Мне нравится, как сипнет его голос. Внутри становится горячо. Ведёт ладонями вниз по моим ногам, снимает туфли, откидывая их в сторону. Раздвигает мои ноги и ставит их себе на колени.

— Эмин… — сглатываю, оборачиваясь на дом. — Нас же увидят, — пытаюсь свести ноги, но он не позволяет.

— Никто не войдет. Не посмеют, — угрожающе проговаривает он. — Не думай об этом, расслабься. Наслаждайся этим моментом.

Задирает мое платье, поглаживает через трусики.

— Расстегни пуговицы на груди, — снова требует. Он вообще не умеет просить, особенно в сексе. Но сейчас меня будоражат его приказы. Мурашки по коже, пальцы дрожат, пока я расстёгиваю маленькие пуговички. Живот вновь болезненно тянет, оттого что Эмин стягивает с моих ног трусики. — Умница. Стяни платье с плеч и сними бюстгальтер. Быстро! — добавляет, видя мое замешательство. Невозможно ослушаться. Стягиваю платье, завожу руки за спину, с третьего раза расстегиваю бюстгальтер и снимаю его. Грудь обдувает воздух, соски наливаются, твердеют, становясь невыносимо твердыми и чувствительными. Я даже не подозревала, что мое тело может так отзываться. Закрываю глаза, немного откидываюсь назад, когда чувствую, как его теплые пальцы поглаживают мои нижние губы. Я максимально открыта перед ним и уязвима.

— Ай, — всхлипываю, когда ощущаю что-то холодное на моих сосках. Распахиваю глаза и вижу, как Эмин размазывает холодный крем по моей груди. — Что ты делаешь?

— Готовлю свой десерт, — усмехается Эмин. Дергает меня за талию, ближе к себе. Обхватывает грудь, сводит ее вместе и слизывает крем с сосков. Всасывает, кусает, ласкает. Судорожно глотаю воздух, царапая стол. Что-то летит на пол и разбивается вдребезги, но это все неважно, это на заднем плане, как аккомпанемент к моему удовольствию. — Очень вкусный десерт, — дует на мои болезненно ноющие соски и снова всасывает. — Великолепный десерт, — хрипло произносит мне в грудь. — Попробуй, — окунает свой палец в крем и просовывает мне в рот. Тут же его всасываю и слизываю крем. И да, десерт еще вкуснее, если его подают именно так.

Отнимает палец, снова окунает его в крем, но уже пачкает им мое лоно.

— А теперь самое вкусное, малыш, — снова окунает в крем и сладкими пальцами массирует клитор, скользя между складочек.

Боже, что он творит?!

Это так грязно, развратно, пошло и одновременно прекрасно. Кусаю губы, пытаясь, сдержать стон. Ничего не выходит, его пальцы на клиторе вырывают из меня звуки. Неосознанно сжимаю ноги, потому что это невыносимо.

Невыносимо болезненно и хорошо.

Всхлипываю, когда Эмин хватает мои ноги и закидывает их себе не плечи. Пытаюсь удержаться на столе и снова что-то сметаю, разбивая посуду.

— Нет! — выкрикиваю, когда его губы целуют меня между ног.

— Да-а-а-а, — хрипло тянет Эмин, всасывая клитор.

И… Это… Да…

Мой разум меня покидает. Все ощущения сконцентрированы на его поцелуях.

— Самый вкусный десерт, что я пробовал, — уже с придыханием произносит он, сжимая мои бедра.

Слизывает, ласкает, целует, всасывает мою плоть. Еще, еще и еще… Заставляя меня стонать, мычать, дрожать и выгибаться ему навстречу. Пока я не закатываю глаза от невероятно острого наслаждения.

— Теперь ты понимаешь, как я тебя хочу. Чувствуешь эту жажду? — спрашивает, но не ждет ответа, снова всасывает, терзает мой клитор своими губами и языком.

И да, теперь я понимаю, что такое желание, жажда и голод. Содрогаюсь, задыхаюсь от мощного оргазма. Хватаюсь за его волосы, сжимаю, потому что Эмин не останавливается. Он ласкает и ласкает, не останавливаясь, не поддаваясь, заставляя дрожать и кричать.

Стрелки часов перешли за полночь. Мы лежим на большой кровати, на черных простынях. Комнату освещают лишь лунный свет и уличные фонари. Мы абсолютно голые, уставшие, сонные, ленивые. У меня нет сил даже на стыд.

Пытаюсь натянуть на себя простынь, но Эмин ее выдергивает и откидывает.

Смеюсь, утыкаюсь носом в его грудь. От него пахнет горьким парфюмом, потом, сексом, и я с удовольствием дышу своим мужем. Мне никогда не было так хорошо. Я до сих пор летаю в эйфории и не хочу возвращаться в реальность. И млею, когда ощущаю, как скользят его пальцы по моей спине. У меня тянет мышцы, горят губы, и саднит между ног, но мне впервые это нравится.

— Эмин.

— Ммм, — отзывается он.

— Ты никогда не замечал, что Эсма очень странная и даже страшная женщина?

Меня не покидают мысли о ведьме и ее угрозах.

— Людей ценят не за внешность.

— Я не про внешность. У нее страшный взгляд, и мне кажется, что она меня ненавидит.

Эмин лениво смеётся, прижимая меня к себе.

— Тебе кажется.

— Нет.

Поднимаю голову, смотря на мужа.

— Когда ты провожал мою маму, она поймала меня за руку и просила… Нет, даже требовала не ехать сюда. Отказаться любыми способами, иначе пожалею.

Эмин молчит около минуты.

— Это правда.

— Я верю тебе. Просто не понимаю. У меня нет ответа. Но… — снова задумывается. — Я знаю ее с детства. Она была моей няней, она нам почти родная. Пять лет назад у нее погибла дочь. И она осталась совсем одна. С этого момента Эсма немного странная. Да. Горе меняет людей. Но она никогда не вмешивалась в нашу личную жизнь.

— Я боюсь ее, — шепчу, укладываясь мужу на грудь.

— Не бойся, малыш. Я с ней погорю.

Эмин

У меня вечернее совещание с главными акционерами. Очень важное совещание, на котором присутствует отец Алины. Аслан еще не в курсе, что контрольный пакет теперь у меня. В скором времени ему об этом сообщат. Я никогда не играю на вторых ролях. Я всегда во главе. Иначе мне неинтересно. И я буду спасать только собственный бизнес, а не бизнес тестя, как он того хочет.

В льстивые речи Аслана я не верил изначально. Нет у нас семьи и не будет, в прямом смысле этого слова. Под предлогом семьи он хочет меня ограбить. Но я давно просчитал его шаги наперед.

Отдав мне дочь, Аслан полагал, что я буду платить калым вечно. За дочь я ему благодарен, она стала моей, как и его бизнес, а вот дальше мы будем играть по моим правилам.

Пока заместитель Аслана распинается, рассказывая мне о перспективах «нашего» бизнеса, я переписываюсь с женой. Даже не скрываю того, что мне плевать на их презентацию. Через пару дней сделка будет заключена, и на правах главного акционера я все здесь разрушу, чтобы построить заново.

«Ты где?» — интересуюсь у Алины. Я знаю, где она, с кем и чем занимается, но оставляю ей иллюзию свободы.

«В пекарне».

Моя супруга довольно быстро включилась в свое дело. Да, за полгода владения небольшой пекарней она наделала много ошибок. И это нормально. Учатся на ошибках. Алина довольно умная девочка. Быстро схватывает. У нее все выйдет. Вопреки стереотипам, я не против, чтобы моя женщина развивалась и реализовалась. Если женщина начнёт чахнуть дома, занимаясь только хозяйством, то быстро потеряет вкус к жизни, погрязнув в рутине. И потом будет поздно развиваться. На психологическом уровне женщина побоится идти вперед. Момент упущен. Другое дело, что нужно следить, чтобы развитие и самостоятельность женщины не перешли черту и карьера не стала целью ее жизни. Каждый мужчина эгоист и хочет быть основным приоритетом в жизни женщины. Я хочу, чтобы Алина дышала мной и ни на минуту не забывала, кому принадлежит.

«Собирайся, малыш. Я отправил за тобой водителя. Поужинаем вместе в твоем любимом ресторане».

Пока я мягко ломал и воспитывал эту девочку под себя, сам не заметил, как тоже сломался. С оглушительным треском. За последние шесть месяцев наш брак становится все реальнее и реальнее. Женившись по расчету, я нашел себе настоящую жену. Вот такой вот парадокс. Еще раз убеждаюсь: чтобы построить что-то крепкое, не нужна любовь.

«Хорошо. Я очень голодная, сегодня был насыщенный и тяжёлый день», — отвечает мне Алина.