– Но почему никто мне об этом не рассказал? – поразилась я.

– Микарий перед отказом от дара произнес заклинание забвения. Все воспоминания о его магии стерлись в памяти жителей. Он был из тех людей, кто не выносит жалости к себе, – пояснил маг.

И ладно бы только жалости. Кто-то бы еще и злорадствовал. А если учесть, что у нас с Орасом дар мог проявиться, житья бы в Оленьем Роге моей семье не стало. Люди не любят магов. Скорее терпят их рядом с собой, поскольку те им помогают. Но если вспомнить Барису и ее ярость, то все в ином свете видится.

– Когда ты росла, магии в нем уже не осталось. Твоя мать, кстати, ни малейшим даром не обладала, а вот прапрапрабабка была, судя по всему, темной. Иначе бы в тебе не пробудилась тьма такой же силы, что и свет, – ответил Эжен.

Я безуспешно пыталась осмыслить всю эту информацию. Жила себе, ничего не ведая, не зная, как все может так неожиданно повернуться. И отец магом был, и за маму дар отдал. Любил, значит.

В горле появился привычный ком горечи. Я с трудом удержалась, чтобы не расплакаться.

– Это Бариса их…

– Убила, – подтвердил Эжен. – Только не рассчитала, что заклятие может вырваться из-под контроля. Вы с братом выжили благодаря вашей магии. Она защитила от болезни. Месть за то, что твой отец выбрал твою мать, оказалась страшна, Риана. Кстати, это Бариса тогда ваш дом сожгла.

– Зачем? Родители же были уже мертвы. Она отомстила, – прошептала я.

– Этого ей показалось мало. Бариса знала, что ты и брат никуда не денетесь, пойдете к ней. И можно на вас отыграться сполна за оскорбление, которое ваш отец ей нанес своим отказом. Да и дармовая работница ей бы не помешала. Это не мои мысли, Риана. Ее. И, учитывая всю ту грязь, которую я вытащил из ее памяти, наказание было справедливым. И я как маг могу решать, – сказал Эжен. – А теперь, когда ты убедилась, что я не убийца, смотри мне в глаза и детально вспоминай, что произошло трое суток назад. И не смей жалеть Гженку и оправдывать ее. К твоему сведению, ей мать тоже парочку темных амулетов прикупила. Один из них снял защиту, которую поставил Лан, а он, заметь, неслабый светлый маг. Второй, судя по тому, что вытрясли из Гженки Гард и Лан, был амулетом переноса на небольшие расстояния.

Пока я в очередной раз осмысливала сказанное темным магом, Эжен подвинулся, оказавшись совсем рядом, осторожно взял меня за подбородок.

– Ну, будешь вспоминать или мне использовать кровную магию? – уточнил он, сверля меня взглядом.

Я вздохнула, закусила губу и сосредоточилась, понимая, что лучше покажу нужные магу воспоминания, чем позволю ему увидеть, как я жила до него. Ни к чему это.

Эжен

Ненавижу это состояние! Все отрицательное, что есть во мне, усиливается в тысячу раз. Тьма пульсирует внутри, и перестаешь быть собой. В глазах порою чернеет, а взгляд ищет жертву. Как же тяжело бывает сдержаться! Не сорваться, не накричать на друзей, не ударить первого попавшегося под руку. Не убить.

Спалить бы хоть пару сосен, чтобы выпустить злость, которая последнее время стала моей постоянной спутницей. Нельзя. Всем можно, а мне – нет. Сила, направленная на разрушение без причин, отзовется во мне такой болью, словно заживо горишь в огне. В памяти до сих пор свеж первый и единственный подобный опыт. Неделю я метался в бреду, получая ожоги от собственных крыльев, которые не слушались и не желали исчезнуть. Жестокий, но действенный урок.

В таких случаях мне остается только одно – летать. Вымотать себя до такого состояния, чтобы единственное, чего хотелось бы – лечь и уснуть. Но и эта роскошь сегодня недоступна. Не смогу забыться. Эта девчонка стоит перед глазами. Не отпускает. Напасть! Самая настоящая!

Ладони сжались сами собой. Морозный воздух, который в вышине неба становится еще ярче и сильнее, заставляет двигаться. Я снова рванул ввысь. Мой полет был хаотичным и резким. Я то летел на всей скорости в одном направлении, то замирал и камнем падал вниз, давая отдых крыльям, то просто метался по небу, как птенец, которого родители впервые оставили одного. Гард, если бы видел, ужаснулся, а Лан предположил бы, что я выпил с десяток бутылок вина.

Время текло, а легче не становилось. И желание всех виноватых убить не пропадало. Чтоб его!

Я завис в воздухе, выравнивая дыхание. Попробовал посчитать звезды – вдруг поможет? Я же взрослый, расчетливый, холоднокровный темный маг! Снова вдохнул ледяной воздух. И после этого ни с того ни с сего захотел увидеть девчонку. Прямо сейчас. Немедленно! Выругался, не стесняясь выражений. Потряс головой, надеясь, что непонятное желание исчезнет. Но неведомая сила сжала сердце в тисках.

Темные силы! Наваждение какое-то!

Посмотрел вниз на замершие облака, вздохнул обреченно и полетел назад.

Прошмыгнул в окно и обнаружил, что Гард и Лан не спят, а пьют вино, о чем-то разговаривая.

– Успокоился? – поинтересовались они хором.

– Да, – солгал я.

Скинул плащ, умылся, хлебнул вина прямо из бутылки.

– Тогда слушай. Мы кое-кого тут еще порасспрашивали в деревне о Риане и ее семье. У них с Орасом отец был магом. Я отправил запрос в архивы нашей академии. Пришел ответ, – сказал наставник, внимательно посмотрев на меня.

Ну и история! Все мое спокойствие как рукой сняло. Как будто бы и не летал. Интересно, если ударю в стену, трактир выстоит? Впрочем, есть другой способ успокоиться. Желание увидеть Риану не пропало.

Я открыл дверь в комнату, где спала птичка-невеличка вместе с братом. Мальчишка прижимался к ней и выглядел умиротворенным. Сон девчонки был беспокойным. Какие кошмары ей видятся?

Постоял несколько минут рядом и, как ни странно, успокоился. Сел возле огня, всматриваясь в привычные всполохи.

Перепуганная, но смелая девочка! Что мне с тобой делать? Свести бы твои шрамы и ушибы. Но не согласится. Руки при последней мысли снова сжались.

Не напугать бы еще сильнее. Упорхнет ведь от тебя эта птичка-невеличка. Что тогда? Теперь уже меня начал бить непонятный озноб.

Как же ее немногословность раздражает! Люди всегда жалуются магам на свою ужасную жизнь и свалившиеся на них беды. Даже если при этом катаются как сыр в масле. А эта ласточка молчит.

О боги! Неделимые свет и тьма, да что ж это такое! Мурашки волной побежали по телу. Жар потек по венам. Вдохнуть бы, а не получается. Смотрю на нее, и воображение само собой рисует когда-то предложенную ею благодарность. Нет, я не буду торопиться. Заласкаю. Зацелую. Заберу все беды. Только не в качестве благодарности. Не потому, что ей некуда деваться.

Нужен глоток воздуха, может, тогда в голове хоть немного прояснится. Вдох. Выдох. И передышка необходима после разговора. А то я чувствую себя так, словно солнце проглотил. Внутри все жжет невидимым огнем, угольки катятся по телу.

Зато удачный момент, чтобы с семейством трактирщика разобраться. Тьма от справедливого возмездия утихла.

Вернулся.

Куда Риана делась? Куда? Просил же не уходить! Или она мне нервы пощекотать хочет? Гард опустил мне руку на плечо, и я обнаружил, что рычу сквозь стиснутые зубы. Лан вздохнул и попытался найти объяснение исчезновению Рианы. Я действовал иначе. Втянул воздух.

Как подушка лопнула в моих руках, выпустив перья, не знаю. Я даже не заметил, что сжал ее. Это немного отрезвило. Призвал кровь и переместился.

Красный прут в руке Гженки стал первым, что я увидел. Убью ее! Уничтожу!

Рука Гарда, оказавшегося рядом, снова сжала плечо. Но пришел в себя я окончательно только тогда, когда увидел умирающую Риану. Остальное моментально перестало иметь значение.

Давай же, возвращайся! Дыши. Дыши. Не смей сдаваться.

Не смей, я сказал!

Борись!

Ну же, девочка, делай вдох! Согревайся!

Твою ж…

Я не позволю уйти тебе за грань. Не позволю!

Сосредоточился. Обнял крыльями, позволяя их жару ее будить.

Получится. Обязательно. Иначе и быть не может!