-Смеркается барин, – проговорил он.
И вот они сидели у костра. Кузнец рассказывал о крае, а эстонец слушал. Ему вдруг вспомнились родные места под Таллинном. Там он тоже ходил на охоту. Лицензия, карабин и полное одиночество. Сколько же в будущем было преград. Начиная от приобретения оружия, кончая все той же охотой. Нет, подумал Андрей, сейчас все куда проще. Главное на земли какого-нибудь боярина не забрести. С таким компаньоном, как Афанасий, такого просто не могло произойти.
Теперь же выяснилось, что пройдя несколько верст можно было выйти на разработки железной руды. Возникло вдруг желание взглянуть на это хотя бы издали.
-О, нет барин, – произнес кузнец, – ты, как хочешь, а я в те места не пойду.
Как-нибудь в другой раз решил Андрей. Может удастся кого-нибудь из крестьян, более сговорчивых, уговорить, показать ему дорогу.
Между тем стало холодать. Собака прижалась к ногам кузнеца.
Лето уже подходило к концу. Несколько дней оставалось до сентября. Попади он в прошлое не в начало этого века, а чуть раньше, или вообще во времена отца Петра Алексеевича, то сейчас бы новый год наступал. Шесть тысяч девятьсот какой-то там. Вряд ли с фейерверками и ассамблеями. Обычная календарная дата, свидетельствовавшая, что Земля сделала оборот вокруг Солнца.
-Вы, как хотите граф, – молвил Афанасий, – а я спать буду. Охота она ведь с утра самая хорошая.
Почему с утра, Золотарев спрашивать не стал. У каждого свои причуды. Хочет спать, пусть спит. Сам же Андрей, прилег и закрыл глаза, но спать не хотелось. В голову лезли мысли об Андларе. Сейчас, когда он был в опале, единственный способ, с помощью которого можно было бы вернуться в окружение Петра, так это усовершенствование шара. Паруса, мускулолет, казались чем-то фантастическим. Попытаться внедрить их стоило, но был бы от этого толк? Да и проблема нахождения в воздухе определенное время, так и останется. Усовершенствовать горелку? Вполне реально. Вот если бы найти способ добывания водорода? Увы, даже если газ и обнаружен, то процесс этот еще в истории не описан.
За раздумываниями Андрей не заметил, как уснул.
Возвращались окружным путем. Впереди бежал пес Афанасия. Было ясно, что этим маршрутом тот ходил уже не раз. Кузнец что-то рассказывал, но Андрей его не слушал. Всю дорогу он думал, а смогли бы они вот так вот в будущем удачно поохотиться? Почему-то, но эстонец не был в этом уверен. Его прошлое нравилось все меньше и меньше. Сейчас, когда эстонец прожил несколько лет в настоящей патриархальной России, он вдруг начал понимать, что эта страна и та, в которую он мчался на своем «Мерседесе» в двадцать первом веке, разные. Мир был покалечен человеком. Как же правильно сказал герой фильма «Собачье сердце» профессор Преображенский: «Разруха она в головах». Изменения произошли не в лучшею сторону, и произошло это не сейчас, когда государь Петр вдруг начал глобальную реконструкцию страны, а на много позже. И виной этих трансформаций стали его потомки. Это они допустили в начале двадцатого века, чтобы к власти пришлю люмпены. Люди, для которых нет ничего святого. Людишки, которые потеряв мораль, готовы были мочиться в подъезде, пить горячительный напиток на улице, причем прямо из горла, покупать для подростков курево, и приставать к прохожим обкуренными. Всех этих Швондеров, Шариковых, Климов Чугункиных, сейчас в том виде в котором они появятся после октября тысяча девятьсот семнадцатого, еще нет. И не хотелось, чтобы появились.
Вот и берег. Собака запрыгнула в лодку и прямо на нос. Уселась поудобнее и радостно завиляла хвостом. Андрей придерживал челн, пока кузнец отвязывал его от дерева.
-Ну вот, мы почти и дома, – прошептал Золотарев, закидывая в нее рюкзак.
Над деревенькой в воздух подымался дым. Мужики уже баньку для охотников затопили. Знают, что те вернутся уставшими.
Причалили, а их уже встречал один из монахов, явно посланный не просто так отцом настоятелем.
-Что-то случилось, – проговорил Афанасий привязывая лодку.
-Похоже, – согласился граф, – вот только за кем послал батюшка?
Монах подошел к ним, когда эстонец доставал из лодки ружье.
-Ваше сиятельство, – обратился он к Золотареву. – Прибыл человек, от государя Петра. Он сейчас ждет вас в монастыре. Велел вас, как только вы приедете, к нему доставить незамедлительно.
Золотарев посмотрел сначала на монаха, потом перевел взгляд на кузнеца. Интересно было понять с чего это он вновь понадобился государю. Было только два варианта: первый – монарх вновь гневается, понял что ссылка слишком легкое наказание для эстонца, как-никак указ осмелился нарушить, и второе – Петр Алексеевич отошел от гнева и решил призвать его вновь к себе. Правда в последнем Андрей не был уверен. Чтобы вернуть расположение государя, он должен не иначе, как подвиг совершить, а ведь он ничего для этого не сделал. По любому узнать можно было только поговорив с человеком царя. Интересно, а заступится за него настоятель монастыря? Скорее всего нет. Да и с какой стати. Сосед он спокойный, безобразий не чудит, да вот только пользы от графа Золотарева никакой.
-Ступайте граф, – молвил Афанасий. – Я, отнесу добычу в ваш дом. В том, что мы так удачно поохотились ваша заслуга.
Эстонец протянул ему рюкзак, и последовал за иноком. Поднялись в горку и остановились у ворот монастыря. Калитку в них открыли, словно уже ждали. Впустили внутрь.
Монах, отворивший дверцу затребовал, чтобы оружие граф оставил у ворот.
-Я уж за ним ваше сиятельство посмотрю. Но в храм божий с этим безобразием не пущу. –произнес тот.
-А, как же человек от государя? – поинтересовался Андрей.
-Так, вон его пистоль лежит, – пояснил служка, и показал рукой в сторону лавки, где покоилось оружие, – можете рядышком свое ружьишко примостить.
Пришлось графу оружие у лавочки пристроить, а самому за монахом, что ждал его на берегу, следовать.
Гость прибывший от государя ютился в келье настоятеля. Когда монах открыл дверь в комнату, он лежал на деревянной кровати и посапывал. Инок покашлял, таким образом привлекая внимание человека. Тот зашевелился. Поднялся с койки и накинул кафтан. И тут в приехавшем Андрей узнал князя Квятковского.
-Сколько лет, сколько зим, – произнес эстонец. – Рад тебя вновь видеть, Юрий.
Малость неестественно прозвучало. Не то, чтобы Андрей не рад был приезду бывшего своего начальника, просто вдруг ему подумалось, что тот привез везти дурные. Будь они хорошие, Петр скорее всего кого-нибудь другого послал, а так неприятные известия со слов старого приятеля, руководителя Преображенского приказа, прозвучат не так зловеще.
-Садись Андрей, – проговорил князь, – в ногах, как говорится, правды нет.
Золотарев отпустился рядом с ним на койку. Юрий достал кисет и протянул.
-Закуривай. Разговор у нас с тобой долгий будет.
-А может лучше на улице поговорим? – предложил Андрей.
-Да нет. Лучше здесь.
Вот и пойми, что сейчас ожидать.
-Казацкое восстание сейчас на Дону, – проговорил не понятно к чему князь. – От нищеты и повинностей крестьяне сейчас из южных губерний на Дон бегут. Петр приказал навести там порядок, вот и отправил туда князя Долгорукова. Меня хотел направить, да вот только планы внезапно изменились, – что за планы говорить Квятковский не стал, а лишь покосился на Золотарева. У Андрея по спине мурашки пробежали. – Не, бойся. – Продолжил Юрий, видя, как побелел его друг, – ни смерти, ни ссылки в еще дальние края я тебе не привез. Семейство твое теперь до скончания веков, если вдруг что-то не изменится, здесь проживать будет. Задание тебя одно Петр хотел попросить, чтобы ты выполнил. – Что за задание, не стал князь пояснять, словно понимая, что рано еще ошарашивать эстонца. Считая, что тут нужно, окружными путями.– Попросил, – сделал акцент на слове Квятковский.
Золотарев вновь удивленно взглянул на приятеля. С чего бы это Петр решился попросить его, сосланного в Тмутаракань графа о чем-то. Не проще ли было приказать. Распорядиться на худой конец. Или действительно случилось, что-то из вон выходящее, что монарх решается попросить, зная заранее, что Андрей Золотарев ему в просьбе не откажет.
