— Кала-хай! Кала-хай! Ай-ай-ай!.. — завыли, запричитали, заскулили Девы Ночи, разом забыв о ритуальном танце, и повалились на колени, бросая оружие и прикрывая головы руками.

— Нар-ра-ай! Ай-пай! Кала-хай! — Танцовщилы кинулись к своим соплеменницам, как цыплята к наседке при виде камнем падающего на них из поднебесья балабана.

Несколько мгновений Мгал зачарованно смотрел в небо, на темные точки, которые, увеличиваясь на глазах, приобретали все больше сходства с летучими мышами, а потом, толкнув окаменевшего Бемса в бок, скомандовал:

— Вперед! Пришло наше время!

Выскочив из шатра, северянин ринулся к дымному костру и уже преодолел половину расстояния до толпы коленопреклоненных нгайй, когда одна из танцовщиц, не успевшая еще опуститься на землю, неожиданно взвизгнула, указывая рукой в его сторону.

Одна, две, три кочевницы повернули головы, на лицах их застыли страх и недоумение, и проклинавший себя в душе за гибельную торопливость Мгал уже решил было, что все еще может обойтись, но тут резво вскочившая с земли кривоногая старуха истошно заголосила:

— Пага тор! Вай-во! Унджасо бахот выриули!

— Ул! У л! — взвыли кочевницы, уразумев наконец, что ничего сверхъестественного не происходит, а просто какие-то белокожие рабы осмелились испортить торжественное жертвоприношение. Руки потянулись к брошенному оружию, нагайи повскакали на ноги, и в этот пре-неприятнейший момент приостановившийся Бемс издал свой знаменитый рык:

— Гар-р!

Совершив гигантский прыжок, Мгал врезался в толпу оцепеневших нгайй, яростно размахивая уворованным в шатре мечом. Девы Ночи отшатнулись, подались в стороны, и обрушившийся на них Бемс, непрестанно орущий, вращающий в каждой руке по половине копья, довершил разгром охваченных смятением кочевниц.

Рванувшись в образовавшийся проход, северянин выскочил к костру, задохнулся от едкого дыма, ринулся в сторону, огибая его слева, Бемс следовал за ним по пятам. До привязанных к столбам жертв оставалось шагов двадцать, когда сзади раздался режущий слух вопль старухи — Матери племени:

— Тор убайхо! Варсутал пага!

Увидев боковым зрением взметнувшиеся для броска копья, Мгал кинулся на землю, Бемс юркнул в дымовую завесу. Полдюжины копий с широкими листообразными наконечниками, способными срезать человеку голову с плеч, взвились в воздух, и, услышав сзади разочарованное уханье, северянин метнулся к столбу, у которого корчилась, тщетно пытаясь избавиться от опутывавших ее ремней, Лив. На миг его ослепили светлое золото волос дувианки и неправдоподобная белизна кожи, на которой призывно пылали выкрашенные алым соски. Мгал зарычал, отгоняя наваждение, рубанул по ремням и едва успел обернуться, чтобы отбить нацеленные ему в грудь клинки.

Уворачиваясь от сыпавшихся на него ударов и с трудом отбивая дрянным мечом те, от которых уйти было невозможно, он мельком видел, как ловко орудует своими палицами Бемс, силясь прорваться к светлокожей девушке, привязанной у соседнего столба, как воет, брызжа слюной и отчаянно жестикулируя, Мать племени, призывая нгайй забросать чужаков копьями. Если Девы Ночи послушаются ее, все будет кончено в считанные мгновения, пронеслось в голове Мгала, и он что есть мочи заорал:

— В реку! Прыгайте в реку! Скорей!

Но ни Бемс, ни Лив не слышали его. Бравый моряк вошел во вкус и махал обломками копья так самозабвенно, будто ему за это деньги плачены, а скинувшая путы девушка грызла зубами ремни, удерживавшие у столба ее товарку по несчастью.

— Проклятая дурища! — рявкнул Мгал, отступая под натиском нгайй к краю скалы. — В реку! Прыгай же, ведь-мин сок! Прыгай!

Слова его потонули в хлопанье громадных крыльев, небо потемнело, и северянин с ужасом увидел падающего на него птицечеловека. Отпрыгнув в сторону, ощутил острую боль в левом предплечье, в лицо ему ударил ветер от бьющихся совсем рядом крыльев, а затем наседавшие на него нгайй начали одна за другой валиться наземь, не то умоляя Сыновей Оцулаго смилостивиться над ними, не то поверженные уже их незримыми руками. Но Мгалу не было дела ни до Дев Ночи, ни до Народа Вершин, и, пользуясь тем, что натиск кочевниц прекратился, он кинулся к Лив, сумевшей-таки отвязать эту, как ее… Тарнану, и толкнул дувианку к краю скалы. — Прыгай!

Что-то обрушилось на северянина сверху, Лив вывернулась из его рук, он упал на спину и увидел целую стаю кружащих над скалой человекообразных тварей. Попытался вскочить и тут же был сбит с ног запнувшейся о него дувианкой. На мгновение перед глазами возник длинный тонкий шип, вонзившийся в икру девушки, и его озарило: духовые трубки! Сыновья Оцулаго расстреливают нгайй из духовых трубок!

Сознавая всю нелепость своего поведения, он попытался укрыть рухнувшую подле него Лив собственным телом, но какая-то неодолимая сила рванула девушку из рук Мгала, и он непроизвольно еще крепче вцепился в нее, почувствовав в то же время, как ноги его отрываются от земли. Крылатые твари пытались отнять у него Лив и тянули вместе с ней в поднебесье. Площадка для жертвоприношений стала отдаляться, северянин увидел лежащих вповалку вокруг все еще дымящегося костра нгайй, потом две крылатые твари вынырнули откуда-то снизу и опутали его мелкоячеистой сетью. Тело Лив обмякло и осело на Мгала, ему показалось, что они падают, но сеть, подхваченная тремя крылатыми людьми, вновь рванулась вверх. Северянина встряхнуло, он перевернулся лицом вниз и увидел далеко внизу скалу Исполненного Обета. Увидел и так был поражен происходящим на ней, что на какое-то время забыл о собственной незавидной участи.

Три шатра пылали, а расхаживавшие по жертвенной площадке люди тычками сгоняли уцелевших кочевниц к дожидавшимся их у основания скалы гвейрам. Разглядеть тех, кто решил воспользоваться бедственным положением нгайй, Мгал с такой высоты не мог, но почему-то не сомневался, что это были Гварра и его товарищи. И помогали им, надо думать, их подружки, на собственном опыте убедившиеся, что мужчины годны на нечто большее и лучшее, чем просто пасти быков. Жизнь менялась на глазах не только в Краю Дивных Городов, но и в этих бескрайних степях, хотя ни Черные маги, ни Белые Братья протоптать сюда тропинку еще не успели…

— Я не понимаю, что происходит! Мы плывем среди этих скал уже полдня, а Сурмамбилы нет и нет! Вы говорили, что две реки сливаются в степи, у подножия Флатарагских гор. Но если это — степь, то я — глег! — Мисаурэнь вопросительно посмотрела на Эмрика, который налегал на рулевое весло, уводя плот от столкновения с утесом, вспенивавшим воду посреди реки.

Не дождавшись от него ответа, девушка перевела взгляд на Лагашира, однако того все еще трепала дрожница, и он, кутаясь в изорванную бычью шкуру, смотрел прямо перед собой остекленевшим взглядом и вопроса ее явно не слышал. С магом происходило что-то неладное: в бреду он толковал про кольцо, которое якобы высасывает из него силы, а приходя в сознание, отказывался принимать помощь от Мисаурэни. Про кольцо же, украшавшее его руку, Магистр коротко сказал, что оно ему дороже жизни и он убьет всякого, кто посмеет прикоснуться к нему.

— Пропади ты со своими тайнами! — буркнула Ми-саурэнь и обратилась к Батигар: — А ты что скажешь по поводу этой самой скалы Исполненного Обета? Сквозь землю она, что ли провалилась?

— Да что ж я могу сказать? Слышала, стоит эта скала у слияния двух рек, вот и все. — Принцесса лучезарно улыбнулась вновь обретенной подруге, и ведьма проглотила готовую сорваться с языка грубость.

Она начинает что-то подозревать и скоро обо всем догадается, вяло. подумала Шигуб, переводя взгляд с девушек на отвесные утесы, высящиеся по обе стороны реки. Теперь уже неважно, чуть раньше или чуть позже плывущие на плоту поймут, что давно проскочили слияние рек, — исправить что-либо все равно невозможно. Дева Ночи знала: когда правда откроется — ее, скорее всего, убьют, и все же не сожалела о содеянном. По-настоящему плохо было ей оттого, что она не могла понять саму себя. Иногда ей казалось, что она подмешала сонное зелье в исцеляющий от дрожницы отвар гарь-травы, чтобы досадить предавшей ее Батигар, а иногда начинала думать, что сделала это, дабы спасти свою бывшую любовницу и этих светлокожих чужаков от встречи с соплеменницами, которые обнаружили бы их плот задолго до того, как те успели бы взяться за оружие. Впрочем, на самом-то деле все получилось само собой и почти что помимо ее воли.