– У Ледника, – поправил я.

– Чего? И зря ты все-таки шел на нем первым.

– Ему так больше нравится. И потом, сработало же!

– Я смотрел по телевизору. Ты не заедешь во вторник тренировать лошадей? У нас в этот день скачек нет, в Саутуэлл я никого не посылаю.

– Ладно, заеду.

– Ты молодец! – откровенно сказал Уайкем. – Очень хорошая работа.

– Спасибо.

– Да. Кх-кх... Ну спокойной ночи. Пол.

– Спокойной ночи, Уайкем, – ответил я. Я вернулся к Даниэль, и мы весь вечер разговаривали. Столовое серебро блестело в свете свечей на столах, и под потолком росли плети живого винограда. Мы уже собирались уходить, когда мне позвонила Роза Квинс.

– Одиннадцать уже есть, – сказала она, – но я все же решила попробовать.

– Роза, вы прелесть!

– Несомненно. Что за срочное дело, старина?

– Хм... – сказал я. – Скажите, имя Сол Бредфилд, или Сол Бредли, или что-то в этом духе вам что-нибудь говорит?

– Сол Бредли? А как же! А зачем он вам вдруг понадобился?

– Кто это такой?

– Бывший спортивный редактор "Глашатая". В прошлом году ушел на пенсию... Он был такой, знаете ли, всеобщий добрый дедушка. Старый друг Билла.

– Вы не знаете, где он живет?

– Господи... Погодите, я подумаю. А зачем он вам?

– Все затем же – ищу способ раздавить нашего делового друга, которого мы смотрели на кассете.

– А-а... Ладно, дайте подумать. Он переехал. Сказал, что хочет увезти жену к морю. Я еще подумала, что он там свихнется от скуки, но о вкусах не спорят. Куда же он переехал? В Вортинг, что ли? Нет! В Селси. Да-да, – решительно повторила она. – В Селси, в Суссексе.

– Классно! – сказал я. – И еще – где живет лорд Вонли?

– Обычно в Риджентс-парке, в Нэше. Но у них еще есть дом в Кенте, около Севеноукса.

– А точный адрес дать не можете? – спросил я. – В смысле... я хотел ему написать, поблагодарить за приз "Глашатая" и вообще за помощь.

– Конечно! – спокойно ответила Роза и дала адреса обоих домов, вместе с почтовыми индексами, а заодно и телефоны. – Вдруг понадобятся! В справочнике их нет.

– Я снова ваш должник! – сказал я, записывая телефоны.

– Свои люди – сочтемся!

Я положил трубку, чувствуя себя бессовестным обманщиком, но не раскаиваясь, и пошел за Даниэль, чтобы отвезти ее домой. Было около полуночи, когда я остановил машину на Итон-сквер. На самом деле я предпочел бы отвезти ее в какое-нибудь другое место, но так оно было лучше.

– Спасибо за хороший день, – сказала она.

– А как насчет завтра?

– О'кей.

– Только я не знаю, когда именно, – сказал я. – Мне надо сперва провернуть одно дело.

– Ну позвони тогда.

– Ладно.

Мы еще посидели в машине, глядя друг на друга, хотя, казалось бы, за этот вечер успели насмотреться. "Мы знакомы со вторника..." – подумал я. За пять дней она успела врасти корнями в мою жизнь. Я поцеловал ее – куда более жадно, чем раньше, но она вроде была не против. "Уже скоро..." – подумал я. Скоро, но еще не сейчас. Не раньше, чем это покажется вполне уместным.

Мы еще раз попрощались на тротуаре, и она ушла в дом, держа в руках свой подарок и помахав мне рукой перед тем, как закрыть дверь. "Принцесса, – подумал я, – вы, конечно, будете против, но ведь я обещал, что привезу вашу племянницу домой, и я выполнил обещание. А чего хотела сама Даниэль, я не знаю. Я не могу читать ее мысли, а словами она мне не сказала. Но завтра... Завтра я, быть может, спрошу сам".

Рано утром я отправился на Южный берег, в Селси, и нашел адрес Сола Бредли в телефонном справочнике. Он жил на Си-Вью-лейн, в доме пятнадцать.

Дом был двухэтажный, в псевдотюдоровском стиле, с кремовыми оштукатуренными стенами, перекрещенными темными балками, и смотрелся бы уместнее в лондонском пригороде, чем здесь, у моря. Когда я позвонил, дверь мне отворила седая, материнского вида дама в очках, в цветастом халате, и я услышал запах жарящегося бекона.

– Хью? – переспросила она в ответ на мой вопрос. – Да, Хью еще здесь. Но он еще спит. Вы же знаете, мальчики такие сони...

– Я подожду, – сказал я. Она заколебалась.

– Он мне действительно очень нужен. – сказал я.

– Вы входите, – сказала она. – Я у мужа спрошу. Он, наверно, бреется, но скоро спустится вниз.

Она провела меня через прихожую в маленькую кухню, всю оклеенную желтой и белой плиткой и залитую солнцем.

– Вы друг Хью? – спросила она. – Да... мы вчера разговаривали.

Она озабоченно покачала головой.

– Это просто ужасно! Не стоило ему ездить на эти скачки. Когда он вернулся, он выглядел еще более несчастным, чем обычно.

– Я сделаю все, чтобы исправить положение, – сказал я.

Она подошла к плите и принялась перемешивать бекон лопаткой.

– Как вас зовут? Филдинг? – Она обернулась ко мне, лопатка зависла в воздухе. – Кит Филдинг? Жокей?

– Да.

Она не знала, что делать. Это и неудивительно. В конце концов она нерешительно сказала:

– Ну, я чаю заварю...

Но я отказался, сказав, что подожду ее мужа и Хью.

Ее муж, услышав мой голос, заглянул в кухню и сразу узнал меня в лицо.

Ну еще бы, он ведь был редактором спортивного отдела! Бывший босс Банти Айрленда оказался крупным, упитанным мужчиной, лысым, с проницательными глазами и сочным голосом, какой бывает от пива.

Мое появление обескуражило его не меньше, чем его жену.

– Вы хотите помочь Хью? Ну, наверно, здесь все в порядке... Билл Вонли не так давно очень хорошо о вас отзывался. Пойду разбужу Хью. Он у нас лежебока. Завтракать будете? Я замялся.

– А, вон оно что? – Бредли хмыкнул. – Морите себя голодом, чтобы не набрать лишней унции веса?

Он ушел в дом и вскоре вернулся. Через некоторое время появился Хью, растрепанный, в джинсах и футболке, с опухшими со сна глазами.

– Здрасьте, – очумело сказал он. – Как вы меня нашли?

– Да ведь вы же сами сказали мне, где живете.

– Разве? Да, наверное... Э-э... Извините и все такое, но что вы хотите?

Я сказал, что хочу проехаться с ним. кое-что обсудить и посмотреть, нельзя ли что-нибудь сделать. чтобы ему помочь. Долго уговаривать его не пришлось. Он, похоже, не понимал, что накануне его отец нарочно выставил меня, чтобы не дать нам поговорить. Это было проделано слишком искусно, чтобы Хью мог это заметить, тем более, что он был слишком занят своей тревогой.

– Ваш отец отправил вас обратно, – заметил я, пока мы ехали по СиВью-лейн. – Домой вернуться не разрешил?

– Это нечестно! – в его голосе была жалость к себе и в то же время покорность. Изгнание явно было заслуженным, и Хью это сознавал.

– Ну, так расскажите, в чем дело, – сказал я.

– Да вы же его знаете. Он ваш свекор. В смысле, свекор вашей сестры.

Я глубоко вздохнул.

– Мейнард Аллардек?

– Да. Это все из-за него! Я бы убил его, если бы мог!

Я посмотрел на симпатичное мальчишеское лицо с ямочками. В устах Хью Вонли слово "убить" казалось совершенно неуместным.

– А ведь он член Жокей-клуба, – уныло продолжал Хью. – Все его уважают. Ну, я и решил, что все в порядке. В смысле, они ведь с папой состоят в одном благотворительном обществе. Откуда же я мог знать? Откуда?

– Вы не могли знать, – сказал я. – Так что случилось-то?

– Он меня познакомил со своим букмекером.

Я ждал чего угодно, только не этого. Я свернул на стоянку, которая сейчас, в ноябрьское воскресное утро, была совершенно пуста. Вдалеке виднелись галечные пляжи, кустики жесткой травы и море, блестящее под лучами утреннего солнца. Стоянка представляла собой площадку в добрый акр величиной, залитую гудроном и огороженную невысокой кирпичной оградой. В углу стоял киоск, где летом торговали мороженым. Сейчас киоск был заколочен.

– У меня с собой видеокамера, – сказал я. – Если вы разрешите заснять ваш рассказ на пленку, я покажу ее вашему отцу, чтобы он мог увидеть, как это выглядит с вашей точки зрения, и, может быть, тогда мне удастся уговорить его позволить вам вернуться домой.