Все кончено, подумала она, когда тусклый свет собора начал исчезать, а тело неметь. Это оказалась почти спокойная мысль, хотя какая-то маленькая часть ее все еще боялась того, что ее смерть будет значить для всего мира. Это было смирение — и не похоже, что у нее имелся выбор в этом вопросе.

Когда она начала ускользать, то почувствовала, что проявилась ее истинная форма. Впервые за двадцать веков Энджел приняла образ существа, в которое была превращена. Она могла чувствовать заминку в силе фантома, находящегося перед ней во время изменения. Он был удивлен.

— А вот и она, — донесся откуда-то издалека знакомый голос. Энджел едва расслышала его, но узнала. Он грохотал с почти несравненной сексуальной энергией и был голосом, который она узнала бы где угодно.

Отдаленно она почувствовала, как фантом отбросил ее. Энджел грохнулась на каменный пол с глухим стуком, не понимая, ударилась ли она головой или приземлилась на вывернутую руку. Она не могла говорить и не могла чувствовать. Она лежала, а ее тело расходовало энергию, исцеляя себя, а звуки стали доноситься до нее со все возрастающей ясностью.

Как только онемение отступило, боль усилилась, и она поморщилась от дискомфорта, когда вены декристаллизовались, легкие расширились, а голова начала раскалываться. Сквозь стук и шум крови в барабанных перепонках она слышала звуки борьбы, грохот, какофонию чего-то раскалывающегося, а затем разбивающегося вдребезги. Кто-то застонал от боли, а затем другой голос закричал, признавая свое поражение.

Послышался сосущий, хлюпающий звук, а затем наступила тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием выжившего — и эхом шагов по полу. Энджел открыла глаза и уставилась на горизонтальную плоскость гладкого камня под своей щекой. Прошло несколько секунд, и она услышала звон цепей и щелчок замка. Энджел пошевелила руками, не обращая внимания на то, что они еще не совсем отошли от окоченения, вызванного холодом, и приподнялась, оперевшись на локти. Затем подняла голову.

Гесперос закончил укладывать архессу на верхнюю скамью хора и повернулся к Энджел. Он вернулся к ней и медленно опустился на одно колено рядом с ней, сверкая стальными зелеными глазами. — Так вот что ты скрывала, — тихо сказал он. Почти по-доброму. В его взгляде было неподдельное восхищение, когда он скользнул от ее глаз к волосам и обратно. — Тебе повезло, что я решил присмотреть за тобой, Энджел, — продолжил он, протягивая ей руку.

Энджел взглянула на него. На правом запястье короля зияла глубокая рана, но пока она смотрела, рана начала затягиваться. Инкубы были одной из трех рас на Земле, способных победить фантомов. Вампиры и архангелы могли справиться с ними, но один был неуловим, а другой — редок. Если бы король Кошмаров не следил за ней, она была бы мертва.

Энджел взяла протянутую руку и поежилась от чего-то, кроме холода, когда его пальцы собственнически сомкнулись на ее собственных. Ее тело продолжало восстанавливаться, даже когда он помог ей встать. Ноги немного шатались, но они быстро восстановились, и как только она смогла стоять самостоятельно, то попыталась вырваться из его хватки.

Она потерпела неудачу. Гесперос крепко держал ее и прижал к своему телу. Его магнетическое тепло сразу же проникло в нее, растопив то, что осталось от неестественного холода, вызванного фантомом. Такое ощущение, словно после полной заморозки нырнула в груду одежды, только что вынутой из сушилки.

Энджел не могла не закрыть глаза. Она едва подавила стон удовольствия.

— Я знаю, кто ты, Энджел, — сказал он, опуская голову, чтобы прошептать слова ей на ухо. — Я знаю, что ты, — добавил он, проводя свободной рукой по ее невероятным длинным тонким волосам. — И даже больше — знаю, от кого ты прячешься. Теперь я знаю твой секрет, драгоценная.

Он сделал паузу, позволяя невысказанной угрозе проникнуть в нее. Затем сжал ее крепче, поднял голову, чтобы пронзить ее своими яркими глазами, и все равно произнес это, просто на всякий случай: — Что ты предложишь взамен, чтобы сохранить свой секрет?