– Извини Андрей! – повинился режиссёр – Значит ты сын офицера и всё твоё детство прошло в военных городках! – сделал он вывод.

Я молча кивнул.

– Мама тяжело пережила? – посмотрел он на меня.

– Переживает! – уточнил я – У них были очень нежные отношения, она до сих пор плачет по ночам!

– Ещё раз извини Андрей! – кивнул уже он – Если ты не против, мы поговорим с вашим художественным руководителем?

– Да, конечно! – кивнул я и сел на место.

Евгений встал и стал отвечать на вопросы, а я ушёл в себя и задумался, отключившись от общего разговора.

Отключившись от общего разговора я некоторое время был в задумчивости, а потом неосознанно оглядывая зал наткнулся на горящие глазки Виктории. Она смотрела на меня с обожанием и восторгом. Когда наши глаза встретились и буквально на мгновение зацепились, я от неожиданности и на автомате показал ей язык. Даже сам не понял, как это у меня получилось. Она в ответ вместе с подружками прыснула от смеха и откровенно меня разглядывала. Я тоже ей улыбнулся и подмигнул, она подмигнула мне и тут в мой бок впечатался локоть Евгения.

– Ты чего? – опешил я.

– Тебе уже дважды вопрос задают, а ты с девочками перемигиваешься! – ответил он, кивнув в сторону режиссёра.

– Да!?! – глубокомысленно произнёс я и посмотрел на Петра Вельяминовича.

– Извини Андрей, что мы отвлекаем тебя от такого увлекательного занятия! – смеясь вместе с залом заявил он – Но у нас тут возник спор с журналистом из Социалистической Польши, товарищем Майком Пассинским. Он утверждает, что вам пишут и тексты и музыку профессиональные поэты и композиторы, а весь ваш ансамбль это простой обман!

– Ага-ага! – закивал я головой – И я не настоящий мальчик, а заколдованный сибирский медведь! – под смех в зале заявил я – После двенадцати ночи я превращаюсь обратно в медведя и до самого утра охочусь на заезжих иностранцев! – уже под откровенный хохот закончил я.

Дождался когда улыбающийся переводчик ему всё растолкует и обратился к переводчику:

– Простите…, не знаю как к вам обращаться?

– Сергей Геннадьевич! – приветливо ответил он.

– Сергей Геннадьевич, спросите этого яркого представителя плохо просвещённой Европы, чем мы сможем опровергнуть его выводы? – попросил я его.

– Хорошо! – кивнул он и заговорил с поляком.

Остальные журналисты придвинулись ближе и тоже прислушивались к разговору, иногда в него вступая и что-то предлагая. Наконец, после бурных дебатов и обсуждения они о чём-то договорились и хмурый переводчик повернулся ко мне.

– Они предлагают вам, прямо сейчас написать песню! – растерянно произнёс он.

– О как? – офигел я – И как они это себе представляют?

Они снова заговорили и через пару минут переводчик снова повернулся ко мне.

– Они решили что каждый журналист напишет слово, а вы из этих слов должны написать песню. Использовав при этом, не менее 90 процентов написанных слов. Затем уже на эти слова написать музыку и исполнить песню, но не выходя из зала и у них на виду! – встревоженно смотрел на меня переводчик.

– Ага! – кивнул я – Только вот у меня пишется по разному. Я могу сначала музыку, а потом слова, могу всё вместе, а могу и ничего не придумать. Такое предугадать я не могу! И кстати, за какое время я должен проявить свой талант?

Переводчик вновь заговорил с журналистами, а меня пихнул в бок озабоченный Евгений и показал глазами на начальство. Я посмотрел на них и успокаивающе махнул рукой, мол фигня война, ща всё сделаем. Вроде успокоились, вот и хорошо, мне тут только истерики начальства не хватает.

– Вот! – передал мне листок переводчик – Я записал их слова, вам 30 минут хватит?

– Чего не знаю, того не знаю! – покачал я головой – Как пойдёт! Давайте я на сцену поднимусь, так сказать буду на глазах у всех, а то ещё скажут, что у нас под сценой сидят композиторы и поэты!

Я запрыгнул на сцену и найдя взгляд внучки Брежнева весело ей улыбнулся и подмигнул. Уселся за рояль и махнул всем, мол не мешайте, занят я. Пётр Вельяминович сразу продолжил задавать ребятам вопросы и журналюги к нему присоединились.

Так-с и что тут у нас за слова? Ночь, роса, сигарета, радуга, рассвет, лето, мираж, тайна, двор, город, небо, песня, душа, луна, самоделка, лёд, народ, гулять, летать, какой интересный набор слов? Пиши что хочешь, только вот 90 процентов слов? Ладно, была-не была, поехали! Стоп! Была-не была! Была-не была? Что-то знакомое? Что-то такое…

Да ну нафиг? Так не бывает? Так-так! Охренеть в селе медведь! Чё правда что-ли? Я схватил ручку и стал быстро писать. Ненадолго задумывался, зачёркивал, пару листов смял и выбросил. Встал, прошёлся по сцене что-то декламируя и напевая. Резко остановился, а затем метнулся к баяну. Попытался наиграть мелодию, недовольно покачал головой и попробовал по другому, снова не понравилось и я раздражённо поставил баян и прошёл за рояль. Сел и попытался наиграть мелодию там. Наконец что-то стало получаться и я вновь вернулся к баяну. Сел и стал наигрывать проигрыш, довольно улыбнулся и вновь метнулся к роялю. Естественно баян мне помешал, для вида ругнувшись снял его и стал быстро писать. Несколько раз перечёркивал и начинал писать сначала изредка заглядывая в листок со словами. В какой-то момент повернулся к залу удивившись тишине и увидел кучу глаз внимательно на меня смотрящих.

– О! Я что громко? – испуганно встал я – Мешаю вести интервью?

– Нет-нет! – замахали все – Не обращай на нас внимание!

– Да? – удивлённо посмотрел я на них – Тогда нужна рифма к слову была! Вернее была-не была!

Все задумались и тут Ланка выдала: – Звала – не звала!

– Как – как? – подпрыгнул я.

– Ну! – засмущалась она – Была – не была, звала – не звала!

– Ещё раз! – попросил я, ещё не веря в такую удачу.

– Была – не была, звала – не звала! – громче сказала она.

– Была – не была, звала – не звала! – задумчиво произнёс я – Звала – не звала!

Я спрыгнул со сцены и стал вышагивать перед Ланкой туда-сюда и повторят – Была – не была! Звала – не звала!

Вдруг я резко остановился и пропел:

– Ланка! – подскочил я к ней – Ты прелесть! – и чмокнул её в носик – Я тебя обожаю! – и ломанулся на сцену.

Запрыгнул на сцену, схватил 12-ти струнку и стал подбирать аккорды, через пять минут схватил нотную тетрадь и стал писать партитуру. Когда закончил посмотрел в зал, все напряжённо наблюдали за мной.

– Я готов! Могу исполнить один под гитару, но если товарищи подождут минут двадцать, то мы сыграем и ансамблем! – посмотрел я на переводчика и режиссёра.

Переводчик увидев кивок режиссёра быстро переговорил с журналистами и те согласно закивали головами.

– Они подождут! – улыбнулся он.

– Отлично! – воскликнул я – Тогда Дима, Володя, Саня, Антон, Евгений и Василий Севастьянович на сцену. Остальные пока не нужны, наблюдайте! – скомандовал я.

Все кого позвал поднялись на сцену. Отдал партитуру ребятам, а сам занялся с Василием Севастьяновичем. Затем переключился на Евгения, потом на Александра, Дмитрия и Владимира, Антона и опять Василия Севастьяновича. Посмотрел в зал и предложил:

– Пётр Вельяминович, может устроите перекур? Пусть кто-то из журналистов останется и нас проконтролирует. Так и песня неожиданней прозвучит!

– Хорошо Андрей! – согласился он и повернулся к переводчику.

Тот понятливо кивнул и повернувшись к журналистам быстро им всё объяснил. Те сразу довольно закивали и договорившись между собой вся толпа быстренько рассосалась.

Я повернулся к своим и сказал:

– Ну что же парни, давайте попробуем, что у нас получится!

Репетиционный зал. 20 минут спустя.