Как я там ему говорила? Повезет той, что станет твоей женой? Действительно повезет. Мне.

Я пробую все, что Березин предлагает и мне все нравится. Его руки, губы, слова, поступки. Страх отравляет это тихое счастье, а еще чувство вины. В глубине души мне все еще кажется, что так нельзя. Неправильно, некрасиво.

Где написано, сколько надо скорбеть, жить в одиночестве? В каких правилах прописаны сроки, когда уже можно влюбиться заново и начать с чистого листа? Нет ведь официально принятых правил. У всех это происходит по-разному. Плохо, если я не хочу хоронить свою молодость? Если позволила себе подпустить Яра так близко, что мы теперь спим в одной постели и на мне красуется дорогое свадебное платье? Надеюсь, что нет.

В таких вопросах мой советчик лишь собственное сердце. Оно все больше привязывается к Яру, но я никак не могу произнести: «Я тебя люблю». Даже перед зеркалом вчера тренировалась, но мне все время кажется, что я говорю это как-то не так. В мыслях вроде звучит все красиво и правильно, а стоит открыть рот и все смазывается.

Жемчужные туфли немного жмут. Я разнашиваю их все утро, но пальцы все равно больно. На столе в вазе стоит свадебный букет. Доставили минут тридцать назад. Ярослав оплатил для меня парикмахера. Девочка сделала очень красивую, нежную прическу, подходящую к платью. Легкий макияж я нанесла самостоятельно.

Самым сложным оказалось надеть платье. Пришлось сходить к соседке, попросить помощи в застегивании молнии и шнуровке корсетной части.

Даян в черном костюме — двойке, белой рубашке, черных начищенных ботиночках и с бабочкой ну просто красавчик. Сын первым побежал к двери, когда в нее позвонили. Я сначала удивилась, ведь у Ярослава есть ключи, потом вспомнила эту игру в жениха и невесту. Пошла открывать.

— Оу… — выдыхает Березин, замерев на пороге.

Хорош. Ему чертовски идет белая рубашка без пиджака и узкие черные брюки.

— Какая ты… — его красивые зеленые глаза пульсируют темными зрачками. — волшебная моя, — выдыхает мой будущий муж.

Сам аккуратно поправляет белую шубку, протягивает мне руку.

— Готова?

Вкладываю свою ладошку, обтянутую перчаткой, в его. Яр крепко сжимает мои пальчики.

— Да, — отвечаю уверенно.

Уже в машине вспомнили, что забыли цветы. Возвращаться не стали. У нас осталось немного времени. Березин заскочил в небольшой цветочный бутик недалеко от дома и принес мне оттуда новый букет.

Вижу, как он волнуется. Пальцы до бела стиснуты на руле. Сильные бедра, обтянутые черными тонкими брюками, напряжены. Он расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке, оттягивает воротник. Такая легкая небрежность ему очень идет.

Мы попадаем в небольшую пробку. Яр тихо матерится, чтобы Даян не слышал. Пару раз нервно сигналит.

Чем ближе мы к ЗАГСу, тем тревожнее становится и мне. Сердце рваными импульсами качает кровь. Корсет платья вдруг начинает давить и тереть. Я кусаю губы забыв про помаду. Дышу чаще.

Столько машин на парковке у красивого здания с колоннами и искусными барельефами на фасаде. Разные. Подешевле, подороже, импортные и отечественные. Я ищу среди них ту самую, из своих ночных кошмаров.

Нет ее. Становится легче. Ярослав тоже осматривается по сторонам на всякий случай. Только после помогает выйти мне, отстегивает Даяна из детского автомобильного кресла.

Крепко держась за руки, мы идем внутрь здания. Здесь тепло, пахнет разными духами, цветами, шампанским и мандаринами, как на Новый год. Маленький любопытный Ян крутит головой стараясь рассмотреть людей в просторном холле, двух красивых невест. Вздрагивает вместе со мной от хлопка пробки от бутылки игристого. Люди смеются, поздравляют друг друга.

Ярослав улыбается мне. Крепко держит за руку. Мы стоим в сторонке и ждем своей очереди. Время тянется очень медленно.

— Березин и Семенова есть? — называют наши фамилии.

— Да! — отвечаем нестройным хором и нервно хихикаем.

Я праздника хотела! Праздника! Почему мне так нервно и страшно?

— Проходите, — безучастно кивает женщина в строгом костюме.

В украшенном зале нас встречает уже другая, гораздо приятнее.

— Подходите ближе, — приглашает к столу, на котором разложены бумаги и папки.

Своей маленькой семьей делаем несколько шагов вперед. Даян растерялся. Жмется к подолу платья. Милая женщина торжественно произносит заученные наизусть слова.

— Березин Ярослав Алексеевич, согласны ли вы взять в законные жены Семенову Анастасию Дмитриевну?

— Да, — уверенно отвечает Яр.

— А Вы, Семенова Анастасия Дмитриевна, согласны…?

— Да, — неловко перебиваю ее.

— Какая нетерпеливая невеста, — смеется регистратор. — Тогда объявляю Вас мужем и женой. Прошу поставить подпись сначала Вас, Настя, — приглашает она.

На негнущихся ногах шагаю к столу, ставлю свою закорючку в журнале.

— Теперь вы, Ярослав, — кивает моему мужчине. Яр оставляет свою подпись рядом с моей. — Поцелуйте жену, пока она не упала в обморок, — улыбается женщина.

Березин надевает на мой дрожащий палец кольцо. У меня повторить этот трюк выходит только со второго раза.

— Тебе идет, — глажу золотой ободок на его безымянном пальце.

— Тебе тоже…

Яр обнимает меня за талию, бережно прижимает к себе и нежно целует под аплодисменты регистратора.

Держась за руки, выходим в холл, где стало немного тише. Шумный подвыпивший народ переместился на крыльцо ЗАГСа. Их вызывают как раз следующими, а мы немного тискаемся и дышим колючим морозным воздухом.

— Жена, — смакует Яр.

— Муж, — улыбаюсь ему.

— Какая идиллия, — проходится ознобом по коже голос из моих ночных кошмаров. — Привет, — Самир ловит на руки крутящегося внизу у ступенек племянника.

Я отпустила Яна немного поиграть в снежки зная, что он не отойдет далеко. Позволила Ярославу отвлечь нас друг на друга всего на несколько мгновений.

Даян пугается незнакомого дядю, от которого тянет неприкрытой злостью.

— Салаев, отпусти его! — рычит Ярослав задвигая меня за спину.

Из припаркованной неподалеку большой черной машины, которую я так долго боялась здесь увидеть, выходят два амбала.

У моего малыша дрожит нижняя губка. Меня трясет. Я не могу ни дышать, ни связно мыслить. Все, что вижу, это своего перепуганного ребенка и темные карие глаза Самира.

— Ян, все хорошо, — изо рта вырываются сдавленные каркающие хрипы вместо нормальных слов. Прокашлявшись, повторяю еще раз. — Все хорошо.

Но мой ребенок — большая умница. Он и без меня понял, что все плохо. Только сделать ничего не может.

— Наслаждаешься? — зло смотрю на Самира.

— Долго ждал этого момента, — ухмыляется он.

Кивает своим амбалам на Ярослава. Его хватают за шкирку. Он отбивается. В стороне от меня завязывается драка. Выбегает охранник. Орет, что сейчас он вызовет полицию, но всем плевать. Даже камеры на фасаде здания не пугают Салаева.

На белый снег падают первые капли крови. Это кровь Березина. Его бьют, повалив на землю. Бьют беспощадно и зло, ногами по ребрам и лицу.

Мой сынок тихонечко плачет. От ужаса происходящего у меня темнеет в глазах. Только они, мои мужчины, одному из которых очень больно из-за меня, второму очень страшно, удерживают меня от падения в обморок.

— Самир, отпусти моего сына! — кричу, глядя на перепуганного ребенка. По розовым щечкам Даяна текут крупные слезы.

— Мама… — малыш тянет ко мне ручку.

— Самир, я умоляю тебя, отпусти его. Ты не видишь? Ему страшно!

— Он — Салаев, а значит принадлежит нашей семье. Ты не имела права скрывать сына моего погибшего брата!

— Самир, — больше не сдерживая слез падаю перед ним на колени прямо в грязный снег. — не забирай его. Я сделаю все, что ты скажешь, только отпусти моего сына.

— Конечно, сделаешь, Настя, — отвечает Самир, наслаждаясь моим унижением и состоянием. — Так и будет, но позже. А пока получай удовольствие от медового месяца. У тебя ведь сегодня свадьба, — он громко свистит, продолжая прожигать во мне дыру взглядом.