— Ну, я разговаривала с Арианой, — продолжает Клэр. — Она сказала, что во времена средневековья они праздновали Рождество в общей сложности двенадцать дней. Это называлось «Прозрение» (прим. Двенадцать дней Рождества — названия двенадцати праздничных дней от Рождества Христова до Крещенского сочельника в календаре некоторых исторических церквей).

— Двенадцать дней Рождества, — бормочет Стей-си, кивая.

— Верно. Я подумала, что это могло бы быть весело. Мы могли бы взять праздник и растянуть его на несколько дней, чтобы извлечь из него максимум пользы. — Она смотрит на меня. — А ты как думаешь, Айша?

Они спрашивают меня? Я пожимаю плечами.

— Всем понравился последний праз-дник. Кроме меня, но есть несколько вещей, которые мне нравятся. — Я крепче прижимаю Ан-на к себе и снова нюхаю ее сладко пахнущую гриву, теряясь в ее аромате. — Если кто-то захочет отпраздновать, я буду рада присмотреть за их комплектами. — Это доставит мне больше радости, чем игра в мяч, в которую они играли в прошлый раз, когда был праз-дник.

— Но, может быть, мы сможем придумать способы привнести обычаи ша-кхаи вместо чисто человеческих, — говорит мне Клэр. — Наверняка есть игры, в которые вы играете, или продукты, которые вы едите, чтобы отпраздновать это событие. У вас, должно быть, есть обычаи, о которых я не знаю, да?

Я пожимаю плечами.

— Я помню прошлогоднее «столкновения головами», — с содроганием говорит Стей-си. — Может быть, мы пропустим эту часть?

— Ик, я тоже это помню. — Клэр выглядит обеспокоенной.

— Это игра, — говорю я им, забавляясь тем, как это беспокоит людей. Столкновения головами между охотниками — это не что иное, как показушничество перед самками. Это не причиняет им вреда, потому что их огромные рога защищают их твердые черепа. Но полагаю, что на этот раз здесь нет человеческих женщин, перед которыми можно было бы похвастаться.

— Может быть, нам нужны разные игры. Как «Тайный Санта».

— О боже, я люблю «Тайного Санту»! — Стей-си энергично перемешивает яйца и бросает на Клэр взволнованный взгляд. — Мы обязательно должны это сделать!

— Сан-ту? — эхом отзываюсь я. — Это еда? Лучше, чем яйца? — Я смотрю на свою тарелку с желтым месивом. Мне понадобятся все силы, что у меня есть, чтобы доесть это.

Люди смеются. Но-ра объясняет:

— Санта — это Санта-Клаус. Это рождественская традиция. Он мужчина…

— Веселый, толстый, старый эльф, — вмешивается Клэр.

— Верно, — продолжает Но-ра. — И он спускается по дымоходу и приносит подарки всем мальчикам и девочкам, которые хорошо себя вели весь год… хм, сезон.

— Дым-ход? — я спрашиваю.

— Дымовое отверстие в потолке. Вроде того.

Я хмурюсь при этой мысли, даже когда Ан-на хватает одну из моих кос и сильно дергает.

— Этот толстяк падает в твой огонь с твоими подарками? Разве это награда?

Клэр хихикает.

— Если ты плохо себя вела, он приносит тебе уголь. Топливо для костра.

— Топливо для костра полезный подарок, — указываю я. — Я буду плохой, и кто-нибудь сделает за меня всю работу по дому. Мне нравится этот обычай.

Все три женщины снова смеются.

— Это работает не так, Айша. Ты не можешь быть намеренно непослушной, — ухмыляясь, говорит Стей-си. — Хотя, я думаю, ты можешь, если захочешь. Я тоже считаю, что топливо — не такой уж плохой подарок, учитывая все обстоятельства. Думаю, нам придется немного подправить традиции для не-рождественских праздников.

— Я занимаюсь этим, — соглашается Клэр, кивая. — Я собираюсь составить список с помощью угля и одной из шкурок и посмотреть, что у меня получится. Может быть, мы сможем проводить по одному мероприятию в день и распределить все поровну…

— Не забудь про еду. Мне нравится еда, — говорит ей Стей-си.

Ан-на издает недовольный звук, а затем начинает плакать. Я слегка подбрасываю ее, пытаясь успокоить, но тут ее сестра Эль-за начинает причитать, а затем воют оба близнеца. Но-ра морщится и забирает у меня Ан-на, распахивая свою тунику, чтобы покормить.

— Вот тебе и тихое время по утрам.

— Мне подержать Эль-за? — я спрашиваю. Мне так и хочется прижать к груди одного из плачущих комплектов и успокоить его. Мое сердце так сильно жаждет иметь свой собственный комплект. О, моя милая маленькая Шамало. Я скучаю по ней каждый день.

— Все в порядке. Я могу кормить их обеих сразу, — говорит Но-ра и умело прикладывает своего второго комплекта к другой груди. — Я становлюсь профессионалом в этом деле.

Стей-си подает Клэр горку яиц, и две женщины продолжают говорить о празд-никах и их человеческих обычаях. Я давлюсь остатками своей еды, поскольку времена сейчас постные, а еду нельзя выбрасывать впустую, даже если она невкусная. Я снова чувствую себя очень одинокой и грустной. Я доедаю свою тарелку и поднимаюсь на ноги.

— Уходишь, Айша? — Но-ра смотрит на меня снизу вверх. У нее добрые намерения, но она не может понять, как я завидую ее счастью.

Я просто киваю.

— Устала, — говорю я и ненавижу себя за то, что мой голос звучит ровно и сердито. На самом деле мне не хочется спать, но мои меха — это убежище от всего мира, и прямо сейчас я просто хочу забраться в них и снова забыться на несколько часов. Я покидаю костер людей и возвращаюсь в свой домик. Еще несколько человек просыпаются и начинают заниматься своими делами. Лиз и ее пара прогуливаются по центру лагеря, погруженные в беседу. Рáхош крепко прижимает к себе их маленькую дочь и кивает в ответ на слова своей женщины. Вдалеке я слышу, как Кэшол и Ме-ган вместе смеются. Так много комплектов. Так много счастливых семей.

Я ныряю в свой домик, радуясь, что там темно и тихо. Двисти находится рядом с моей стороной дома, и я прогоняю его прочь. Глупое животное. Я забираюсь в свои меха и достаю маленькую тунику Шамало. Я подношу ее к носу и нюхаю, но она утратила тот аромат, которым благоухает грива Ан-на.

— Обратно в постель? — сонно спрашивает Фарли. — На костре есть еда?

— Яйца, — решительно отвечаю я. — Много яиц.

Она издает встревоженный звук.

Я продолжаю молчать, надеясь, что она уйдет и оставит меня в покое. Но Фарли садится, кутаясь в свои меха, и причмокивает губами, зевая, не обращая внимания на мое настроение. Какое-то время она гладит своего двисти и, кажется, не спешит уходить. Я заворачиваюсь в свои одеяла, подставляя ей спину. Фарли очень похожа на меня. Мэйлак, Фарли и я — единственные молодые женщины ша-кхай в нашем смешанном племени. Есть пожилые Кемли и Севва, но ни одна из них не близка мне по возрасту. Мэйлак всегда была моей соперницей… и теперь у нее есть все, о чем я когда-либо мечтала: счастливая пара, надежное место в племени и два комплекта. Мужчины-охотники, которые должны были бы из кожи вон лезть, чтобы ухаживать за Фарли, теперь спарились с людьми, а люди, как правило, держатся вместе. Они соблюдают человеческие обычаи и говорят о человеческих вещах, и иногда это заставляет меня чувствовать себя очень изолированной в моем собственном племени. Я не незнакомка, и все же… Я больше не подхожу своему собственному народу.

Я переворачиваюсь на спину и снова смотрю на Фарли. Она заплетает свою длинную гриву ленивыми, медленными движениями, зевая.

— Ты когда-нибудь чувствовала себя чужаком, Фарли?

Она бросает на меня озадаченный взгляд.

— Чужаком?

— Из-за людей?

Она наклоняет голову.

— А должна?

Я вздыхаю. Возможно, это только я испытываю недовольство.

— Не бери в голову. Иди поговори со Стей-си и Клэр. Они обсуждают еще один день без ядов (прим. см. книгу 4,5. «Рождество на Ледяной планете»).