Но в Древней Руси кометы (а их появление тщательно фиксировалось летописцами) назывались не этим греческим термином, а описательно, причем в конфигурации комет наши предки видели обычно не «волосы», а «хвост»: звђзда хвостата. Например, Ипатьевская летопись под 1265 г. сообщает: «Явися звђзда на востоцђ хвостатая образом страшнымъ». Реже комету называли не хвостатой, а волосатой звездой, и в этом случае мы, по-видимому, имеем дело с переводом греческого термина. Интересно, что в Ипатьевской летописи о той же комете, которая явилась «образом страшным», говорится: «Си же звђзда нарђчаеться власатая». При этом начало последнего слова написано по стертому «хво»: переписчик хотел написать привычное хвостатая, но затем исправил «по-ученому» — власатая.

Отметим, что соперничество этих двух обозначений продолжается и сейчас. Само небесное тело астрономы называют ныне, естественно, только кометой и обозначением «хвостатая звезда» не пользуются. Но вот яркую газовую оболочку кометы они именуют то хвостом, то комой. По этимологическим соображениям этому последнему термину отдал предпочтение выдающийся русский астрофизик Ф. А. Бредихин, отметив: «Придаток этот называют хвостом, хотя естественнее было бы назвать его волосами, комой, ибо комета — волосатая — получила свое название от этого придатка»[90].

А. Д. Дубяго, комментируя это высказывание, заметил: «По существу, нельзя не согласиться, — и не только с филологической точки зрения, — что однажды предлагавшаяся Ф. А. Бредихиным терминология, в которой совместно фигурируют голова и волосы, много естественнее укоренившегося словосочетания, довольно комичным образом соединяющего голову кометы прямо с хвостом»[91].

Тем не менее позднее сам Бредихин обычно употреблял более выразительный и по-своему точный термин хвост, который в астрономической литературе ныне господствует. И не беда, что хвост кометы растет прямо из ее головы (так называют ядро, основную часть кометы)[92]: ведь это просто научные термины, а отнюдь не части тела. Термин кома обычно фигурирует лишь для обозначения газовой оболочки кометы, не обладающей четко выраженным удлинением.

В старинных названиях комет содержится сопоставление не только с волосами и хвостом. Характер таких сопоставлений, несомненно, зависел от разнообразия форм кометных хвостов. Можно предположить, что по крайней мере два типа кометных хвостов (по классификации Ф. А. Бредихина) отражены в старых названиях комет. Сравнения кометы с копьем («звезда на образ копииный»), лучом («звђзда съ лучою»), трубой («подобна трубђ»), родились из наблюдения комет с прямыми хвостами первого типа. Изогнутые же хвосты второго типа привели к упоминанию метлы («звезда о метлою»), опахала («звезда с опахалом» у В. Даля) и т. д.

Лаврентьевская летопись сохранила еще одно название кометы, характеризующее не форму ее хвоста, а яркость этого небесного тела. Название это — блистаница, от глагола блистать: «…звђзда восия на западђ, испущающи луча, юже прозываху блистаницею и бысть блистающи днии 20».

В старой литературе и народных преданиях других стран содержатся также сопоставления кометы, вернее кометного хвоста, с мечом (хвост первого типа), косой или саблей (хвост второго типа), рукой. Руку с растопыренными пальцами видели в комете, имеющей несколько хвостов, либо в комете, хвост которой членится на яркие полосы — синхроны. Любопытно предположение Н. А. Морозова, что легендарная огненная рука, начертившая перед пирующим вавилонским царем Валтасаром пророческие слова «мене, текел, фарес» (исчислено, взвешено, разделено), — суть мистический отголосок большой кометы.

В старину общих описательных названий комет вполне хватало для фиксации этих небесных тел. Но наука требует точности. А после Галлея различение и точное обозначение отдельных комет стало просто необходимым.

Особенности обращения комет подсказали самый удобный способ их именования. Кометы стали обозначать годом их открытия, т. е. годом появления их на земном небосклоне. Разные кометы одного года различались порядковым номером.

Ныне каждая вновь найденная комета получает предварительное обозначение, содержащее год и латинскую строчную букву, которая отмечает очередность открытия в данном году. Так, обозначение 1963 d указывает на то, что комета открыта в 1963 г. четвертой по счету. Затем вычисляется орбита кометы и устанавливается время ее прохождения через перигелий — ближайшую к Солнцу точку. После этого предварительное обозначение кометы заменяется окончательным — вместо буквы после года появляется римская цифра. Но эта цифра нумерует кометы уже не по времени их открытия, а в порядке прохождения через перигелий.

При этом, конечно, вторая нумерация вовсе не обязательно совпадает с первой. Та же комета 1963 d получила окончательное обозначение 1963 VIII, так как это была не четвертая, а восьмая по счету комета, прошедшая перигелий в 1963 г. А открытая Г. Н. Неуйминым комета 1929 b по окончательному обозначению стала кометой 1929 III.

Открытие кометы и время ее прохождения через перигелий может даже прийтись на разные годы. Например, комета Уэста была открыта в ноябре 1975 г., а перигелий прошла в феврале 1976 г. Мощные средства современной астрономии делают подобное несовпадение все более частым. В этих случаях предварительное и окончательное обозначения кометы различаются не только порядком буквы и цифры, но и годом. Так, комета Уиппла-Тевзадзе имела предварительное обозначение 1942 d, а окончательное — 1943 I.

Такие обозначения комет точны, но безлики. Оживляются они словами. А слова эти — фамилии наблюдателей, впервые заметивших комету. Лишь в отдельных случаях комете присвоено имя не того, кто ее открыл, а того, кто ее изучил.

Так, комету, найденную в 1786 г. французским астрономом Пьером Мешеном, называют ныне именем человека, который и родился-то после ее открытия. Немецкий астроном Иоганн Франц Энке (1791–1865), сопоставив открытия разных ученых, установил, что в 1786 г. была открыта короткопериодическая комета, совершающая полный оборот вокруг Солнца всего за 3,284 года. Энке предсказал появление кометы в 1822 г., что и подтвердилось. Кроме того, он нашел в ее обращении некоторые странности (движение ее ускоряется). Это небесное тело стало именоваться кометой Энке.

Позднее данную комету очень обстоятельно изучил наш отечественный астроном, академик О. А. Баклунд, опубликовавший более 40 статей об этом космическом теле. И Академия наук приняла специальное решение: впредь именовать эту комету в своих изданиях кометой Энке-Баклунда. Так она и называется обычно в астрономической литературе. Иногда ее именуют и по-старому — кометой Энке.

Каждое появление этой кометы отмечается по описанной выше системе. Но в данном случае система не срабатывает: слишком часто появляется комета (ее наблюдали уже более 50 раз) и так же часто меняются ее «окончательные» обозначения. Подобное замечание можно сделать относительно кометы Вильсона-Керрингтона с еще более коротким периодом обращения (2,3 года), да и вообще относительно всех короткопериодических комет (их известно около сотни).

Вот если у кометы период обращения, скажем, миллион или хотя бы около полутора тысяч лет, как у кометы 1970 II, то в данном случае словесное обозначение кометы только оживляет цифровое и является данью установившемуся обычаю. Так, ту же комету 1970 II именуют кометой Беннета, потому что ее открыл в декабре 1969 г. Джон Беннет.

Таким образом, после открытия Эдмунда Галлея присвоение комете имени ученого стало обычаем. Этот обычай не исчез и после создания четкой системы условных обозначений комет. Это объясняется высокой устойчивостью традиций в именовании небесных тел, большей яркостью словесных названий сравнительно с условными цифровыми обозначениями и, не в последнюю очередь, открытием короткопериодических комет [93], для которых постоянное словесное название — не дань традиции, а насущная необходимость. Короткопериодические кометы наглядно демонстрируют, что словесные названия комет, по сути, более постоянны, чем их «окончательные» условные обозначения.