Лисица отстранилась и, повернувшись к Бриджит спиной, приказала:

— Следуй за нами.

Бриджит подобрала юбку и пошла за ней. Лисье море вокруг тоже пришло в движение. Лисы обступали ее со всех сторон, следовали за ней по пятам и при этом шумно сопели. Бриджит приходилось идти крайне осторожно, чтобы ненароком не наступить кому-нибудь на лапу. По обочинам шествия звери резвились, напрыгивали друг на друга и катались по земле, устраивая шуточные потасовки. То и дело кто-нибудь исчезал в лесу, а один из них вскоре вернулся, зажав в пасти окровавленную птицу. И все это время Бриджит видела королеву, скользящую меж деревьев — тень среди теней. И за все это время Лисица ни разу не обернулась, чтобы убедиться, что Бриджит следует за ней.

Прошел час, а может, и день, прежде чем деревья расступились перед Лисицей, словно придворные перед королевой, и Бриджит увидела впереди зеленый холм, который возвышался над землей, как пузырь воздуха над закипающей водой. Лисица скользнула в черную расселину на склоне холма, туда же хлынул и поток ее подданных.

«Это всего лишь пещера», — сказала Бриджит тревожно сжавшемуся сердцу и шагнула в расселину.

Мир стал черным так внезапно, как будто кто-то погасил солнце. Бриджит замерла. Вокруг ничего не было видно, кроме блестящих глаз и зубов. И ничего не было слышно, кроме ударов собственного сердца.

«Ничего со мной не сделается, — успокоила себя Бриджит, когда царивший здесь холод стал пробираться под одежду. — Она обещала, что я вернусь целой и невредимой».

Где-то впереди замаячил зеленый свет, и Бриджит разглядела под ногами что-то вроде пола из неотесанных камней, а по обеим сторонам пещеры, на расстоянии вытянутой руки, тянулись сырые стены. Стиснув зубы, Бриджит оперлась ладонью о стылый камень и начала пробираться вперед — так же осторожно, как, бывало, спускалась по мокрым камням к озеру Верхнему.

Узкий лаз закончился просторной пещерой со стенами из камня, земли и корней. Зеленое свечение стало ярче, и Бриджит увидела, что оно исходит от изумрудно-сапфировых язычков пламени, танцующих на полу. Этот огонь не давал тепла и, насколько Бриджит могла заметить, горел без всякого топлива. Лисы живым потоком вливались в логово и рассаживались по периметру, как часовые. Те, кто не поместились, остались в проходе, отрезав путь к отступлению. Светящиеся глаза заполонили все вокруг, и взгляды этих глаз прикасались к Бриджит, словно тысячи пальцев, заставляя ее вздрагивать и покрываться мурашками.

Пересилив страх, Бриджит шагнула в логово Лисицы. Вода выдолбила в полу углубление, которое теперь было выстлано ветками, листьями и клочками шерсти — такой огненно-рыжей, что она могла принадлежать только самой Лисице. На этой странной постели лежали три человека — двое рыжеволосых и один с пепельно-серой шевелюрой. Все они были обнажены и изранены. У одного рыжего глубокий порез зиял на бедре, у второго кровоточил бок. У седого был распорот живот: он свернулся калачиком, словно пытаясь спрятать обнаженные внутренности. Все ранения были очень серьезные — и не только из-за величины и расположения: в тканях началось воспаление, и раны сочились кровью и гноем. Бриджит едва удержалась, чтобы не зажать нос от невыносимого смрада разложения.

Лисица осторожно обошла гнездо и уселась позади раненых. В толпе лис кто-то заскулил, кто-то затявкал, а в голосе Лисицы появилось что-то вроде нежности.

— Это мои сыновья, — сказала она и зарылась носом в волосы одного из раненых. В ответ он застонал и мотнул головой. — Помоги им.

Бриджит решительно устремилась вперед. Лисы бесшумно расступались, пропуская ее к гнезду. Что бы там ни было, эти трое явно очень страдают. От лихорадки их тела покрылись красными пятнами, и пока Бриджит, осторожно прикасаясь, одного за другим осматривала раненых, она чувствовала, как их тела пылают жаром.

Бриджит недоуменно нахмурилась: при ближайшем рассмотрении ранения, которые она приняла за глубокие порезы, оказались всего лишь царапинами. Даже колотая рана в животе седого была не более полудюйма глубиной.

— Ничего не понимаю, — пробормотала она, вытирая руки о передник. — Ранения совсем не опасные, вернее, не должны быть опасными…

— Холодная сталь, — ответила Лисица, словно это все объясняло. — Ты можешь помочь им?

Бриджит села на корточки, недоумевая, но все же немного приободрившись. Если бы дело действительно было так плохо, как ей показалось вначале, она вряд ли смогла бы облегчить страдания раненых. Но оказалось, что нужно всего-навсего промыть раны и наложить швы — с этими операциями Бриджит вполне могла справиться. Она пощупала нагрудный карман передника и с облегчением убедилась, что не забыла захватить с собой швейный набор.

— Мне нужна чистая ткань, — сказала она, — теплая вода, спирт…

— Что такое спирт? — перебила ее Лисица.

«Как же это объяснить?»

— Ну, на худой конец пойдет и виски.

Лисица приблизилась к огню и напряженно в него уставилась. Четыре лисенка подползли к королеве и прижались носами к ее бокам. Она их не замечала. Бриджит обратила внимание, что язычки странного пламени горят таким же изумрудным цветом, как глаза Лисицы. Затем она почувствовала легкое движение воздуха, и в пещере стало холоднее.

Мелькнула тень, и перед Бриджит возник отрез белого полотна, чаша с прозрачной водой, от которой поднимался пар, и бутылка, плотно закрытая пробкой и запечатанная воском. Бриджит сломала печать, вытащила пробку и осторожно принюхалась. Спиртовые пары, поднимавшиеся из бутылки, оказались такими крепкими, что у Бриджит слезы брызнули из глаз. Она вдруг почувствовала невыносимую жажду. Бриджит уже почти решила отпить глоточек — просто чтобы узнать, что же может так крепко пахнуть, но потом отбросила эту мысль. Кто знает, что еще может случиться, поэтому голова должна быть абсолютно ясной.

Кусочками ткани Бриджит промыла каждую рану — сначала водой, потом виски, потом снова водой. Ее пациенты стонали и метались во время этих манипуляций, но они были настолько ослаблены, что Бриджит не пришлось прибегать к чьей-либо помощи, чтобы их держать. Каждую секунду она чувствовала на себе тяжелые лисьи взгляды. Суетясь над ранеными, Бриджит не поднимала головы, рассудив, что сейчас лучше сосредоточиться на разорванной плоти и сочащейся крови. Но, несмотря на это, она все время знала, откуда за ней наблюдает Лисица. Присутствие лисьей королевы Бриджит ощущала как давление, как тяжелую руку на своем плече.

— Вы можете достать шелковую нитку? — спросила Бриджит, выжимая последний клочок ткани и промокая им бок седого человека. Лицо его исказилось от боли, и он стал отбиваться. Но Бриджит отвела его руку и плотно прижала лоскут к ране. Лисы угрожающе зарычали, кто-то затявкал, но вмешаться не посмел ни один.

— Могу, — ответила Лисица, и мгновение спустя в руках у Бриджит появилось веретено с шелковой нитью.

Убедившись, что раны как следует промыты, Бриджит достала из кармана набор для шитья, выбрала подходящую иголку и вставила нитку. У Бриджит была с собой катушка хлопковой нити, но шелк подходил для этих целей куда лучше, будучи более гладким и прочным материалом. От напряжения стиснув зубы, Бриджит склонилась над самым худым из рыжеволосых братьев и принялась сшивать его бедро.

Постепенно в душе у нее разлились теплота и спокойствие. Забыв о жажде, Бриджит сконцентрировалась на своем занятии. Спокойствие переросло в уверенность, а когда Бриджит закончила с первым раненым и перешла ко второму — в удовольствие от своего мастерства. Руки Бриджит проворно накладывали стежки, а мысли тем временем воспарили в небеса. Она думала о том, как замечательно, легко и красиво она выполняет свою работу, о том, что эти люди исцелятся благодаря ей, благодаря ее умению. Бриджит едва заметила, что уже принялась за третью рану. В мире ничего не осталось, кроме алой крови, белого шелка и живого тепла под пальцами. И все это туго сплелось и скрутилось — покуда алый цвет не исчез и остались лишь свежая белизна и тепло. И огонь, вместо крови берущий по венам. До тех пор пока взгляд Бриджит не затуманился.