– … ваша командировка во Владивосток будет двухгодичной. За это время вы будете должны подготовить минимум троих переводчиков высокого класса и рекомендовать кандидата на ваше место начальника Особого отдела. За вами останется жилплощадь в Москве. Решать надо немедля, что скажете?

– Я согласен, – неожиданно быстро ответил мой собеседник. – готов выехать к месту службы немедленно.

"Хм, даже с женой не простишься? Решительный человек, вот так в одно мгновение взять и изменить свою жизнь: новый город, новая служба, новая жена?… Одобряю"!

– Скажите, товарищ Чаганов, – идущий сбоку от меня по дорожке Королёв неловко выставлет вперёд правое плечо чтобы увидеть моё лицо. – ваше предложение работы осталось в силе?

"Да-а, непогашенная судимость – это якорь, который тянет человека ко дну. Похоже указали ему в Ракетном НИИ от ворот поворот, а может быть и не не только там".

– Не хотите перекусить, Сергей Павлович? – Останавливаюсь перед нашей столовой. – Заодно поговорим.

– С удовольствием… – Сглатывает слюну Королёв.

Заходим в нашу небольшую недавно отремонтированную столовую, сверкающую кафелем и нержавейкой, ничем не хуже чем у "Радиокорпорэйшн".

– Здпавствуй, Танечка, запиши на меня два комплексных обеда.

Народ в КБ продолжает изумляться моей памяти, запоминаю имена с первого раза… Мне это не трудно, я делаю это походя, не ради дешёвой популярности, как Микоян, который записывал на карточки имена родственников своих посетителей, чтобы блеснуть этим через много лет. "Всё как я люблю: рассольник, макароны по-флотски и жидкий ягодный кисель".

Нашли место у окна в полупустом зале и споро застучали ложками.

– Скажу так, – в три глотка выпиваю кисель. – предложение моё претерпело изменения…

Королёв, расправившийся с едой раньше меня, тяжело вздыхает.

– … скажите, Сергей Павлович, вы один хотите вернуться или вас товарищи прислали?

– Да, прислали… – грустно протянул он, опуская глаза.

– Обстоятельства изменились… – выдерживаю долгую паузу. – Скажите, а что случилось с теми темами, что вы вели в НИИ-3?

– Место Клеймёнова занял Слонимер, мой проект ракетоплана он отдал Щетинкову, начальником второго отдела стал Костиков, бригаду Глушко он влил в бригаду Душкина. Начальник первого отдела Победоносцев вроде готов взять к себе Лангемака продолжать работу по эрэсам, но Слонимер против…

– Надеюсь, товарищ Королёв, вы не думаете, что это я устроил?

– Нет конечно, товарищ Чаганов, я бы знал. Это новое начальство на воду дует… – мой собеседник замолкает и напряжённо смотрит мне в глаза.

– Так вот, изменились обстоятельства… товарищ Чижевский с группой конструкторов ушёл от меня. Поэтому задумал я провести реорганизацию авиационного отдела, который базируется на аэродроме в Подлипках. Руководство им пока оставлю за собой. Планирую там иметь бригаду испытателей новых видов вооружений, бригаду конструкторов двигателей, жидкостных и на твёрдом топливе, и бригаду конструкторов самолётов. Эти планы ещё не утверждены, но думаю дело за этим не станет. Думаю также включить в план работ нового отдела тематику, которая перекликается с той, чем вы занимались в НИИ-3. Сами понимаете, что в связи с большой занятостью я не смогу уделять много времени руководству, поэтому ищу себе толкового помощника…

Королёв перестал дышать, боясь спугнуть удачу.

– … Поскольку ваши товарищи доверили вам эту миссию переговоров со мной, то я делаю вывод, что они признают в вас своего вожака. Сам я тоже заметил в вас определенные лидерские качества, поэтому готов рискнуть…

"Боже, что я несу?… "определённые лидерские качества"… У будущего Главного Конструктора"!

– … и предложить вам эту должность.

– Я согласен. "Где-то сегодня я это уже слышал".

– Отлично. Тогда, не откладывая дело в долгий ящик, идём в отдел кадров. – Подношу часы к глазам.

"Сегодня у меня ещё два интервью: с Шурой Шокиным и с Иваном Пересыпкиным. Кто-то же должен помогать тянуть мне тот груз, что я взвалил на себя: первый займётся строительством новых заводов, второй – будет контролировать выпуск продукции".

Открываю массивную форточку и в лицо бьёт упругая волна студёного воздуха, а вместе с ней доносятся приглушённые расстоянием удары курантов на Спасской башне, начавшие отбивать полночь. "Грымза" уходит с работы в одиннадцать, переключив телефоны на меня, так как в шесть утра она должна быть уже на своём посту в приёмной.

"А где она живёт? Как добирается до дома? Нехорошо… не у всех же бессонница как у меня. Надо подыскать ей помощника".

На столе зазвонил телефон.

– Чаганов слушает.

– Алексей Сергеевич? Здесь Алымов Николай, помните мы с вами встречались в… – говорящий замялся.

"В Барселоне, как раз накануне ПОУМовского восстания. Согласно инструкции говорить об испанских делах по телефону не рекомендовалось. Алымов – инженер с Горьковского автозавода, который помогал республиканцам на базе местных заводов и мастерских налаживать сборку военной техники, пребывающей из Союза на судах в разобранном виде".

– Николай Николаевич? – Слышу в трубке близкие удары курантов. – Сколько лет сколько зим? Вы в Москве? Я имею ввиду в гостинице.

– Да, проездом, сейчас в телефонной будке на Манежной площади. Вот решил позвонить. Не поздно?

– Какой поздно, разгар рабочего дня, – смеюсь я. – стойте где стоите, высылаю за вами машину…

"Та-ак, хороший стимул успеть за десять минут закончить письмо секретарю ЦК Пятницкому, без его визы перевод Шокина и Пересыпкина (номенкулатуры ЦК) в наркомат Радиопромышленности невозможен".

– Просьба у меня к вам, Алексей Сергеевич, – тридцатилетний широкоплечий голубоглазый крепыш в военной форме с новеньким орденом Ленина и нашивками военинженера 3-го ранга потянулся к планшету.

"Ясно, челобитную передать. Кому интересно Кирову или Сталину? Обычное дело… успокаивает только, что просьбы эти деловые а не частные".

– Вы сначала своими словами, – принимаю от Алымова увесистую пачку бумаги. – а это я потом посмотрю…

"Таблицы, графики, чертежи".

– Это моя докладная записка наркому машиностроения СССР Львову… – согласно кивает тот. – по поводу производственных мощностей компании "Испано Сюиза" в Барселоне…

– Да я помню, мы с вами тогда были вместе на одном таком… – подбадриваю я военинженера.

– Точно, – загорается Алымов. – именно там находится цех по производству автомобильных дизелей фирмы "Ганц" конструкции инженера Ендрашика: станки, оснастка, всё для производства. В этом докладе я предлагаю вывезти из Барселоны этот цех вместе с рабочими и нженерами в СССР с целью наладки их производства у нас. Вроде обычный форкамерный дизель: шесть цилиндров, два распредвала, 110 лошадиных сил при тысяче оборотов в минуту… даже немного тяжёлый по сравнению с нашим алюминиевым "Коджу", так как почти полностью из чугуна и стали, но топливный насос не бошевский, а конструкции Ендрашика – много проще, без прецизионных частей. Эта конструкция позволяет экономично расходывать топливо на низких оборотах!

– Погодите, Николай Николаевич, я же в этом ничего не понимаю, – поднимаю руки вверх. – что вам ответил нарком?

– Он передал мой доклад в Автомобильное управление, те – в НАТИ, ну а они вернули его мне… сказали, что у нас уже есть свой такой автомобильный дизель, называется "Коджу-НАТИ", и он ни в чём не уступает венгерскому…

– Звучит логично, – трясу непонимающе головой. – в чём суть ваших возражений?

– А в том, – горячится Алымов. – что нет у нас серийного автомобильного дизеля! В "Коджу-НАТИ" алюминиевым остался только поршень, соответственно вырос вес двигателя, расход топлива. А они продолжают сравнивать параметры серийного дизеля Ендрашика и опытного цельноалюминиевого "Коджу".