды ядерный взрыв, чтобы разрушить флотилию атакующих рыб. Но подумал ли он, кто заплатит за замену станции? Даже отец сказал, что из-за больших налогов не сможет давать мне карманных денег побольше. Ф.Т. негодовал:

– Это несправедливо! Отец очень переживал из-за того, что пришлось на это пойти.

Ясное дело. Старик умеет чувствовать вину точно так же, как некоторые малыши обожают коллекционировать бабочек. После подавления восстания в колонии Надежды его провозгласили героем и назначили начальником Академии Военно-Космического Флота. Его прозвали «Рыболовом», хотя в лицо никто так к нему не обращался. Но когда погибли едва ли не все его кадеты, Старик на десять лет укрылся в монастыре, терзаемый угрызениями совести.

Я подозревал, что в опубликованных отчетах приводятся не все сведения. Когда-нибудь я заставлю отца рассказать, как все было на самом деле. В конце концов, он находился на борту флагманского корабля «Трафальгар». Всякий раз, когда я его расспрашивал, он только мрачнел и качал головой. Возможно, истина скрывается в файле, который мне не удалось открыть. Если это так, я, взломав пароль, смогу продать эти сведения «Голографическому миру» за целое состояние. В отставке Старик или нет, но он по-прежнему был лакомой добычей для журналистов. Быть может, потому и терпеть не мог появляться на публике.

Я начал спорить. Среди событий, связанных с планетой Надежда, было много интересных эпизодов, о которых можно накропать приличную работу, но я поставил перед собой цель вырваться за пределы этой огороженной территории и ни за что на свете не соглашусь петь ему дифирамбы.

– Нет, лучше взять… – я лихорадочно думал, – восстание хакеров.

– Восстание? Они проникли в сокровищницу, но это было…

– Ерунда. – Я знал, что при Ф.Т. могу говорить совершенно свободно: он никому не передаст мои слова.

В школе, да и в других местах приходилось держать язык за зубами. Как любили повторять наши учителя, Эпоха восстаний давно миновала. Церковь Воссоединения и правительство ООН не потерпели бы никакой анархии.

– Наверно, – неуверенно проговорил Ф.Т., – можно написать о мерах предосторожности, принятых с тех пор…

– Верно. Пиши вступление. – И я улегся снова. Через мгновение меня уже будили.

– Не тряси.

– Я закончил. Полностью.

– Уже? Покажи. – Зевая, я просмотрел распечатку.

Как и разграбление Рима варварами, вторжение хакеров в сокровищницу ООН в июне 2129 года стало поворотным моментом в истории общественных отношений. Были утрачены налоги, собранные за полугодие. В результате с растущей ностальгией по Эпохе восстаний было покончено. С этого времени большинство общественных учреждений объединены нормами права. Так теперь и называют нашу эру. Несмотря на то что с тех пор принимаются жесткие меры предосторожности, постоянное использование компов означает, что опасность остается…

– Кое-какие слова придется заменить, – проворчал я.

– Я пишу правильно. Включи программу проверки грамматики – ты не обнаружишь ни одной…

– Ладно, ладно.

В том-то и дело. Если я сдам реферат, в котором не будет ни одной грамматической ошибки, да еще употребляются такие выражения, как «с растущей ностальгией было покончено», наша чертова училка сразу усечет, что это писал не я. После ухода Ф.Т. я вставлю несколько типичных ошибок, как будто поленился включить проверку орфографии. Вслух же я недовольно изрек:

– Ладно, оставь. Я подправлю.

– Отлично. Напишешь сам! – Он выхватил у меня из рук распечатку и вернулся к компу. – Я все сотру и…

– Даже не думай об этом, малыш. – Я постарался сказать это холодно – однажды таким тоном при мне говорил Старик, когда еще был генсеком.

Филип держал палец над клавишей Delete.

– Или ты накормишь меня травой? – ядовито спросил он. – Я не прочь помогать, ты, идиот, но не смей обращаться со мной как с личным самописцем!

Он говорил, как… не знаю кто.

– Остынь. Это хороший реферат.

Но он не успокаивался.

– Лучше, чем все, что написал я, – сквозь зубы процедил я.

Скоро я буду далеко отсюда. Если все пойдет так, как задумано, я отомщу за все сполна.

Он снял палец с клавиши. Я перевел дыхание. Завтра нужно будет включить резервное копирование на тот случай, если он опять начнет выпендриваться.

Ф.Т. хмурился.

Несмотря на все усилия, мой гнев испарился. На Филипа трудно долго сердиться. Он обладал таким характером, что у меня возникало желание похвалить его. Но я никогда не пытался это сделать.

– Мне пора.

Как же, распорядок дня! Я презрительно хмыкнул. Отец считал, будто я тоже соблюдаю свой. Он не подозревал, что я вылезаю через окошко холла.

– Я провожу тебя.

Было почти десять; фонтаны отключили на ночь. Мы молча шли по темному травяному газону.

Наше бунгало стояло в дальнем конце аллеи, между воротами и вертолетной площадкой. Не ахти какой уютный дом для отставного командира корабля или для меня.