Другие учителя думают, что у Ли врожденное умение поддерживать тишину в классе, а директор считает его хорошим «дисциплинщиком». Что же касается Ли, то он считает детей достаточно сообразительными, чтобы обобщить свои реакции, и любит их за это. А жевательная резинка тут ни при чем.

Установление контроля над поведением с помощью стимулов часто порождает интересный феномен, который один из тренеров назвал «провалом преднаучения». Вы сформировали поведение и теперь пытаетесь сделать его управляемым с помощью стимулов. Но когда вам кажется, что субъект уже проявляет способность отвечать на стимулы, он внезапно перестает отвечать не только на стимулы, но и вообще давать нужные реакции. Он ведет себя так, будто никогда и не слышал о действиях, которые вы сформировали.

Этот момент полностью обескураживает тренера. Вот вы очень изобретательно научили цыпленка танцевать, а теперь хотите, чтобы он танцевал только, когда вы поднимаете правую руку. Цыпленок смотрит на вашу руку, но не танцует.

Или же он может стоять на месте, когда вы подаете сигналы, и начинать интенсивно отплясывать, когда никакого сигнала не было.

Если вы построите график этой последовательности, то увидите постоянно идущую кверху линию, отражающую увеличение процента правильных ответов (т. е. ответов на сигналы), которая затем резко снижается, ибо соответственно правильность ответов падет до нуля (когда вы имеете букет отсутствия ответов и неправильных ответов). Однако если вы продолжаете упорно работать, затем внезапно наступает озарение: вдруг, совершенно случайно, субъект скачком начинает отвечать на команды действительно идеально – вы поднимаете руку, цыпленок танцует. Поведение управляется стимулами.

На мой взгляд, происходит вот что: сначала субъект выучивает сигнал, не осознавая этого, дрессировщик видит только обнадеживающую тенденцию медленного нарастания правильного выполнения команд. Но затем субъект замечает (!) сигнал и осознает, что на него надо как-то отвечать, чтобы получить подкрепление. В этот период он уделяет большее внимание сигналу, чем проявляемому поведению. Конечно, при этом ответ отсутствует, так же как и подкрепление. Когда же, по случайному стечению обстоятельств, или в результате упорства тренера, субъект однажды осуществит реакцию при наличии сигнала и получит подкрепление, у него «возникнет картина». С этого момента он «знает», что означает сигнал, и отвечает на него правильно и уверенно.

Я понимаю, что говорю по этому поводу много таких слов, как «отдает себе отчет», «знает» в отношении того, что происходит в голове субъекта, которые большинство психологов считают неприменимыми к животным. Однако при дрессировке животных иногда так оно и есть, что уровень правильных ответов постепенно нарастает, хотя внешне ничего существенного не происходит; трудно сказать, с какого момента, если таковой вообще существует, животное начинает осмысленно отдавать себе отчет в том, что делает. Но наличие провала преднаучения, по моему мнению, является отражением осознания, вне зависимости от того, какие процессы в это вовлекаются. Я могла обнаружить ярко выраженное проявление провала преднаучения (а следовательно, и своего рода сдвиг осознания) в данных Мишеля Уолкера, исследователя из Гавайского университета, ставившего эксперименты по сенсорному различению у тунца, одного из наиболее разумного вида рыб, но в конце концов только рыбы.

Для субъекта провал преднаучения – время наибольших огорчений. Мы все знаем, как расстраивает борьба с тем, что понимаем только наполовину (общеизвестный пример – математические понятия), зная только то, что по-настоящему их не понимаем. Часто субъект бывает настолько расстроен, что проявляет гнев и агрессивность. Дети разражаются слезами и тычут в учебник математики карандашом. Дельфины многократно выпрыгивают из воды и шлепаются о ее поверхность со страшным шумом. Лошади размахивают хвостом и норовят лягнуть. Собаки рычат. Доктор Уолкер обнаружил, что если при выработке распознавания стимула он допускает, что его подопытные тунцы и совершают ошибки и не получают подкрепления более сорока пяти секунд, они настолько расстраиваются, что выпрыгивают из бассейна.

Я пришла к тому, что стала называть эти проявления преднаучения вспышками раздражения. Мне кажется, что вспышки раздражения возникают потому, что субъект, считавший себя всегда правым, вдруг обнаруживает, что он ошибается (раз за разом), а причина этого неясна… пока. У людей вспышки раздражения в период преднаучения, по-видимому, часто происходят в моменты, когда бросается вызов привычным представлениям, которых длительно придерживались, а где-то в глубине души субъект знает (!), что в новой информации кроется некая правда. Именно распознание того, что выученное ранее не совсем верно, по-видимому, и приводит к неистовым возражениям, чрезмерным ответам, которые намного превышают степень несогласия, спорам, скандалам, которые могут казаться по наитию наиболее подходящими и вероятными к случаю. Иногда, рассказывая о подкреплении в научных кругах, я вызывала, большую, чем предполагала, враждебность со стороны представителей других дисциплин, начиная от психологов, занимающихся познавательными процессами, кончая нейрологами и представителем высшего духовенства. Я часто подозреваю, что гневные слова являются симптомом преднаучения.

Я всегда сожалею, когда вижу приступы плохого настроения, связанного с преднаучением, даже у тунцов, потому что при определенных навыках можно провести субъекта по пути обучения, не вызывая столь большого раздражения. Однако я пришла к убеждению, что вспышки раздражения в период преднаучения являются четким индикатором того, что вот-вот произойдет истинное обучение. Если вы отойдете в сторонку и дадите ему отшуметь как ливню, то вслед за этим может появиться радуга.

Никому не нужно постоянно управлять или быть управляемым с помощью условных стимулов или выученных сигналов, живые существа – это не машины. В действительности реакция на выученный сигнал представляет собой усилие, причем такое усилие, которое не только не должно, но и не может поддерживаться постоянно.