Никто не задал им вопросов, когда они вошли, потому что здесь постоянно, в любое время дня и ночи, толклись торговцы и коробейники. Но проникнуть отсюда во внутренние покои было делом далеко не простым. Стражник, стоявший в коридоре, обычно пресекал попытки непрошенного вторжения. Когда двое мастеровых уверенно направились к лестнице для прислуги в конце вестибюля, караульный преградил им путь.

— Зачем идете? — спросил он строго. Мастеровые остановились и смерили караульного взглядами, исполненными необъяснимого презрения. А подмастерье и вовсе излучал враждебность. Казалось, они и не собираются отвечать. И все-таки старший ответил, причем достаточно вежливо:

— Йорко, мастер каменной кладки, к вашим услугам. Я здесь с моим подручным, чтобы починить камин в личном покое герцога.

— А что с камином?

— Сегодня рано утром огромный столб дыма и копоти вырвался из камина прямо в комнату. Хвала везению, его милости не было там в это время! Можно предположить, что дело в дымоходе, потому-то меня вызвали посмотреть и все наладить.

— В такое-то время?

— Что ж делать, я готов пойти на любые неудобства, лишь бы услужить герцогу. Йорко самый верный из подданных его милости.

— А в ящике что?

— Мои инструменты. Вот, гляди. — И мастеровой откинул крышку, представив взору караульного самые обычные предметы.

— А мне ничего не сказали, — посетовал караульный.

— А разве тебе обо всем говорят, господин начальник? Тебе небось так сразу и расскажут о страшных, может, даже губительных последствиях неисправности герцогского дымохода?

— Ну ладно, — несколько смущенно произнес часовой. — Проходите.

Двое мастеровых, умело маневрируя, пронесли тяжелый ящик по двум узким лестничным маршам, прошли в черно-розовый мраморный зал, украшенный огромными зеркалами в хрустальных с позолотой рамах. Подмастерье оглядел кричащую роскошь с явным одобрением, пробормотав: «Вот это да! »

— Это, моя дорогая Джоски, твое законное наследство — я имею в виду великолепие, роскошь и славу, что окружают истинного аристократа, — заметил переодетый разбойник Вурм-Диднис.

— Да уж точно. Я здесь совсем как дома, — ответила Джоски. — Мы все себе воротим, ваша светлость. Нам-то с тобой это пара пустяков. Ну и где это герцогское жилище?

— Покои, дочь моя. Его покои. У меня здесь карта, что дал этот лорд Никто. Поставим-ка ящик.

Диднис порылся в кармане, извлек неловко начерченную схему, которую они вместе принялись изучать.

— Прямо, поворот направо, снова прямо — и вот оно. Наш клиент Никто все ясно начертил.

— Надеюсь. — Джоски с ворчанием ухватилась за свой край сундука. Они отправились дальше. — Мне было бы, правда, спокойнее, знай мы побольше об этом Никто. Как хоть его настоящее имя…

— И что бы мы, по-твоему, с того имели, мое золотое дитя?

— Знай мы его имя, разыскали бы его в случае нужды. А так… Он же, в конце-то концов, нам еще половину должен. А что, если мы дело сделаем, а он удерет и не заплатит? И останемся в дураках, всем на потеху. Ой, я точно со стыда помру — головы не подниму от срама.

— Ты всегда сможешь высоко носить свою головку, моя принцесса, потому что ты из рода Диднисов, — а этого самого по себе довольно.

— Совсем не довольно! Ничего нам не поможет, если нас надует это ничтожество, жалкий лорд Никто!

— Миледи Джоски… — В голосе Вурм-Дидниса появились строгие отцовские нотки. — Подобный цинизм не приличествует знатной даме. Нужно научиться доверять чести своего рода и других достойных фамилий. Лорд Никто аристократ.

— Да откуда мы это знаем?

— Инстинкт учит нас распознавать себе подобных. Руки лорда Никто белы, нежны и украшены перстнем ценой минимум в сотню серебряных шорнов. А это говорит о многом.

— Ну ладно. Но все равно я хочу…

Их диалог прервало появление в коридоре вооруженного стражника. Диднис и его сокровище тут же возобновили исполнение роли каменщиков и миновали препятствие без затруднений. Вскоре они подошли к дверям личных покоев герцога.

Войдя внутрь, они направились к дверям спальни, возле которых Джоски помедлила, чтобы восхититься массивными позолоченными предметами обстановки, мраморным полом, куполообразным потолком, пышно расписанными фресками.

— Смотри-ка, па. — Джоски указала наверх. — Взгляни на эту с сатирами и нимфами. Как, интересно, один сатир может управиться с…

— За работу, дитя, — скомандовал Диднис. — Давай займемся делом.

Огромная кровать с зелено-золотым пологом, от одного вида которого становилось душно, стояла на невысоком помосте. Наемный убийца с дочкой поставили сундук в изножье кровати. Диднис поднял крышку и снял верхний слой содержимого, обнажив простую кожаную шкатулку с просверленным в крышке ровным круглым отверстием. Он осторожно вынул шкатулку, поставил ее на пол и открыл. Внутри помещался объемистый, закрытый крышкой железный сосуд, наполненный порохом. Там же была установлена свеча, окруженная у основания скомканной бумагой. Крученый запальный шнур, пропущенный через бумагу, вел к крошечному отверстию в боку железного котла.

— Теперь, моя принцесса, слушай внимательно — я объясню действие этого замечательного устройства.

— Да я и сама знаю, как эта штука работает, — сообщила Джоски своему папаше. — Все про нее знаю. Зажигаем свечку, закрываем крышку и суем под кровать герцогу. Потом выбираемся отсюда. А через несколько часов, когда герцог заснет себе, свечка догорит, бумага вспыхнет, фитиль загорится, порох — ба-бах!!! — Она живописно раскинула руки. — И герцог готов.

— Все верно, моя умница, но ты упустила одну-две детальки, очень важные, которые, ради твоего образования, я должен растолковать: первое — нужно знать, что годится не любая свеча. Эта, например, изготовлена лично мною, чтобы горела подольше, таким образом пройдет несколько часов между воспламенением и взрывом. Иначе наше устройство может сработать раньше, задолго до того, как его милость явится, чтобы отойти ко сну, и пропадут понапрасну изобретательность и труд. Ясно?

Джоски старательно кивнула.

— Хорошо. Когда-нибудь, думаю, очень скоро, я передам тебе, дитя мое, рецепт этого свечного воска, ибо ты того заслуживаешь. Итак, еще одна маленькая, но важная деталь: я имею в виду цепи, которые удерживают крышку котла, чтобы ни одна часть нашего устройства зря не пропадала.

— Цепи! — брезгливо поморщилась Джоски. — Забыла. Простите, ваша светлость.

— Ты молода, и мы не вправе ожидать совершенства. Не бойся, дочь моя, твой талант все преодолеет. А теперь давай же покончим с этим.

Вурм-Диднис полез в ящик и, вытащив кусок прочной цепи, обмотал вокруг железного сосуда и запер на замок. Из кармана комбинезона он достал кремень, огниво и кусок стали, которые употребил, чтобы зажечь свечу. Проделав это, плотно закрыл коробку. И очень осторожно подпихнул адскую машину под кровать герцога. Тепло, которое он ощутил через дыру в крышке, удостоверило его, что свеча не погасла. Проделав все это, Диднис поспешно сложил все свои инструменты обратно в деревянный сундук, закрыл крышку и поднялся.

— Идем, миледи Джоски, нам пора. Выполнив задание, разбойник исчезает так же тихо и быстро, как вчерашнее благополучие. Поспешим, дитя мое.

Оба торопливо покинули герцогские покои и беспрепятственно проследовали обратно тем же путем, что и пришли, пока не достигли растворенного окна, возле которого Джоски вдруг остановилась. Бросив свой конец сундука, она глянула на освещенный фонарем уголок сада под окном. Ее взору предстали несколько фигур — одни разодеты в шелка, парчу и драгоценности, как это принято при дворе, другие облачены в скромные полуночные одеяния Избранных. Две фигуры особенно привлекли ее внимание. Одна была приземистой, щекастой и выглядела бесполой. В ней она признала свою жертву — герцога Повона Дил-Шоннета. Вторая же, мрачная и унылая, казалась столько же знакомой.

— Лорд Никто! — воскликнула Джоски. — Гляди-ка, па, вон там внизу — это же лорд Никто!