Что-то ты, старина, разволновался не по делу, — подумал я. — Ну лезет в голову всякая чушь. С кем не бывает?

Из состояния ступора меня вывел Томас. Он подошел к столику и плюхнулся на натужно застонавший стул.

— Приятного аппетита, — сказал он.

— Спасибо.

Томас составил со своего подноса на стол блюдо с хвостами раков в соусе из белого вина, огромную тарелку с гуляшом и горшочек с запеченными овощами. Из спиртного он принес несколько бутылок «Dreher».

— Я смотрю, ты не перестаешь пользоваться успехом, — Томас кивнул на девицу, которая все еще сидела за своим столом. Она пускала в воздух геометрически правильные кольца табачного дыма, время от времени притрагиваясь к одинокой чашке кофе.

— Странная особа, — заметил я.

— Две руки, две ноги. Что в ней странного? Тетка как тетка.

— У нее взгляд, как у кобры. Когда она на меня смотрела — я чуствовал себя словно загипнотизированная жаба. Томас ехидно заржал. Я тем временем уже почти пришел в себя.

— Ты превратился в женоненавистника, — заметил он. Затем Томас некоторое время молчал, вдруг став серьезным и хмурым.

— Я никак не могу понять, как могло такое случиться с Корой, — сменил тему разговора Томас.

Его глаза сверкнули, и он с силой опустил свой кулак на поверхность стола. Бутылки жалобно зазвенели.

— Неприятность, о которой я говорил по телефону, заключается в том, что Кору убили при помощи моего Ордогота, — сказал я.

— Черт! — вырвалось у Томаса.

— Его нашли там же, в квартире Коры. Тот кто это сделал, должен обладать просто нечеловеческой силой: удар был нанесен плашмя, по верхней части черепа. Представляешь себе силу удара, если он снес ей полголовы?

— Что говорит по этому поводу шериф? — спросил Томас.

— Только то, что я тебе уже сказал.

— У копов есть какие-нибудь зацепки?

— Насколько я понял — нет, — ответил я.

Разговор как-то иссяк. Во время затянувшегося молчания мы с Томасом медленно расправлялись с едой.

Понемногу мы разговорились, занявшись обсуждением предстоящей работы, и вскоре разделались со спиртным.

Мы взяли еще бутылку «Meggy bor» и для сравнения — бутылку «Kirchwein». Голубоглазая девица незаметно исчезла, и вскоре я о ней забыл.

Часа через три, когда мы выходили из бара, на душе было значительно легче.

Уже стемнело. Воздух был прохладен и свеж. Мы с Томасом поймали такси, и вскоре я расплатился и вышел из машины возле своего дома. Я помахал Томасу на прощание рукой, и такси уехало, обдав меня выхлопными газами. Я поморщился, беззлобно выругавшись, и зашел в подъезд.

Ключ долго не хотел попадать в замочную скважину. Пока я возился с замком, в голову лезли дурацкие фразы из Фрейда. Я улыбнулся, щурясь в ярком свете люминесцентной лампы. Все происходящее мне казалось крайне нелепым.

Наконец, мне удалось справиться с замком. Я вошел в квартиру, закрыл за собой дверь и защелкнул замок на предохранитель.

Вместе со звуком запираемого замка я почувствовал, как на мою голову с грохотом и треском обрушилось что-то тяжелое и твердое. Бедная моя голова, — успел подумать я.

Затем удар по лицу мне нанесли поочередно стена и вставший на дыбы пол. После этого я отключился.

Первым что я услышал, когда очнулся — были мужские голоса. По звуку дороги и вибрации я догадался, что лежу на полу в движущемся автофургоне.

Говоривших было трое. Я прислушался, но звон в ушах затруднял понимание речи. Я попытался пошевелить руками и ногами, но вскоре убедился, что лодыжки и кисти рук были надежно связаны веревками.

— Да он никак оклемался, — до меня донесся голос одного из моих спутников, и я почувствовал как меня безцеремонно посадили, прислонив спиной к стене.

— Давай, просыпайся, — сказал тот же голос, и кто-то увесисто и очень больно заехал мне по шеке. Притворяться дальше не имело смысла, и я разлепил веки.

Я действительно находился в автофургоне без окон, освещаемом одинокой и тусклой лампой. На полу стояли разноцветные пластиковые ящики из-под бутылок, а на ящиках сидели два здоровенных парня в серых костюмах. Третий склонился надо мной. У всех под мышками явственно просматривались пистолеты.

Еще минимум один человек должен быть в кабине — надо же было кому-то вести грузовик, — отметил я про себя.

Тот, кто стоял возле меня, пытаясь заглянуть мне в лицо, был на редкость мерзким типом, с короткими кривыми ногами, но с широкими плечами и мощной шеей. Он был гладко выбрит, и его лысина зловеще блестела в неярком свете лампы. Он осклабился, изображая улыбку, и на меня отвратительно пахнуло пивным перегаром.

Он приблизил свою мерзкую рожу ко мне почти вплотную, так что я не удержался и, собравшись с силами, нанес хороший удар связанными вместе руками ему в подбородок. Мне он сразу не понравился, к тому же, я не люблю, когда меня бьют по лицу.

Лысый хрюкнул как боров и отлетел к противоположной стене фургона, нелепо взмахнув руками. По характерному хрусту я понял, что к лысине того парня добавились еще и выбитые зубы. Я приготовился к реакции его приятелей на свое вызывающее поведение, без труда представляя себе, как я буду выглядеть со стороны чуть позже. Но парни остались сидеть на своих местах.

— Хороший удар, господин Шнайдер, — сказал тот, что сидел слева.

У него была смазливая физиономия и светлые волосы, аккуратно зачесанные назад. Его вкрадчивый голос не предвещал ничего хорошего.

— Спасибо за теплые слова. В юности я неплохо играл в волейбол, — ответил я, стараясь оценить сложившуюся ситуацию.

— В таком случае счет сравнялся: один — один, — сострил он.

Его приятель, коротко стриженый брюнет с оттопыренными ушами, громко заржал, но несколько натянуто — он заметно нервничал.

Я понял, что главный в этой банде — светловолосый красавчик. Они знают мое имя и, раз меня не прикончили сразу, я им зачем-то нужен — и нужен живым.

Тем временем, лысый продолжал стонать и копошиться на полу фургона, словно отравленный дустом таракан. Я даже начал беспокоиться за его здоровье, томимый угрызениями совести.

— Не очень-то прилично подкарауливать людей в их собственном доме, да еще бить сзади по голове, — саркастически заметил я.

— Это все он, — сказал красавчик, показывая на лысого несколько театральным жестом. — Но он уже за все поплатился. Так что отбросим никому не нужные обиды и забудем об этом неприятном инциденте.

— Вот вы покалечили моего друга, а я на вас совершенно не злюсь, — продолжил он. — Чесное слово. Может быть, и мы с вами станем друзьями. Конечно, при одном условии: если вы, господин Шнайдер, будете хорошо себя вести.

— Что вам от меня надо? — задал я вполне естественный вопрос.

— Вы должны поехать с нами в одно место и выполнить простую, очень простую работу. После этого — вы свободны. Я даже заплачу вам пятьсот тысяч наличными, если все пройдет удачно, и вы справитесь с элементарной процедурой.

Я понял, что в ближайшее время моей жизни ничего не угрожает. Пятьсот тысяч — заманчивая сумма, но такие деньги не платят за просто так. Очевидно, я им был необходим в качестве пушечного мяса. Я с трудом мог представить себе что-то такое, что посилам мне, а этим парням — нет. Тем более, когда речь идет о пятистах тысячах.

— Что я должен сделать? — спросил я.

В это время лысый пришел в себя. Он встал на ноги и с ревом кинулся на меня. Его лицо было измазано кровью, и он являл собой поистине ужастное зрелище. Я мысленно стал прощаться с жизнью.

— Джон! Назад! — резко скомандовал красавчик.

— Я убъю его! — прорычал в ответ лысый, но остановился.

— У-у… Сука! — вновь процедил лысый. Затем он нехотя отошел в сторону и сел на перевернутый ящик. Похоже, что я нажил себе врага, — отметил я про себя.

— Вы уж простите его за несдержанность, — сказал красавчик улыбаясь, и добавил:

— В душе он добряк.

Лопоухий, молчавший все последнее время, вновь прыснул со смеха, но под суровым взглядом красавчика резко замолчал.