У. Э.: Есть еще и такие, которые в романах ищут кавычки, открывающие диалог. В юности мне случалось во время чтения приключенческих рассказов перескакивать через некоторые пассажи, чтобы скорее добраться до диалогов.

Но продолжим разговор о книгах, которых мы не читали. Есть один хороший способ возбудить интерес к чтению — его придумал писатель Акилле Кампаниле [338]. Как маркиз Фускальдо стал самым ученым человеком своего времени? Он унаследовал от отца огромную библиотеку, но маркизу на нее было глубоко наплевать. Однажды, открыв наугад книгу, он нашел между страниц купюру в тысячу лир. Он подумал: а вдруг то же самое отыщется и в других книгах, — и всю оставшуюся жизнь провел, систематически перелистывая доставшиеся ему в наследство книги. Так он стал кладезем премудрости.

Ж.-Ф. де Т.: «Не читайте Анатоля Франса!» Разве этот совет в том виде, в котором его давали сюрреалисты, не привлек в итоге внимания к произведениям, которые иначе никому и в голову не пришло бы читать?

У. Э.: Сюрреалисты не единственные, кто отговаривал читать определенных авторов или определенные книги. Это жанр полемической критики, существующий, наверное, испокон веков.

Ж.-К. К.: Бретон составил список авторов, которых нужно читать и которых не нужно читать. Читайте Рембо, не читайте Вердена. Читайте Гюго, не читайте Ламартина. И странно: читайте Рабле, не читайте Монтеня. Если вы будете следовать его советам, то, возможно, пройдете мимо некоторых интересных книг. Несмотря ни на что, признаюсь: это избавило меня от прочтения, скажем, «Большого Мольна» [339].

У. Э.: Вы не читали «Большого Мольна»? В таком случае, вам не следовало слушать Бретона. Это чудесная книга.

Ж.-К. К.: Может быть, еще не поздно. Я знаю, что сюрреалисты метали в Анатоля Франса громы и молнии. Но его я читал. И часто с удовольствием, например «Восстание ангелов». Но какой зуб у них был на него! После его смерти они советовали положить Франса в один из тех длинных железных ящиков, с которыми букинисты стоят на набережных Сены посреди старых книг, столь любимых им, и бросить в реку. Здесь тоже чувствуется ненависть к пыльному книжному старью, ненужному, громоздкому и зачастую дурацкому. Ведь вопрос остается: произведения, которые не сожгли, не переврали, не извратили при переводе, не подвергли цензуре, и которые худо-бедно дошли до нас, — действительно ли это то лучшее, что мы должны читать?

У. Э.: Мы говорили о книгах, которых не существует или которые больше не существуют. О книгах непрочитанных, ожидающих того, чтобы их прочли или не прочли. Теперь я хотел бы поговорить об авторах, которых не существует, но которых мы, однако, знаем. Однажды за одним столом на Франкфуртской книжной ярмарке собрались видные издатели: Гастон Галлимар, Поль Фламан, Ледиг-Ровольт и Валентино Бомпиани. Генералы европейского книгоиздания. Они обсуждали новую безумную моду, охватившую издательства: просить бешеные деньги за права на книги еще не зарекомендовавших себя авторов. Одному из них пришла в голову идея придумать такого автора. Его будут звать Мило Темешвар, он автор уже известного «Let me say now», за который Американская библиотечная ассоциация уже предложила утром пятьдесят тысяч долларов. И они решили пустить этот слух и посмотреть, что получится.

Бомпиани вернулся к своему стенду и рассказал про эту затею мне и моему коллеге (в то время мы у него работали). Идея показалась нам соблазнительной, и мы начали прогуливаться по ярмарке, потихоньку распространяя имя Мило Темешвара, которое вскоре сделается знаменитым. Вечером во время ужина к нам подошел Джанджакомо Фельтринелли, очень возбужденный, и сказал: «Вы зря теряете время. Я купил мировые права на «Let me say now!» С тех пор Мило Темешвар стал для меня очень важной фигурой. Я написал рецензию на одну из книг Темешвара «The Patmos Seilers», задуманную как пародия на торговцев апокалипсисом. Я представил Мило Темешвара албанцем, изгнанным из страны за левый уклонизм! Он написал книгу в духе Борхеса об использовании зеркал в шахматах. Для его книги об апокалипсисах я даже предложил имя издателя, разумеется, выдуманное. Потом я узнал, что Арнольдо Мондадори, в свое время крупнейший итальянский издатель, вырезал мою статью и красным карандашом написал на ней: «Купить эту книгу за любую цену».

Но Мило Темешвар на этом не закончился. Его текст цитируется в предисловии к «Имени розы». Потом я отыскал имя Темешвара в некоторых библиографиях. Недавно, чтобы сделать пародию на «Код да Винчи», я процитировал несколько его произведений на грузинском и русском, доказывая тем самым, что он посвятил Дэну Брауну научные исследования. То есть с Мило Темешваром я прожил всю свою жизнь.

Ж.-Ф. де Т.: Во всяком случае, вам двоим удалось окончательно оправдать всех, у кого на полках стоят нечитаные книги, которые они никогда и не прочтут!

Ж.-К. К.: Приятно допускать, что библиотека не обязательно должна состоять из книг, которые мы читали или когда-нибудь прочтем. Это книги, которые мы можем прочесть. Или могли бы прочесть. Даже если никогда их не откроем.

У. Э.: Это гарантия знания.

Ж.-Ф. де Т.: Вроде винного погреба: не стоит выпивать все сразу.

Ж.-К. К.: У меня неплохая коллекция вин, и я уже решил, что оставлю особо выдающиеся бутылки своим наследникам — прежде всего потому, что я пью вина все меньше и меньше, а покупаю все больше и больше. Но я знаю: если приспичит, я могу спуститься в погреб и прикончить свои лучшие вина. Я покупаю «винные фьючерсы». Это значит, что вы приобретаете вина в год урожая, а получаете через три года. Выгода в том, что, если речь идет, к примеру, о хорошем бордо, производители хранят его в бочках, а потом в бутылках, в самых лучших условиях. За эти три года ваше вино облагородится, и вы не выпьете его раньше срока. Прекрасная система. Через три года вы, как правило, уже забываете, что заказали это вино, и получаете подарок от самого себя. Это восхитительно.

Ж.-Ф. де Т.: Не стоит ли так же поступать и с книгами? Откладывать их на время — не обязательно в погреб, — чтобы дать им созреть?

Ж.-К. К.: Во всяком случае, это помогло бы побороть ненавистный «эффект новизны», заставляющий нас читать книгу, потому что это новинка, потому что она только что вышла. Почему бы не оставить роман, «о котором все говорят» и не прочитать его три года спустя? Этот метод я часто применяю к фильмам. Поскольку у меня нет времени смотреть все, что нужно посмотреть, я оставляю некоторые фильмы на потом. Через некоторое время, в большинстве случаев, я понимаю, что и желание, и необходимость их смотреть прошли. В этом смысле покупка винных фьючерсов — это, наверное, уже некий отсев. Я выбираю то, что хотел бы выпить через три года. По крайней мере, я так думаю.

Или другой метод: вы можете положиться на отбор, сделанный за вас «экспертом», более компетентным, чем вы, и знающим ваши вкусы. Так в течение многих лет я полагался на Жерара Оберле, который указывал мне, какие книги я должен купить, невзирая на мои финансовые возможности на тот момент. Он приказывал, я подчинялся. Именно так я приобрел во время нашей первой встречи роман конца XVIII века «Паулиска, или Современная испорченность. Недавние воспоминания одной польки» [340], который я с тех давних пор больше нигде не видел.