– Я ни в чем не замешан. Им не удастся меня замарать, – сказал Тони уже более спокойно.

– Все верно, – подтвердил Мускат, – просто я решил, что тебе не мешает знать, что они очень активно стараются навесить все это на тебя.

Мускат направился к двери. Его подчиненные потянулись за ним.

– Если анализ покажет наличие в печенье яда, тебе скорее всего придется дать объяснения. Дженсен настаивает, чтобы тебе предъявили обвинение в покушении на убийство.

Скоты! Тони захлопнул за полицейскими дверь. Техасец с идиотской улыбочкой! Тони ненавидел его так же люто, как когда-то Йена Макшейна. Дамский любимчик, умеющий вовремя подольститься. Все это дело рук Пифани. Видимо, она нервничает из-за того, что Тони продолжает прибирать к рукам ее собственность.

Он убеждал себя, что у них нет доказательств. Даже если печенье окажется отравленным, какое он имеет к этому отношение? Сунуть его карточку в коробку мог любой, тот же Дженсен. Наверное, он прихватил штучку-другую, пока ждал аудиенции в приемной. Но все же придется объясняться и увеличивать состояние семейного адвоката. Не очень-то приятная ситуация! Тони любил устраивать разгоны на совете директоров, однако ценил свою репутацию джентльмена. Герой войны, владелец замка, герцог Мальты!

Проклятье! Газеты с удовольствием выставят его к позорному столбу, даже если он чист, как стеклышко. Он мешал Пифани Кранделл строить новый отель на принадлежащей ей земле, напустив на нее защитников окружающей среды, он здорово переплатил тому «голубому» итальяшке за его пакет акций. Все это может вскрыться и сделать из него виноватого.

Пытаясь успокоиться, он налил себе коньяку «Ле Паради». В голову пришла пословица: «Нет дыма без огня». У него на глазах Керт подсыпал что-то в бокал Джанны. Неужели этот остолоп до того сдурел, что послал Дженсену отравленное печенье? Зачем?

Тони бросился к себе, чтобы, наскоро одевшись, ехать в Силему, в кондоминиум Керта. Он не сомневался, что застанет Керта в постели с его новой блондинкой. Частный детектив, нанятый Тони, докладывал, что Керт проводит с ней все ночи. Он прервет их на самом интересном месте – ну и что? Главное, не позволить этому оболтусу загубить его репутацию, ради которой он всю жизнь трудился не покладая рук.

Неистовый стук в дверь пробудил Керта от глубокого сна.

– Что случилось? – пробормотала Ронда, натягивая на голую грудь атласную простыню.

– Не знаю... – В следующее мгновение Керт узнал голос отца, требовавшего, чтобы его впустили. – Папаша! – Керт соскочил с кровати и схватил халат. – Я его задержу. Сматывайся!

Керт помчался по пентхаузу, окна которого выходили на залив Святого Юлиана, крича: «Иду!» На рассвете рыбацкие баркасы, выходящие в море, казались жемчужинами на ровной синей глади. Но Керту было не до красот. Что понадобилось Большому Тони в такой ранний час? У Керта уже заранее стояли дыбом волосы, на лбу выступил пот, потому что ничего хорошего ждать не приходилось. Он поспешно утер пот тыльной стороной ладони.

Не сомневаясь, что Ронда уже успела выскочить через заднюю дверь, Керт впустил Большого Тони. Тот был красен от ярости.

– Мы по уши в дерьме! – Отец пролетел мимо, яростно размахивая газетой.

– Ты о чем? – Керт облегченно вздохнул: отец не пронюхал о Ронде.

Большой Тони показал ему утренний выпуск «Тайме оф Мальта», только что сошедший с печатного станка.

– Пифани Кранделл и вся ее стая вопят, будто я пытался убить Ника Дженсена! Они договариваются даже до того, что это мы отравили Трейвиса Прескотта!

– Полная чушь! – Керт в который раз пожалел, что вторично прибег к яду. Рискованно и глупо. На этот раз ему изменило чутье.

– Еще пишут, что какой-то моряк-грек клянется, будто Ронда обманом заманила его на «Песню сирены», где ты его поколотил.

Керт очень старался сохранить невозмутимость, но, видимо, выражение его глаз выдало отцу правду.

– Значит, это не вранье? – Последовал сокрушительный удар в челюсть, от которого Керт рухнул на диван. – Зачем?

Мотая головой от звона в ушах, Керт пробормотал:

– Подрались на вечеринке.

– В газете написано, что грек чуть не умер. Он несколько недель валялся в больнице. Корабль его не дождался, поэтому он обратился в полицию. Как только Дженсен обвинил нас в покушении на убийство, полиция дала ход этим показаниям.

Тони опустился в кожаное кресло и долго смотрел на Керта. Его молчание было страшнее побоев.

– Может, ты что-то еще от меня скрываешь? – спросил Тони зловещим шепотом.

Керт был убежден, что ни его, ни Ронду ни за что не сумеют связать с ядом. Что ж, замысел провалился, но они очень постарались и приняли исключительные меры предосторожности. И Керт тут же вспомнил почтового служащего, который за плату передал ему фотографию, отправленную Остином Прескоттом Дженсену. Вот слабое место.

– Если ты не расскажешь мне всей правды, потом не вздумай просить у меня помощи, – заявил Тони.

– Есть один почтовый служащий, который может поднять шум. Я заплатил ему, чтобы он отдал мне предназначенную для Дженсена посылку, – промямлил Керт.

– Что за посылка, черт побери?

– Фотография. – Керт предпочел бы вообще не упоминать Ронду, но теперь это было невозможно. – На ней Ронда и Трейвис Прескотт. – Он собрался с духом и выговорил: – Я не хотел, чтобы ее имя всплыло в связи с его смертью.

– Час от часу не легче, черт побери вас обоих! Эта тупая шлюха навлекла-таки на тебя беду! – Тони резко вскочил на ноги. – Вы вместе прикончили Прескотта, а теперь замахнулись на Дженсена. Так?!

Керт хорошо знал, что следует из такого отцовского тона. Даже если бы он был невинен, как овечка, Тони не переубедишь.

– Так... – пробормотал Керт.

Тони снова сел напротив.

– Зачем вам понадобилось убивать Прескотта? Необходимо было дать хоть какое-то объяснение.

– Прескотту приглянулась Ронда. Однажды он явился на яхту без приглашения, а там была в разгаре вечеринка, не без наркотиков. Этот осел стал угрожать полицией. Ронда испугалась, что скандал помешает ей расстаться с мужем.

Керт беспомощно развел руками. У Тони отвисла челюсть: он таращился на сына. Ему не хотелось верить в этот рассказ, хотя все выглядело связно. Мальта отличалась истовостью своих католиков, перебор четок заглушал здесь завывание ветра. О разводе нечего было и думать, однако существовала возможность признания брака недействительным в судебном порядке. Женщинам, замеченным в аморальном поведении, этот путь был заказан. Разумеется, повествование Керта имело весьма отдаленное отношение к случившемуся в действительности. Просто он застал их за непотребством, чем помог очередному бедолаге-рыбаку, с которым развлекалась Ронда, унести ноги. Прескотт хотел тут же предупредить полицию, но Ронда уговорила его подождать, пока не станет ясно, насколько пострадал бедняга.

На следующий день она встретилась с Прескоттом и убедила его, что пострадавший отделался испугом. На самом деле рыбак лишился глаза, однако обидчикам удалось запихнуть его на судно, отплывавшее на Цейлон. Трейвис получил баночку меда как свидетельство примирения и признания случившегося плачевным недоразумением. Мысль убить Прескотта и вправду пришла в голову Ронде, Керт же не собирался противиться. Завладеть акциями, а не только избавиться от нежелательного свидетеля – разве не славно? Так казалось тогда.

Тони так упорно молчал, что Керт не выдержал:

– Не беспокойся, все, что они могут доказать, – это что я подкупил почтового служащего.

В комнате повисла тишина. За окнами начался перезвон колоколов, призывающих прихожан на первую утреннюю мессу. Когда Тони соизволил нарушить молчание, его голос был еле слышен из-за звона.

– Я провел на этом острове всю жизнь, заботясь о своем добром имени, возводя империю. Ради чего? Ради тебя. А ты все разрушил из-за замужней шлюхи, которая даже не сможет родить тебе законного сына.

Искреннее отчаяние в голосе родителя побудило Керта сказать что-нибудь ему в утешение.