— Что? Вот еще новости! Не спать из-за него ты целую ночь можешь, а пойти и проведать — нет? — усмехнулась я.

Софи испуганно на меня посмотрела.

— Как ты узнала?

— Про ночь? — фыркнула я. — У тебя все написано на лбу.

Девушка слегка закусила губу и опустила голову.

— Нет, я не могу к нему пойти… Он все неправильно поймет…

— Что здесь можно понять неправильно? Разве ты не идешь утешать его, как друг? — спросила я с легким намеком и, увидев, как ее щеки окрасил едва заметный румянец, усмехнулась.

Все ясно.

— Нет… — пробормотала она. — Я… Но ты можешь!

Она вдруг оживилась, выпрямилась и посмотрела на меня с надеждой в больших синих глазах. Я даже поперхнулась от такого внимания.

— Сходи к нему, Ребекка! Пожалуйста!

— Я?! — моему удивлению не было предела.

Я представила себе прекрасную картину нашей встречи, и по моей спине пробежался холодок.

— Ты выжила из ума! — заявила я. — Он прогонит меня в шею! Я буду последней, от кого он примет утешения!

— Ребекка! — девушка взяла в свои ладони мою руку в бордовой перчатке и крепко сжала. — Я тебя умоляю. Сходи к нему.

— Это безумие! — я попыталась тихонечко высвободить руку из захвата, но Софи не дала этого сделать. — Пошли лучше Эвелин, или Николаса, или Рейгана на худой конец. Любой будет лучше, чем я. Ты не представляешь, насколько я плоха в утешениях.

— Рейган отбыл к отцу. Эвелин отправилась в город, чтобы забрать у матушки нужные ингредиенты для ее снадобий, а Николас с Аштоном не слишком хорошо ладят.

— Он же меня выгонит, — безнадежно проговорила я с тяжелым вздохом. Мои осадные укрепления трещали и ломались под натиском этих синих глаз и всепоглощающей надежды в них. — К тому же… У нас ведь идут пары…

— Не сейчас, — она успокаивающе сжала мою ладонь. — Позже. После занятий. Просто проведай его. Поговори с ним.

Я тяжело вздохнула, потом вздохнула еще тяжелее и кивнула.

Не то, чтобы этот день обещал стать хорошим с утра, но теперь он казался мне просто отвратительным.

Софи мягко мне улыбнулась.

— Спасибо.

— Добрый день, милорды, миледи.

Подняв взгляд, увидела, что посреди аудитории стоит высокий стройный молодой мужчина в форме преподавателя. Его пегие волосы были забраны в высоких хвост. На руках были белые перчатки. Черный цвет одежд невероятно шел его бледному лицу. Светло серые глаза цепко осматривали аудиторию.

— Мое имя — Кристиан Бельдэре, с сегодняшнего дня я буду преподавать вам художественную живопись.

По аудитории прокатилась серия восторженных вздохов. Бедные девушки наверняка уже успели изголодаться по виду красивых мужчин, ведь ни один из близнецов сегодня не почтил их своим присутствием. А мастер Бельдэре вполне мог усладить их взор.

У меня же внутри что-то нехорошо екнуло, когда его взгляд пробежался по моему лицу, по спине прошлись мурашки, и я едва заметно вздрогнула.

— Все хорошо? — с беспокойством спросила Софи.

Я поймала взгляд преподавателя, в котором промелькнуло что-то непонятное, и нахмурилась.

— Да… Все в полном порядке.

Я совершенно не представляла, что говорить.

Пока я шла в апартаменты близнецов, в моей голове проигрывались различные варианты развития диалога, но в каждом из них меня взашей выгоняли после первого же слова.

Насколько я могла судить, Аштон был мил лишь с теми, кто ему нравился. И я не была настолько самонадеянной, чтобы причислять себя к этому ограниченному кругу лиц. Соответственно ни о каком принятии от меня утешений и речи быть не могло.

На что рассчитывала Софи, хотелось бы мне знать?

Пребывая глубоко в своих мыслях, я и не заметила, как очутилась у порога его покоев и бездумно толкнула дверь. Лишь очутившись на середине комнаты, я вдруг пришла в себя и замерла.

Если бы я могла краснеть, мои щеки тут же бы вспыхнули всеми цветами алого.

Сцена, представшая моему взору, была очень и очень пикантной.

Аштон в распахнутой на груди рубашке полулежал на кровати, его руки блуждали по спине, восседавшей на нем, девушки, расшнуровывая корсет ее формы. Он как раз целовал его в шею, а она, издавая слабый вздох, обнимала его голову, пропуская меж пальцев пряди его волос, когда из меня невольно вырвался писк.

Юноша медленно поднял голову. Его глаза были остекленевшими. Я бы хотела сказать, что это было следствием его страсти, но более вероятно, что в этом был повинен алкоголь. Ведь по всей комнате валялись пустые и начатые бутылки. Даже страшно представить, сколько этой жидкости он влил в себя со вчерашнего вечера.

— Ребекка… — протянул он, его девушка резко обернулась и посмотрела на меня. Если взглядом можно было бы убить, я бы не пережила это мгновение. Не обращая внимания на разгневанную полураздетую фурию, оглядела комнату.

Повсюду валялись разбросанные вещи, кое-где были осколки разбившегося стекла, в дальнем углу была опрокинута тумбочка. И бутылки… Они были везде.

— У тебя весьма любопытный способ справиться со своей печалью, — усмехнувшись, заметила я.

Он хмыкнул, оттолкнул девушку, и та упала на спину. Аштон зажмурил глаза и упер затылок в спинку кровати.

— Эта леди благодушно пожелала утешить в меня в минуты тоски по дорогому брату, который вздумал уехать в загородное поместье.

Аштон вдруг стиснул челюсти и смял в кулаке простыни.

— Пошла вон! — заорал он, срывая горло.

Ну вот… Я же говорила, что меня вышвырнут едва ли не после первой фразы. Но к моему удивлению, приказ был адресован не мне. Девушка, вытирая слезы унижения, быстро собрала свои разбросанные вещи и удалилась, напоследок одарив меня ненавидящим взглядом.

Едва дверь с грохотом захлопнулась, юноша засмеялся, но его смех резко оборвался. Он приоткрыл один золотой глаз и посмотрел на меня.

— Ты тоже пришла меня утешать? Тогда раздевайся.

Мои брови взлетели к корням волос.

— Если ты не хочешь, чтобы я узнала про тебя все, начиная от момента рождения до сего дня, ты больше не предложишь мне этого.

— Тогда на кой черт ты приперлась? — холодно усмехнулся он и снова закрыл глаза. Его кадык дернулся, когда юноша сглотнул. — Уходи.

— Я пришла поговорить.

— Если бы мне хотелось раскрыть перед кем-нибудь душу, я бы черт возьми нашел с кем поболтать. Пошла. Вон.

Я тяжело вздохнула и, наступая на горло собственной гордости, потянулась за бутылкой с чем-то янтарным. Виски? Похоже на то… Вытянув пробку, я поднесла горлышко к губам и сделала большой глоток. Жидкость обожгла горло и приятным теплом потекла вниз. Но горечь осела во рту, и мне стоило больших усилий не сморщиться. Подошла к кровати Аштона и небрежно села на нее.

Повертела бутылку в руках и сделала еще один глоток. Аштон все это время следил за мной одним глазом.

— И что же ты делаешь? — спросил он.

— Пытаюсь напиться… — просто ответила я и снова отхлебнула. — Будешь?

Протянула ему виски.

— Я… — посмотрела на свои руки в перчатках и закрыла глаза. В голове и теле уже начинала чувствоваться легкость. — Я не знаю, что ты чувствуешь, Аштон. У меня никогда не было близнеца, но… У меня был двойняшка.

— Черт возьми, только не надо рассказывать мне грустную историю из своей жизни, мне и так дерьмово! — застонал он. Я услышала, как юноша сделал глоток.

— Хорошо, — кивнула. — Не буду. Тогда давай просто напьемся.

И мы пили.

К полуночи у него проснулось желание травить мне разные байки об их приключениях с Алоисом, он то смеялся, говоря об этом, то выглядел так, будто готов разрыдаться. Но надо отдать ему должное, последнего он так и не сделал.

Мы танцевали. Пели. Мы не говорили о личном. Мы не касались опасных тем.

Уже ранним утром, вольтом лежа в кровати, соприкасаясь головами, он вдруг спросил меня:

— Бек, а что стало с твоим братом?

Я грустно улыбнулась, на меня вдруг накатила тоска, и мне захотелось заплакать, потому что я все еще была пьяна.

— Он умер, когда нам было по году.