– Сейчас не время покидать ферму. Работники опять начнут угрожать, если узнают, что я уехал. В Норфолке век неделю бунтовали, и мятежники приближаются. На прошлой неделе они пришли в Норидж, и прчшлось вызывать кавалерию, чтобы освободить улицы. Вчера были беспорядки в Фелтуэлле, где разрушили дренажные канавы, а в Садери напали на ферму Роберта Мартина – это всего в десяти милях от Истмера. Все намного хуже, чем ранней весной. Раз старик поправляется, я ухожу.

Никто не стал его отговаривать, и он ушел, оставив после себя запах скотного двора.

– Слава богу, – сказал Луи, помахав надушенным платком после ухода кузена. – А зачем здесь вы, непонятно, – добавил он, глядя на Эдуарда и Роберта.

– За нами послали, так же как и за тобой, – ответил Эдуард.

– Надеюсь, старик не начнет опять выдавать девчонку замуж за наследство. Если все повторится, то я прямо скажу, что его игра раскрыта. Я не потерплю, чтобы мне навязали внебрачную…

– Граф, вы напрасно беспокоитесь, – с достоинством произнесла Белла. – У меня нет намерения выходить замуж за кого-либо из вас. Вы можете драться за наследство без моего участия.

– Белла! – воскликнул Роберт. – Я думал…

– Роберт, и за тебя тоже. А теперь, если позволите, я удалюсь: у меня дела. – Она повернулась и вышла. Не будь все так трагично, она бы рассмеялась. Поделом им – если нет никакого наследства, кроме дома, требующего больших денег на его содержание, и земли, которая постоянно затопляется.

Эллен была на маслодельне, помогая одной из приходящих служанок сбивать масло. Увидев Беллу, она сняла фартук, и они пошли в маленькую гостиную Эллен, выходящую в сад, где только-только начали расцветать летние цветы.

– Как он? – опросила Эллен, когда они уселись по обе стороны камина.

– Я и не представляла, что он может быть таким маленьким и беспомощным.

– Он очень стар, дорогая. Не может же он жить вечно.

– Знаешь, а я думала, что может. Вот почему я не придала особого значения, когда он сказал, что я должна выйти замуж. Мне казалось, что спешить с этим нечего.

– Но ты выбрала капитана.

– Да, но лишь для того, чтобы у меня был сезон дебютантки. С моей стороны это очень эгоистично?

– Нет, конечно, нет.

– Да нет, эгоистично. И за это я понесла наказание.

– Его светлость все равно заболел бы, независимо от того, здесь ты или нет. Ты не должна себя винить.

– Дела обстоят еще хуже. Разразился скандал…

– Скандал? Господи, дитя мое, что ты натворила?

– Это не я, а дедушка. – Белла перевела дыхание, прежде чем продолжать. – Давным-давно.

– Значит, это всплыло.

– Выходит, все правда – я не внучка графа.

– Конечно, внучка. А кто же ты еще? – Эллен заглянула Белле в лицо. – Белла, в чем дело? У тебя такой вид, словно ты увидела привидение.

– Эллен, скажи мне правду. Я должна знать. Говорят… Говорят, что я… – Она не хотела сказать «незаконнорожденная» и выпалила: – Что я внебрачная дочь его светлости.

– Что? – Эллен пришла в ужас – Кто это говорит?

– Все. Луи. Эдуард. Даже Роберт этому верит, хотя и старается избегать этой темы.

– Ах, моя бедная девочка. – Эллен встала, уселась рядом с Беллой, обняла ее и стала качать, как в детстве. – Это ложь.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Я была здесь, когда ты родилась и во время всей беременности твоей матери.

– Тогда почему все говорят обо мне такие жуткие вещи?

– Полуправда обычно выплывает наружу в искаженном виде, – пробормотала Эллен.

– Полуправда? Значит, что-то в этом есть…

– Ты не «дитя любви» графа. – Эллен помолчала, словно собираясь с духом. – Им был твой отец. И это неудивительно – уж очень они с Генри были похожи. Все знает только граф.

– Папа! Расскажи мне, что знаешь. Все.

– Граф однажды уехал в большой спешке и отсутствовал целую неделю. Вернулся он с маленьким двухлетним мальчиком и сказал, что это ребенок его дальнего родственника, который, умирая, препоручил его заботам графа. Он настоял, чтобы мальчик воспитывался как его собственный сын. Графиня так к нему и не привязалась, и для его воспитания наняли меня. Он стал «моим» ребенком. Я очень сильно его любила, несмотря на то что он рос трудным, упрямым мальчиком и часто по пустякам приходил в ярость. А когда умер Генри… Я ведь тебе про это рассказывала?

– Да.

– Как только достиг определенного возраста, он женился на дочке врача, лишь бы уйти из дома. Это обернулось несчастьем. Бедная девушка безумно его любила, а он держался отстраненно, бывал жесток и вспыльчив. Я сбилась со счета от ее выкидышей. В конце концов это ее и убило.

– А папа опять женился.

– Да. И на этот раз по любви. Маргарита де Орсен, твоя мама, была француженкой, как ты знаешь. Она отличалась красотой и прекрасно одевалась. Твой папа ничего для нее не жалел. Потом родилась ты. О, я полюбила тебя с первого взгляда и была вне себя от радости, когда мне сказали, что я буду твоей няней. Твоя мама тоже тебя любила, но твой папа ужасно ревновал ее ко всем, даже к собственной дочери. Поэтому, чтобы не злить его, тебя держали подальше от них. Мне казалось, что матери надлежало проявить твердость и воспротивиться этому, но я никогда ничего такого не говорила, боясь чтобы меня не выгнали. Я этого не пережила бы. Когда она умерла, родив мертвого сына, твой папа чуть не сошел с ума от горя.

– Теперь многое становится понятным, – сказала Белла. – Жаль, что я этого тогда не знала.

– Ты была маленькой девочкой. Спустя два года умер и твой папа. Тебя вырастил дед – он тебя обожал. Вот почему он хотел обеспечить тебя после своей смерти. Твой отец не мог ему наследовать, и ты тоже. Полагаю, что он видел выход в том, чтобы ты вышла замуж за одного из его внучатых племянников.

– Но это принесло столько несчастья и показало их с худшей стороны.

– А Роберт?

– Я не хочу о нем говорить.

– Почему? Он ведь твоя истинная любовь?

– Тем больше причин, чтобы он уехал. На мне позорное пятно.

– Не говори глупостей. Это не твоя вина.

– Общество другого мнения, а важно лишь то, что принято в обществе. Я никогда не смогу выйти замуж.

– Разумеется, сможешь.

– Нет. – Белла встала. – Я пойду посижу с дедушкой.

– Хорошо. Но предупреждаю: ничего ему не говори из того, что узнала от меня. Это может его убить.

– Ничего не скажу. Главное – я знаю правду.

Белла шла по коридору, намереваясь поговорить с Генриеттой, но в гостиной никого не было, кроме Элизабет, а уж с ней-то Белле совсем не хотелось разговаривать. Проходя мимо открытой двери в библиотеку, она увидела Шарлотту, сидящую за письменным столом деда. Она выдвинула один из ящиков и рылась в содержимом.

– Что вы делаете? Вы не имеете права здесь находиться, – резко произнесла Белла.

– Имею, – воинственно заявила та. – Если старик разорвал майорат, то должны быть подтверждающие документы. Где-то же он их держит. И завещание заодно.

– Думаю, что и то, и другое находятся у его поверенного, – холодно ответила Белла. – И он еще не умер. И даже не умирает, а, наоборот, поправляется, так что вы можете вернуться в Лондон и оставить нас в покое.

Белла удивилась собственному самообладанию. Словно правда об отце и осознание того, что у нее нет законного права ни на что, смыло все сомнения и принесло ясное понимание мотивов поведения людей.

Шарлотта встала и пошла в гостиную, где, несомненно, поделилась с Элизабет своим разочарованием. А Белла, открыв ключом дверь в западную часть дома, медленно поднялась в старую классную и застыла перед портретами двоих мальчиков – подлинного наследника и самозванца, – настолько похожих, что никто не мог отрицать их родства. Ее отец… Он – дитя любви, а кто его мать? Фанни? Какая Фанни? Дедушка назвал ее, Беллу, Фанни. И просил прощения.

– Белла.

Она обернулась – перед ней стоял Роберт.

– Что ты здесь делаешь?

– Ищу тебя. Последнее время я постоянно этим занимаюсь. Ты меня избегаешь?