«Маша, перезвони мне. Ты ведь…»
«Позволь все тебе объяснить. Вика — это не то, что ты…»
Не то, что я — Что? Не то, что я подумала? А что я тогда должна была подумать? Стандартная фраза всех мужчин, которых поймали на измене…
Почему из-за этих чертовых сообщений трясутся руки? И вообще, мы же ничего друг другу не обещали. Мы с ним не пара, и оба свободные люди, а я реагирую так, словно Виктор является кем-то большим, чем просто соседом по квартире…
И ведь действительно… Я реагирую слишком бурно. Так нельзя.
Да как ответить на этот чертов вызов?
Телефон разрывался от множества звонков — Виктор не отступал. Ударив телефон несколько раз, я так и не добилась результата. К тому же сел заряд… Хорошо, что мамин номер помню наизусть.
— Мама! Бубубубуууу…
Аня ушла под воду до уровня губ и стала булькать, тут же заставляя расслабиться и принять все то, что происходит за неизбежность.
— Мама, я кушать хочу…
— Тогда пойдем на выход, — сейчас самое время расслабиться, оставить проблемы позади, хотя бы на пару часов и ни о чем сложном не думать. В дверь ванной комнаты негромко постучали, что-то сказали на испанском. Я ничего не поняла, но судя по звуку — за дверью оставили тележку — еле заметный скрип колес дал о себе знать. Странно, я думала, что в подобных домах все должно быть до ужаса идеально, но такие вот не состыковки мне очень нравятся — это наполняет пространство жизнью.
Рядом с ванной на витых крючках висели банные халаты. Самое интересное, что детский экземпляр там тоже был… Это точно не совпадение… Получается, что Преображенский все спланировал? Хотя, он ведь просто мог сообщить о приезде и слуги все заранее подготовили… Думаю, что — да. Это логично и не тянет на манию преследования.
Обернувшись в короткий халатик, я слегка приоткрыла дверь, убедилась в том, что перед ней действительно стоит тележка с аккуратно сложенными вещами и вкатила ее внутрь помещения.
К сожалению, мои и Анины вещи ее не высохли до конца… Интересно, что тут есть… Ого! Ну, нет… Нееет… Такого просто не бывает…
Ультракороткое платье… Это же маечка, да?
— Мама, а это что принеси?
— Это «Принеси», но я не одену!
— А посему?
— Потому что, моя милая. Это платье очень короткое, а милые леди ходят в несколько других нарядах. Поэтому мама сейчас кому-то… В общем… Кто-то сейчас огребет по полной…
Платье с виду безумно дорогое, яркого красного цвета, который я терпеть не могу — он вызывающий, и его нужно уметь носить. Я не умею, и буду чувствовать себя не комфортно. Хм, получается, что Преображенский видит меня именно такой? Может, тут где-то есть лосины или это такая туника? Еще раз оценив фасон, я окончательно убедилась в том, что в моих руках действительно было платье. Просто оно оказалось очень коротким.
— Аня, не вертись, пожалуйста, сейчас я тебя одену!
Одев дочку, я с интересом рассматривала приготовленное детское платье — длинное, с пышной юбочкой небесно-голубого цвета. Сзади нужно было завязать широкие ленты, которые просто идеально складывались в огромный бант. Ну вот, я себе тоже такое хочу… А не это… Красное…
Высушив себе и дочке волосы феном, я слегка накрасила глаза, привела себя в порядок и вновь бросила взгляд на красное платье. Решив примерить это чудо дизайнерского искусства, я замерла прямо напротив огромного зеркала…
— А у меня неплохая фигура, кстати… — Боже, оно действительно чудесно. Несмотря на длину, платье сидело идеально. Фасон простой, но в тоже время этот наряд не выглядел пошло и развратно… Как же так? Но цвет… Нет, я не могу — этот красный не для меня.
— Мамочка, ты класивая!
— Спасибо, родная! Скажи это еще раз, пожалуйста!
— Класивая!
— Ты имеешь ввиду — крррасивая?
— Да! Кл…кл…красивая!
— Правильно! Ты у меня такая умничка! Я безумно тебя люблю, мое солнышко! Ты у меня тоже очень-очень красивая! Словно принцесса!
Малютка тут же заулыбалась, открыла дверь, но вместо того, чтобы выбежать — заехала этой самой дверью Преображенскому по носу…
— Подсматривали? — Я медленно вышла, как следует рассматривая дверь на наличие маленьких отверстий, — чего молчите?
— Я хотел позвать вас вниз, к ужину… Маша… Тебе очень идет это платье…
— Спасибо, но… Можно, я лучше одену что-то более простое? Мне в этом не комфортно… Даже ваша рубашка подойдет, если есть… А джинсы почти высохли.
— Моя рубашка? — Александр замер, нервно сглотнул, но кивнул в ответ, пообещав, что будет мне его рубашка через пару минут…
Да уж… Со стороны все это выглядит не так невинно…
Буквально через пару минут в моих руках оказалась темно-синяя рубашка, которая из-за размера висела на мне парусом и скрывала колени. Все же Преображенский достаточно высокий и мускулистый… И сейчас это бросается в глаза.
Саша сидел в мягком кресле, наблюдал за тем, как яркое солнце постепенно касается линии горизонта. Окна этой огромной комнаты выходили на море и сейчас, устроившись в соседнем кресле, я так же наблюдала за потрясающей красотой алого заката. Рядом с нами был накрыт стол и дети во всю наполняли желудки, что-то тихо обсуждая друг с другом. Игорь выглядел очень счастливым и постоянно смотрел на своего отца. Он очень хотел внимания…
— Дети, идите к нам — я поманила Аню в раскрытые объятья. Дочка тут же положила ложку, облизав ее при этом много раз, и побежала ко мне на колени, прижимаясь к ним всем своим телом. Свернулась клубочком, словно маленький котеночек, — Игорь, а ты чего сидишь? Вон, преображенские колени свободны!
Я улыбнулась мальчику, который очень осторожно сел рядом с папой. В глазах его теплилась надежда… Саша с удивлением посмотрел на все, что происходит и молча обнял сына…
Боже… Игорь от страха, что все это скоро закончится, прижался к отцу так же, как и Аня ко мне, несмотря на то, что он уже взрослый ребенок. Мальчик вцепился в рубашку Преображенского и уткнулся в нее носом. Я видела, как его глаза покраснели, как налились слезами. Он спрятал свое лицо, не желая показывать эмоций. Какой взрослый… В таком юном возрасте уже давно все понимает… Сколько боли в этом открытом, совершенно чистом и искреннем взгляде…
Из-за того, что я увидела, мне стало не по себе. В области сердца очень сильно кольнуло, и лицо Игоря, точнее, его выражение, и полные слез глаза еще долго будут храниться в воспоминаниях.
Александр не понимал, что происходит. Я видела его смятение, недоумение и… Полное отсутствие каких-либо чувств… Да, он обнял сына, но только потому, что осознавал — так надо. Он не хотел этого делать — его вынудили… Он совершенно не понимает, что значит быть отцом…
Эти мысли последние минуты не давали мне покоя. Преображенский, судя по его действиям, настроен серьезно. С его слов — я ему нравлюсь. Вот только как же Аня? Разве сможет он принять маленькую девочку, когда родного сына не воспринимает как своего ребенка? Он просил научить его… показать, что значит стать родителем, но разве это возможно? Разве бывает так, что человек меняется в таком возрасте? Он сформированная личность со своими плюсами и минусами. И он не способен стать папой… Так, надо поговорить об этом с мамой… Взгляд со стороны очень важен, к тому же, как показала практика, она всегда права…
— О чем ты думаешь? — Голос Саши нарушил тишину, — Может, ты хочешь немного вина?
— Нет, спасибо, — на самом деле я очень хотела пить, но на моих коленях уснула Аня, а в ноги Александра вцепился Игорь. Он не спал — претворялся. Я видела, как вздрогнули его плечи при упоминании вина — он не хотел, что бы Преображенский куда-то уходил, — я ничего не хочу.
— Можно я задам странный вопрос?
— Можно.
— Ты поехала со мной из-за Виктора? Просто ты так смотрела на него… Что-то произошло между вами?
— Между нами ничего не произошло, — врать я не умею, и Преображенский это видит. Мой ответ ему не понравился, но вместо того, чтобы разозлиться, он почему-то выглядел очень расстроенным. — Я поехала с тобой, потому что безумно устала. Это сложно объяснить… Просто устала — от всего. Мне хотелось обрести душевный покой.
