— Я вижу, ты приняла мои извинения… — Виктор ждал нас в общей комнате, наслаждаясь зеленым чаем.

Я молча села рядом, смотря на мужчину огромными, полными блаженства глазами, рядом с нами улеглась Анечка, тут же забираясь Виктору на колени. Мы обе с ней молча наблюдали за тем, как мужчина застыл с чашкой в руках, не понимая, что происходит, потом он рассмеялся во весь голос:

— Что вы с ними сделали?

— Господин Волков, — в зал вышел Дмитрий, — это необходимые процедуры, которые помогут Марии избежать осложнений, связанных с профессией. Как вы себя чувствуете?

— А? Что? — Кажется, обращаются ко мне…

Вместо ответа мужчина по-доброму рассмеялся, отдал Виктору бланк. Они о чем-то говорили, но я не разобрала слов. В голове стоял самый настоящий дурман — хотелось летать, парить над землей и нести всякий бред. Единственное, что я действительно ощущала — взгляды, направленные в нашу сторону. Женские взгляды, очень острые, любопытные… Впервые чувствую нечто подобное… За нами смотрели, следили украдкой, изучали… Сравнивали… Но мне наплевать…

— Интересно, смогу ли я себе позволить в будущем сюда вернуться? — Сев в машину, мы пристегнулись.

— Почему вы об этом думаете?

— Потому что это явно элитное и очень дорогое место…

Виктор ничего не ответил. Только аккуратно положил бланк в свой портфель, еще раз посмотрел на то, как я прихожу в себя и завел машину.

Мимо мелькали огни светофоров, постепенно машин становилось все меньше. Погода за окном радовала ярким солнцем и спустя мгновение, сквозь деревья, я увидела отблески воды.

Залив…

— Здесь есть очень хорошее место. Можем там покушать и пойти гулять, если хотите.

Услышав заветное слово, Аня потянулась во сне и рефлекторно открыла ротик, произнося длинное протяжное «Ааааа».

Виктор рассмеялся. Если честно, в последнее время я часто вижу его веселым. Это здорово.

— Как же тут красиво!

Сильный теплый ветер поднимал невысокие, темные, почти что черные волны, которые с шумом набрасывались на песчаный берег. Повсюду летали огромные белые чайки, они перекрикивались друг с другом, восседали на выступающих над поверхностью воды камнях и раскрывали большие и очень красивые крылья.

Яркое, светлое небо редкого для нашего города голубого оттенка было украшено множеством белоснежных облаков, словно нарисованных на холсте масляными красками. Солнце пробивалось сквозь их толщу, пронзало лучами поверхность залива, играя на его волнах множеством бликов и отблесков.

Чуть в стороне стояло небольшое кафе, прямо на берегу залива. Деревянные домики, застекленные полностью со всех сторон, позволяли наслаждаться чудесным видом и при этом не страдать от холода и сильного ветра.

Виктор привел нас в один из таких домиков, нажал на кнопку вызова официанта.

— Что бы вы хотели? — Я замялась, понимая, что денег на такой дорогой ресторан — а цены тут, простите, явно не для простых людей — у меня не хватит, — я угощаю.

— Солнце, ты бы чего хотела поесть?

— Картошки! — Весело ответила Аня, — и валенья!

— Картошки с вареньем? — Виктор вновь рассмеялся, наблюдая за тем, как мы себя ведем, — а ты уверена?

— Да! — Аня тут же раскрыла свой «клювик», демонстрируя острые зубки. Молодая официантка невольно рассмеялась, записала заказ, заменила варенье на детские рыбные котлетки, и ушла из нашего домика с улыбкой на лице.

— Кстати, вы мне так и не ответили… — Виктор сделал вид, что не понимает о чем я, ехидно при этом улыбаясь, — я про фамилии. Почему они разные?

— Потому что мы сводные братья. Мама одна, а отцы разные. В этом весь секрет. Что еще хотите спросить?

— Вы удивились, когда узнали, что я не ходила по клубам и не сбегала с мальчишками… Почему? Ваша молодость была очень бурной?

— Мне стыдно за свою молодость, — ответил Виктор после долгого раздумья, — до определенного момента у меня словно крышу снесло. Я делал что хотел, с кем хотел и когда хотел. Но история с Оксаной меня поставила на место. Точнее это сделал брат, отправив меня в больницу одним мощным ударом. Я видел, как ему плохо. Меня это отрезвило… Да и устал я тратить время на ненужные встречи и ненужных людей. Все просто.

Да уж. Моя мама обычно про таких мужчин говорила — «нагулялся», но здесь все преподнесли в более благородном свете…

— Почему вы решили пойти в бар? — Мой вопрос был неожиданным. Судя по реакции, Виктор надеялся, что я его не задам.

— Потому что в моей жизни все пошло наперекосяк. Если можно так выразиться. Я многое осознал и сейчас не имею понятия, как поступить.

— И в чем именно проблема?

— Прости, Мария, но я сейчас не готов это обсуждать. Я сам не понимаю, что чувствую, поэтому и слов подобрать не смогу. Лучше скажи мне, чем же ты в детстве занималась? В юности? В институте?

— Эм, уроки, школа… В городе, где я раньше жила, мы собирались огромной компанией. Ребята были разного возраста, и мы все время играли в игры, дрались друг с другом, отвоевывали территории.

— Так ты была пацанкой? Не верю…

— Я была девочкой в платьице, которая раздавала всем звездюлей по самые уши. Но потом мы переехали — новые знакомые, новая школа… Новый период в жизни. Я стала самой настоящей недотрогой, верила всему, что говорят…Очень доверчива и самая настоящая скромница. Опять же — я училась, а в свободное время гуляла с друзьями, как и большинство детей.

— И что же вы делали?

— Обычно шли на озеро, в лес. Иногда на кладбище. Меня всегда удивляло, насколько там тихо. Мы навещали наших друзей очень редко — страшно терять близких. Потом институт — моя профессия достаточно сложная. Личная жизнь отсутствовала — мы даже шутили, что посвятили себя анатомии и гистологии. Времени на клубы попросту не было, но некоторые с нашего потока умудрялись отрываться на полную и при этом хорошо учиться — у меня так не получалось. Я больше любила проводить свободное время за творчеством — рисовать, писать, сочинять истории… А вы? Чем вы занимались?

— Я был трудным подростком, гораздо хуже брата. Не знаю, как моя мама не поседела в тот период. Деньги портят, особенно когда нет контроля. Сейчас я это понимаю, а тогда мне было откровенно наплевать на собственную жизнь. Осознание пришло в институте, в голове что-то переклинило, плюс ситуация с братом оказала сильное влияние. Я стал много работать, помогать родителям, очень много учился — пропадал сутками среди учебников, таблиц, расчетов, изучал языки и многое другое. Забросил бессмысленные встречи, полностью разорвал все отношения с друзьями. Они до сих пор со мной не здороваются, но я ни о чем не жалею.

— Ну вот… — я печально вздохнула.

— Что-то не так?

— Мне теперь интересно, что ты такого делал, что твоя мама должна была стать седой…

— Может, потом расскажу, — Виктор улыбнулся и замолчал. Дверь стеклянного домика открылась и на пороге возникла официантка с подносом. Перед нами поставили огромные блюда, наполненные вкусной и красиво оформленной едой. Аня набросилась на свою порцию, тут же поглощая пюре. Иногда мне кажется, что я ее не прокормлю. И судя по всему, в скором времени мне придется покупать замок на холодильник.

Дочка с удовольствием поглощала котлетки, смотрела на Виктора огромными глазами и постоянно пыталась дать ему то вилку, то ложку, то кубик сахара. Мужчина принимал странные подарки, постоянно благодарил и продолжал улыбаться до тех пор, пока не раздался звонок:

— Да, — голос ровный, не напряженный. И судя по интонации — говорят о работе, — да, я знаю. Сейчас посмотрю… Ну это уже их проблемы, что они не могут. Этот договор — большая удача для таких фирм, лично я склонен к тому, что этих ребят можно спокойно заменить… Значит подождут, если хотят сотрудничать… Слушай, я занят, я все понял. Сейчас посмотрю … Нет, не один…

В этот момент Аня чихнула прямо в тарелку и резко рассмеялась. Остатки пюре застряли у нее на самом кончике носа и этот факт девочку очень радовал.

Повисло молчание… Виктор продолжил разговор уже более напряженно: