Один из лейтенантов составил детальный словесный портрет Наполеона и отметил, что он ходит, будто марширует, держит при этом руки в карманах или складывает их за спиной.

23 июля Наполеон внезапно появился на палубе рано утром. Вдали был виден маяк острова Уэссан — западной оконечности Франции. Гардемарин Хоум увидел императора, который собрался подняться по лестнице, ведущей на заднюю палубу. Полы были мокрыми — их только что начали мыть. Гардемарин предложил Наполеону руку, чтобы тот не упал. Император улыбнулся и показал пальцем вверх, говоря на ломаном английском языке слово «корма». Хоум помог ему взобраться по лестнице на палубу. Наполеон поблагодарил гардемарина кивком головы и улыбкой. Он спросил, показывая на видневшийся вдалеке остров: «Уэссан, мыс Уэссан?» — «Да, сир», — ответил Хоум^{243}.

Император вынул из кармана лорнет и стал рассматривать остров и берег Франции. Он оставался в этом положении до полудня. Сзади стояли члены свиты, но император ни с кем не разговаривал и думал о чем-то своем.

Наполеон собирался отойти ко сну, когда капитан Метлэнд сообщил ему о приближении к английским берегам, которые были ясно различимы. Император надел шинель и вышел на палубу. Он смотрел в свой карманный телескоп и видел дальние холмы. Наполеон спросил, когда корабль прибудет в Торбей. Капитан ответил, что это должно произойти на заре.

К Наполеону и Метлэнду присоединились члены императорской свиты. Графиня Бертран расплакалась, увидев берег Англии. Она со страхом думала о будущем.

На рассвете Наполеон смотрел в окно на аккуратные английские домики и говорил Маршану, что был бы рад жить в уединении в одном из них. Он хотел взять имя Мюирона, прикрывшего его своим телом на Аркольском мосту, или своего друга Дюрока.

Император присоединился к группе офицеров, стоявших на палубе. Он наслаждался видом берега и говорил капитану Метлэнду, что Англия с ее многочисленными и безопасными гаванями имеет большое преимущество перед Францией, у которой скалистые берега.

Корабль приблизился к Торбею, где береговая линия делает красивый изгиб. Наполеон был в восторге от вида местности, напомнившей ему Эльбу. Он много раз назвал Англию прекрасной страной.

Два корабля вошли в гавань Бриксема и готовились бросить якоря. От судна, ранее доставившего в это место генерала Гурго с письмом императора принцу-регенту, отделилась лодка и направилась в сторону «Беллерофона». Офицер в лодке привез инструкции для капитана Метлэнда. Они исходили от лорда Кейта и запрещали допуск на борт «Беллерофона» кого-либо, кроме членов команды судна.

Корабли бросили якоря вблизи береговой линии. Вскоре к ним направились несколько лодок, в которых сидели торговцы свежим хлебом, фруктами и другой едой.

В одной из лодок плыли пятеро друзей, в том числе три школьника. Мальчики получили дополнительную неделю к каникулам, в течение которой все праздновали победу в битве при Ватерлоо. Друзья имели свободное время и немного денег, которые один из школьников получил в честь своего дня рождения. Они решили пустить эти средства в дело и немного заработать. Среди них был булочник, который испек свежие хлеба.

Друзья знали по опыту, что вернувшиеся из плавания моряки с большим удовольствием обмениваются новостями с местными жителями и покупают свежий хлеб. Приблизившись к «Беллерофону», они поняли, что им не рады. Друзья столкнулись с грубостью, оскорблениями и угрозами. Они удалились на некоторое расстояние от корабля и видели, как другие лодки покидают место стоянки «Беллерофона». Пятеро друзей проявили упорство и решили делать круги на безопасном расстоянии от корабля. Вдруг один из них увидел, как моряк с «Беллерофона» пытается привлечь к себе внимание. Вскоре этот человек бросил в воду какой-то предмет, и друзья его подхватили.

В маленькой черной бутылке был свернутый кусочек бумаги. На нем было написано: «У нас на борту Бонапарт»^{244}.

Друзья достигли берега, и через несколько минут жители Бриксема узнали фантастическую новость. На берегу собралась толпа, и вскоре все плавательные средства были спущены на воду. Они окружили «Беллерофон», и раздались мощные крики «Бонапарт!»

На корабле никто не пытался прятать Наполеона и членов его свиты. Вначале императора разглядели в окне кормовой части судна, а примерно в три часа дня он вышел на палубу и стал рассматривать пассажиров плавательных средств в лорнет.

Был ясный солнечный день. Англия встречала Бонапарта. Немного раньше местные жители получили списки погибших и раненных в сражении при Ватерлоо, а теперь они видели человека, с которым их страна воевала в течение двух десятилетий. Он стоял на палубе и смотрел на них в лорнет. Англичане видели маленького и полного человека в зеленом мундире с красной отделкой, золотыми эполетами, в белом жилете, белых брюках и в сапогах. «Он снял шляпу с кокардой и поклонился людям, которые сняли шляпы и закричали “Ура!“ — вспоминал один свидетель. — Я помню ощущение триумфа вместе с естественным удовлетворением от прекрасного зрелища»^{245}.

Отовсюду прибывали любопытные. На следующий день огромное число лодок и яхт приплыли из близлежащих портов и мест стоянок. Все гостиницы Бриксема были заполнены до отказа, и не осталось ни одного свободного места. Некуда было ставить лошадей. Город жил в атмосфере необыкновенного праздника и крайнего возбуждения.

Императору нравились энтузиазм британцев и крайнее любопытство, с которым его встретили. Он восхищался красотой местных женщин и дарил им поклоны. Они приветливо махали ему в ответ и улыбались. Капитан Метлэнд получал многочисленные обращения от желающих подняться на борт корабля.

Британские политики боялись, что Наполеон может бежать. Ранним утром 26 июля капитан Метлэнд получил приказ переместить судно на стоянку в Плимут, где находилась база военно-морского флота.

Метлэнд выполнил приказ и немедленно доложил об этом лорду Кейту, чей флагманский корабль стоял поблизости. 69-летний адмирал Эльфинстоун, лорд Кейт, становился главным посредником в отношениях между правительством Великобритании и Наполеоном. Он хотел посетить императора, но воздержался от этого в ожидании инструкций. Лорд Кейт подчеркнул, что никто не может взойти на борт «Беллерофона» без его письменного разрешения. Он установил очень строгий режим охраны корабля.

Наполеон и его соратники читали британские газеты, на страницах которых активно обсуждалась дальнейшая судьба главного пассажира корабля «Беллерофон». Одни корреспонденты писали о грехах Наполеона и предлагали заключить его в лондонский Тауэр или отправить в ссылку на дальние острова, другие обращали внимание на то, что он добровольно отдал себя в руки принца-регента Великобритании. «Курьер» заметил, что по закону наций «как только ваш враг сложил оружие и сдался, у вас больше нет права на его жизнь»^{246}.

27 июля была жаркая и солнечная погода, дул легкий бриз. Все водное пространство вокруг «Беллерофона» вновь заполнилось лодками, яхтами и рыболовецкими судами. Капитан Метлэнд оценил число плавательных средств в одну тысячу, в каждом из них находились не менее восьми человек. Пассажирами лодок и яхт были прекрасные молодые женщины, одетые по последней моде леди, джентльмены, снимавшие шляпы при появлении Наполеона, армейские и морские офицеры. Император продолжал восторгаться красотой женщин и был очень любезен с женой Метлэнда. Она находилась в лодке, но капитан не мог позволить ей подняться на борт корабля.

«Это очень жестоко, — сказал Наполеон. — Милорд Кейт слишком суров и немного перегибает палку, не так ли, мадам?»^{247} Наполеон повернулся к Метлэнду и сказал, что жена капитана намного прекраснее, чем ее портрет.