— Сядь на место! — в приказном тоне велит он, смиряя меня взглядом. Сажусь, сжимая книги, закрываясь от его темного взгляда. Сейчас он похож на ведьму Эсме. Только она старая и страшная, а он моложе и симпатичнее, но энергетика та же самая. Пугающая до жути. — Как прошел твой день? — голос становится мягче, более расслабленный. Эмин подходит к креслу напротив дивана, садится, отпивая коньяка. — Как в общем прошла твоя неделя? Чем занималась? — интересуется он, будто ему есть дело.

— Нормально… — только и могу ответить я. — Ничем не занималась. Учусь, — указывая глазами на учебники.

— Это замечательно, — салютует мне бокалом и отпивает еще, рассматривая меня более внимательно, будто считывает все мое внутреннее смятение. — Пройдем в столовую, стол к ужину накрыт.

— Нет, я не голодна, — отрицательно верчу головой. Я не хочу проводить с ним время, мне некомфортно.

— Но ужинать со мной ты все равно будешь. Жена должна разделять еду с мужем, — снова ухмыляется, словно издевается.

Поднимается с места и указывает мне бокалом на выход.

— В столовую! — говорит так, словно отдает команду. Он всегда был не очень нежен, но сейчас особенно властен, груб и язвителен. В Эмине что-то изменилось не в лучшую сторону. Он словно стал тем тираном, которого мне обещал. Поднимаюсь, покорно иду на выход. Мы в доме одни. Мой муж не в настроении, и я боюсь перечить. Я вообще сейчас его боюсь больше, чем когда-либо. — И телефон оставь! — говорит мне в спину. — Чтобы никто не отвлекал. Хочу твоего абсолютного внимания к мужу!

Эмин

Больше всего ненавижу, когда мне лгут.

А лгут мне последнее время все.

Инга, которая намеренно забеременела и строит из себя жертву. Алимов, который пытается бросить пыль в глаза, показывая размах своего бизнеса, набивая цену, намереваясь вытянуть из меня больше денег, а на деле находится на грани банкротства. Моя новоиспечённая супруга с невинными глазами овечки, изображающая недотрогу, одновременно переписывается и встречается с уебком, который тянет из нее деньги на побег.

Мои деньги!

И это цепляет больше всего.

Да, я все знаю.

Давно научился считывать людей, их мотивы и просчитывать поступки. Я читал каждую гребаную строчку из их переписки, я видел, как они тонут в объятьях друг другу при встречах.

Нет, я не параноик. Но моя жена – это близкое окружение, это мое лицо и продолжение, несмотря на то, что брак не по любви. И я должен знать, чем она дышит. А дышит она мечтами о побеге. Наивная, глупая дура. Девочка, не понимающая, в чьи руки попала. Я могу остановить это прямо сейчас, сию минуту. Покарать жену, заперев дома, закопать ее алчного ублюдка. И нет, они не Ромео и Джульетта. Драмы нет. Этот нищеброд красиво разводит малышку на бабки. Отличная схема, пожал бы ему руку, но я ее сломаю, каждый палец, который прикоснулся к моим деньгам и к жене. Никому не позволю держать меня за идиота.

Но мне азартно смотреть Алине в глаза и делать ставки на то, как далеко она зайдет.

Я играю с ними.

Они еще не в курсе, но выигрываю я.

Это сложная игра. Приходится сдерживать эмоции. Ярость, желание разорвать, наказать, преподать урок. И ревность. Да, как бы парадоксально это ни звучало, ревность. Выворачивает наизнанку сам факт предательства жены. Что посмела подумать, будто меня можно вот так просто обвести вокруг пальца. Что какой-то урод пытается сделать из меня лоха и доит посредством моей безмозглой жены. Что эта дура летит к нему в объятья и признается в чувствах, не подозревая, что ее тоже нагибают. А когда нагибают мою жену, ставя в неприглядную пользу, то автоматом ставят в эту позу и меня. А я очень не люблю, когда меня имеют.

Но я держусь, продолжая игру.

Это урок для Алины. И он должен быть жестким и полноценным. Чтобы раз и навсегда запомнила.

Эсма прекрасно готовит, поэтому она в моем доме. С удовольствием ем мясо, а Алина ковыряется в еде, рассматривая тарелку. Раздражает, что не смотрит мне в глаза. На свадьбе думал, что хоть мой брак и по расчету, но эта малышка может стать хорошей партией. Чистая, молодая, спокойная, красивая девочка. Светлая, белокожая – всегда предпочитал такой типаж. На турчанке никогда не женился бы, вопреки желанию отца. Не привлекают, не заводят.

Полагал, что из Алины выйдет достойная жена, которая родит и воспитает мне наследников. Жениться надо не по любви и похоти, жениться надо именно по расчету.

И ведь милая девочка. Красивая, тонкая, нежная. Могу взять, когда хочу. Имею право. Но не трогаю. А какого черта я ее жалею? Она не такая идеальная, как мне показалось. Лицемерная лгунья. В тихом омуте дурные черти.

Хотя, что я ожидал от глупой женщины…

Моя вина. Надо исправлять.

— Ну, что ты молчишь, малыш?

— Мне нечего сказать, — отвечает, не поднимая на меня своих янтарных глаз.

— Уверена? — даю ей шанс. Молчит, кусая свои розовые губы. — Расскажи тогда, что ты сегодня приобрела в торговом центре?

И тут она распахивает глаза. А там смятение и паника. Маленькая дурочка, как ты решила меня одурачить, если теряешься на простом вопросе?

— Так, одежду, косметику… — мямлит, вновь опуская глаза в тарелку.

— Хорошо, моя супруга не должна ни в чем нуждаться. Покажешь?

Мне жутко интересно, насколько далеко зайдет ее вранье. Я даже откладываю приборы, отодвигая от себя тарелку, в ожидании ответа.

— Что показать?

— То, что ты купила.

— Зачем? Думаю, тебе неинтересно.

— Ты даже не представляешь, насколько мне интересно, — не удерживаюсь от усмешки.

— Все уже в гардеробе, косметика в ванной.

— Ну пойдем, посмотрим на обновки, — поднимаюсь с места, намеренно шумно отодвигая стул. Да, я морально давлю на девочку. Давай, малышка, покайся, пока не поздно, не разочаровывай меня.

Протягиваю Алине руку. Сомневается, но я не оставляю ей шанса, хватаю холодную ладонь, поднимая жену с места и веду за собой наверх. Запираю дверь, как только мы проходим в спальню. Снимаю пиджак, кидаю его на диван, сажусь в кресло и откидываюсь на спинку.

— Ну, показывай.

Уходит в гардероб, долго возится. Но все же возвращается с какими-то тряпками в руках.

— Что это?

— Платье, теплый спортивный костюм, блузка, — демонстрирует мне свои вещи.

— Надень платье, — прошу ее я. — Хочу оценить, стоило ли оно тех денег.

— Я не понимаю зачем? — уже возмущенно спрашивает она, смотря на меня, словно на зверя.

— Надень! — тоже срываюсь на эмоции.

Девочка вздрагивает, удаляясь в гардеробную, прикрывает за собой дверь. Откидываю голову, закрываю глаза. Устал. И физически, и морально.

Инга выводит из себя. Она действительно ждет ребенка. Очень надеюсь, что моего, иначе придушу собственными руками. Нет, она всегда была мне верна – еще пару недель назад я не сомневался. Но ее внезапная, хорошо спланированная беременность посеяла во мне сомнения. Ее ссылка на родину отменяется. Если в Инге мой ребенок (а это мы выясним только после рождения), я его приму и обязан дать Инге все для его вынашивания. Другое дело, что Ингу, как женщину, я уже не принимаю и не рассматриваю. Женщины не умеют думать вообще, тем самым загоняя себя в клетку.

Вопреки ожиданиям Инги, сейчас она для меня стала сосудом, вовсе не любимой женщиной, как планирована, подстраивая беременность. А могла стать свободной и независимой.

Зеркальная дверь отодвигается, слышу, как девочка выходит, замирая где-то посередине комнаты. Открываю глаза, рассматривая Алину. Платье как платье, ничего особого. И, конечно, оно не новое. Но девочка упорно хочет меня одурачить.

Сиреневая ткань красиво ложится на ее талию, широкая юбка ниже колен, прозрачные рукава.

— Закрой дверь гардеробной! — велю ей я. Алина медлит, смотря на меня настороженно, но все же задвигает зеркальную дверь. — Повернись лицом к зеркалу, — поднимаюсь с кресла и иду к ней, хватаю за плечи и насильно разворачиваю, подталкивая к зеркалу. Остаюсь позади, прижимаясь к ее спине, рассматривая жену в отражении. Взволнованная, раскрасневшаяся, дышит прерывисто и бегает глазами.