Небо затянуло легкими облаками, за которыми время от времени пряталась луна. Ночной патруль с характерным топотом пересек площадь, оставляя нас за спиной, и веревки с крюками сразу же взметнулись над ограждением. Беззвучно, словно тени, мы перемахнули стену и затаились. Сквозь ветви деревьев пробивался свет окон жилых флигелей, в караулке о чем-то своем переругивались дежурные. Во дворе, как я и надеялся, было пусто. Охрана управы организована из рук вон плохо, нужно будет доложить об этом отцу, но сейчас расслабленность стражи нам на руку. Сливаясь со стенами, мы скользнули к замеченной днем дверце. Наставник приложил ладони к петлям, и они беззвучно осыпались черным прахом. Замок остался цел – часовые не сразу поймут, что дверь вскрыта, особенно после того, как мы аккуратно вставили ее обратно в проем.

Учитель Доо растерянно топтался у стен, слегка поругиваясь. Аянга пыталась подсветить ему закуток, заваленный каким-то хламом, крутя в сомкнутых ладонях пучок мелких искр, вроде тех, что появляются, когда долго расчесываешь волосы металлической расческой. Я отодвинулих с пути и толкнул ладонями полупрозрачную завесу, похожую на мыльный пузырь.Разомкнул ее, сделал шаг, другой… Узкие ступени уводили вниз, в кромешный мрак. Холодно. Демоны, как тут холодно! Будто не бахарское лето нежится в квартале Ворон, а вьюга Шусина догнала нас сквозь пространство и время. Сжав зубы, чтобы не выдать себя их непроизвольным стуком, шел вниз по лестнице, почти не обращая внимания на осторожные шаги спутников. Ближний бой – это мое, а те, кто способен наносить разрушения издали, пусть держатся сзади.

Рассыпалась пылью еще одна дверь, исчерченная ритуальными спиралями. Смрадная вонь ударила под дых, высекая слезы. Все органы чувств вопили об опасности, требуя убираться отсюда, но я знал, чувствовал, что Хранитель Сию где-то здесь. Аянга выпустила маленькую шаровую молнию в темноту, потом еще одну и еще… вскоре просторный подвал залило ярким светом. Он был пуст. Вернее, почти пуст: на стенах гроздьями висели широкобокие кувшины, в которых обычно хранили вино и масло. Их удерживали веревки, намотанные на добротные стальные штыри, вбитые в массивную кладку, а горлышки были залиты воском с оттиском странной печати. Неприкосновенный запас господина Дзиннагона?

– Пахнет смертью, – подала голос степнячка.

Да, этот запах не спутать ни с чем.

Углы почти квадратного помещения тонули во тьме, утоптанный земляной пол… правда, у противоположной от входа стены он был рыхлым, словно недавно вскопанным. По левую руку находился массивный каменный чан, полный маслянисто поблескивающей темной жидкости. Оттуда несло кислым и тухлым. Повинуясь команде Аянги, шаровые молнии поплыли к углам, осветив вмурованные в стены оковы, факелы в держателях, окованный металлом ларь.

Распяленного на рогатках серого кота похитители небрежно приткнули недалеко от чана. На полу темнела лужа свернувшейся крови, истерзанное тельце с изрезанной лохмотьями шкуркой тяжело обвисло, единственный сохранившийся глаз на оскаленной мордочке поблескивал тусклой пуговицей. Его травили собаками? Раны рваные, не похожи на те, что оставляет оружие людей. Кто-то драл когтями материальную оболочку хранителя, а тот не перешел в энергетическую форму, что позволило бы спастись, удрав в Запределье, или сотворить иллюзию, нагнать страх. Тоже воздействие хитрой травы, запершей дитя двух миров здесь, один на один с теми, кто так жесток к маленьким и слабым? Я стянул шарф, расстелил его под рогатками и, не боясь измазаться в крови, осторожно перерезал веревки, державшие тело. Тщательно завернул Сию в полотно, встал, прижав сверток к груди: не до приличий сейчас, готов выйти на улицу с непокрытой головой. Дышу размеренно и ровно, сдерживаю боль сердца, разрывающегося от жалости и горя. Сквозь ткань пальцы кольнуло энергией. Что? Кольнуло еще раз, настойчиво и сердито, я чуть не выронил сверток из рук. Легкая струйка синего дыма робко ткнулась в ладонь. Шрам от старого укуса зудел и чесался. Хранитель жив? Он ищет путь в привычное с детства укрытие! Я остервенело рванул ногтями давно зарубцевавшийся след, оставленный зубами мальчишки-бродяжки, открывая ему путь. Брызнула кровь, смешивая алое с синим потоком, все увереннее текущем из свертка и уходящим внутрь ладони, под кожу, под кости, собираясь где-то в районе солнечного сплетения и заполняя меня всего. Я с трудом вмещал в себя хранителя в Канамарке, а за последующий год он еще больше вырос в объеме. Влезет ли сейчас вся его энергетическая оболочка в мое тело?.. Не вопрос, утопчем!

– Сию жив, Сию со мной, – горло свело спазмом не пролившихся слез, но это были уже слезы радости.

Наставник посветлел лицом и ободряюще сжал мое плечо, но тут же прижал палец к губам. Мы, повинуясь сигналу, затихли и прислушались, а потом сместились ближе к лестнице, ведущей в подвал. Аянга погасила молнии. На крыльце у дверей послышалась какая-то возня, лязгнул металл замка. Дверь глухо грохнула. Упала.

– Тупица! Сила есть – ума не надо! – возмущенно продребезжал знакомый голос. – Воистину проклят тот день, когда я связался с таким идиотом.

– Заткнись, старый пердун, – баритон собеседника тоже вызвал не самые приятные ассоциации. – Здесь явно кто-то был.

– Ну и разберись с теми, кто тут был, а мне еще кота потрошить. Для чего я тебя вообще сюда вожу, недоумок…

Голоса приближались. Вспыхнули алхимическим огнем факела, и перед нами предстали во всей красе Энохорт Мунх и знаменитый духоборец Мельхиор Железный.

Я прижал уши и вздыбил шерсть на холке… Какую, к демонам, шерсть?

– Воу-у… – Что за странные звуки вырываются изо рта? – Ноу здряусссти, ш-ш-шволочи! Поговорим?

С волос посыпались алые искры, а внезапно удлинившаяся рука полоснула выпущенными когтями ближайшую цель, с воплем вспрыгнувшую на ступеньку. Не достал! Глаза заволокло кровавым туманом: берегись, живодеры.

Аянга, что не удивительно, ловко владела арканом. Она смогла быстро спеленать алхимика, не дав ему раскидать дымные бомбочки, от едкой вони которых слезились глаза. Да, парочка взорваться успела. Я сбил с ног Мельхиора, с особым удовольствием располосовав его щегольскую куртку, отбросил тело к стене как тряпку. Учитель Доо кинулся вязать Железному руки, но немного опоздал: духоборец проорал нечто невнятное и непечатное и начертал в воздухе какой-то знак, отчего запоры висящих кувшинов вскрылись, стекая воском по керамике. Емкости начали раскачиваться, сначала чуть-чуть, затем все сильнее и сильнее, стуча боками друг о друга и по камням. Вот лопнула одна. Из нее вывалился демоненок в энергетической форме – мятый и пожульканный, не понимающий, что происходит. Лопнула вторая… третья… Из кувшинов сыпались птицедухи с длинными ногами, круглые панцирные «черепахи», какие-то еще невиданные мною зубатки с ошипованными хвостами – эти казались самыми опасными, потому что сориентировались быстрее всех и уже начали перетекать в материальную форму.

– Таке! Омнис оккидис! Оккидис!

Я с трудом узнал исковерканный демонский язык. Он явно натравливает на нас разношерстную орду, пока еще бестолково копошащуюся среди черепков, и глупые детишки подчиняются.

– Ох, ничего ж себе! – выругался наставник. – Об этих пропажах говорил тебе два года назад Иниго? Оставайтесь здесь. Береги Аянгу, контролируй духоборца. Никого не убивать! Держитесь, я мигом! – отдал распоряжения и исчез в туманной дымке, мгновенно сотворив облако.

Аянга пятилась к центру подвала, с ужасом таращась на обретающих плоть чудовищ, кишащих вдоль стен.

Да, они мелкие и заморенные, но их слишком много. Зубы, когти, шипы… возьмут количеством, забросают телами. Вот уже парочка зубаток отсекает нас от Мельхиора, капая слюной. Одного удачно оттолкнул от растерявшейся степнячки, второму врезал тешанем по морде. Топот костяных колобков – «черепахи» идут на таран. Напоролись на встречные пинки и откатились туда, где обретали плоть их товарищи. Аянга стиснула рукояти метательных ножей.