— Он сам заговорил с вами о ментах?

— Я спросил: «Никто не приезжал из наших?» «Да нет, из милиции, правда, были. Двое. Еще днем. Старший лейтенант и второй — сержант…»

Я ещё уточнил : «Рыжеватый?» — «Да, да…»

Они уже подъезжали. Варсонофьевский переулок был пуст. Как, впрочем, и Сандуновский. Но только на въезде.

Со двора дома Коржакова впереди сдавала назад милицейская машина. Но она не уехала, а только продвинулась метров на сто, вильнула к арке…

— Патрули!

Качан сразу узнал номер:

— Это они!

В патрульной их тоже заметили. Патрульная попятила, сохраняя дистанцию. Внезапно со двора донесся громкий стук. Там что-то происходило…

— Что-нибудь с Карпецом!..

Шум подействовал на водителей обеих машин по разному. Игумнов рванул вперед, сидевший за рулем патрульной водитель напротив продолжал быстро подавать назад по переулку к Большой Лубянке…

У дома Коржакова Игумнов резко затормозил, выскочил почти одновременно с Качаном. Бегом устремились под арку…

Внутренний двор оказался неосвещен. Тень от здания закрывала въезд и дальний угол с мусорными контейнерами. Кроме бродячих кошек и крыс там мог скрываться кто угодно. Игумнов на ходу подхватил старое худое ведро, издалека метнул в темноту…

Качан в это время уже подбегал с другой стороны.

— Милиция!..

— Свои! — Навстречу из-за контейнера с корточек поднимался Карпец.

У ног его за мусоркой кто-то лежал. Качан разглядел человека в камуфляже. Он не двигался.

— Ё-мое! Карпец! А это кто?!

Качан нагнулся над лежащим. Правильные черты лица, симпатичные конопушки…

— Старлей…

— Точно! Старший лейтенант Залетнов, — Карпец протянул удостоверение.

Раненый уже приходил в себя, негромко постанывал.

— Вызови скорую… — Игумнов передал Качану мобильник. — И звони в Восемнадцатое. Это их з е м л я. Скажи: нападение на сотрудника. Они тогда скорее приедут.

Восемнадцатое было занято. Качан вызвал скорую.

Он все не мог придти в себя.

— Ты меня напугал, блин! Благо без оружия! А то бы стрелял!

— А я тебя вооружу! — С хитроватой улыбочкой, за которую многие в Линейном Управлении его недолюбливали, Карпец полез рукой во внутренний карман. — Держи…

Он вытащил из куртки «макаров».

Игумнов замер.

Качан взял в руки ствол. Все «макаровы» были похожи друг на друга, как клонированные овечки, но Качан сразу почувствовал:

«Не мой…»

И не ошибся. Незнакомая цепочка цифр, рассыпавшаяся сбоку ни о чем не говорила памяти. Он цокнул цокнул языком.

— Чужой. Куда его?

Игумнова пистолет больше не интересовал.

— Карпец, протри его. Сунь в куртку к старлею. И удостоверение тоже.

Младший инспектор принялся исполнять. Качан вернулся к мобильнику.

— Восемнадцатое все ещё занято. Что им сказать: как мы сюда попали?!

— Нам-то с тобой врать нечего… Все, как было! «Едем. Слышим шум, остановились. Вбежали во двор…» — Игумнов прикинул. — Оружие старлея цело, Вомсемнадцатое шум поднимать не станет…

***

Пока старший опер вызывал ментов, Карпец успел рассказать, что произошло после того, как патрули оказались внутри дома.

Поведение соседа снова показалось Игумнову странным.

«Всю ночь, как на часах…»

Каждый раз, когда звонили в дверь напротив, начинала лаять собака и сосед появлялся на площадке.

— А, когда приехали менты…

Карпец подумал.

— Со старлеем и сержантом?! То же самое, тот же текст. Ни о чем особенном не они спросили, сосед тоже. Потом показал на меня: «Я им тоже самое говорил…» Ну, тут и понеслась. Я сразу вниз по лестнице. Они за мной…

***

Игумнов подвел мысленно итог:

«Сосед рассказал Качану и Карпецу о патрулях, а потом сержанту и старлею сдал и самих…»

Издалека в переулок донесся звук милицейской сирены.

— Едут!..

Обе машины — ментов и скорая — заехали с Рождественки.

Было, как Игумнов и предвидел. Восемнадцатое прислало своих быстро. Одного в форме и двоих в гражданском. Мощным фонарем они осветили лежащего у мусоросборника старлея. Тот пришел в себя, но встать не рискнул.

Сотрудник, что был в форме, нагнулся над ним:

— Что случилось?

— Неожиданное нападение… — Он снова застонал. — Стал проверять документы. А в это время… Трое. Сзади…

— Приметы помнишь?

— Не шибко.

Качан и Карпец на всякий случай держались поодаль, старались не попасть на глаза…

— А что с оружием?

— Не знаю. Не проверял…

— Обшмонай его, — приказал один из штатских другому. Повторять не пишлось.Привычные руки заскользили по одежде. — Есть! И удостоверение… Вот! «Старший лейтенант…» Все на месте.

— Что-то им помешало…

Коллеги из Восемнадцатого сразу повеселели, заговорили о своих делах.

Примчавшаяся скорая была представлена машиной реанимации.

Старлея внесли внутрь. Реаниматоры начали процесс священнодействия.

Восемнадцатое могло уезжать. В последнюю минуту притормозили:

— А это кого ещё несет?!

С Варсонофьевского донесся звук подъезжавшей машины, под аркой мелькнули огни…

Игумнов узнал машину Линейного Управления.

«Дежурный прислал …»

Тот знал, где они находятся.

Из припарковавшей машины показался Цуканов, одной рукой он поддерживал брюшко, во второй держал неизменную газету. Игумнов сразу понял, что его зама привели в Центр серьезные проблемы. Цуканов приехал не один.

Все решил вопрос одного из оперативников Восемнадцатого, который заглянул в машину:

— Японский бог! Чего это за обезьяна у тебя там, командир? В Африку что ли собрался?

Все подошли к машине. На заднем сидении Игумнов увидел темное скуластое лицо. Цуканов захватил с собой на Варсоновьевский задержанного нигерийца. Он пояснил:

— Это — привет от Ксении. Наркокурьер…

Игумнов ругнулся. Именно в эту ночь он был удивительно некстати.

— Медики смотрели?

— Мы ездили на рентген: у него в желудке целая аптека. Никто не хочет заняться…

Игумнов выругался.

— Он свяжет нам руки…

— Я сам доведу все до конца. Что у вас тут?

— Засор…

Игумнов вернулся к разговору с младшим инспектором: что-то в рассказе Карпеца от него ускользнуло.

— Вы представлялись соседу? Что он знает о вас?

За младшего инспектора ответил Качан:

— Я сказал: «мы из „Освальда“. Сослуживцы…»

— Он спросил, что это за фирма?

— Нет.

— Выходит, знает её.

— Да. Он, кстати, спросил, когда мы видели Коржакова: «Утром?»

Игумнов насторожился:

— А вы что?

— «После обеда…»

Прозрение было немедленным:

— Падла! После обеда Коржакова не было на службе! Он уехал из «Освальда» утром…

Качан хрустнул переплетенными пальцами.

— Выходит, сосед проверял! А я ещё ломал голову: «Почему он спросил, когда я видел Коржакова?!»

— Мосула Авье увезли люди из «Освальда»… — Игумнов не сомневался. — Нигериец тебя узнал. Он видел, как к тебе подходили на платформе. Думал, что ты и Коржаков работаете вместе…

— Он все ему рассказал…

— Ну! А тот — начальству. Генералу Ткачуку.

Качану это ни о чем не говорило. Зато он мог теперь спросить о главном:

— Почему ты думаешь, что нигериец и Коржаков здесь, в доме?

— Коржаков недавно прибыл. «Фиат» тут. Сосед всю ночь на стреме…

— И…

— Будем брать. Прямо сейчас.

Выбора не было.

Качан занервничал. Ему не хотелось никого подставлять.

— А, может, послать все по-дальше?! — У него словно перехватило в горле. — У нас ни санкции прокурора, ничего… Коржаков и этот сосед тоже — народ непростой… Пересажают к черту!..

— Что ты предлагаешь?

— Ничего. Меня уволят. Если не посадят, попрошусь в «Лайнс». Может Рэмбо возьмет частным охранником…

Игумнов как отрезал:

— Тебя выгонят с волчьим билетом. Никакой «Лайнс» тебя не лицензирует…