Публика слушала затаив дыхание, пока последний звук не растаял под потолком. Тогда раздались громовые аплодисменты. Люди встали. Кэссиди тихо сказала в микрофон «спасибо» и вернулась к своей семье, невозмутимо воспринимавшей очередное выступление дочери и сестры, которая в восемь лет покорила Концертный зал Бостонского симфонического оркестра.

Вскоре после этого Гаррисоны отбыли, надев пальто из кашемира и превосходной шерсти. Джозеф один раз громко хохотнул, семья вышла в ночь, и двери за ними закрылись.

Вечер постепенно заканчивался, члены клуба подписывали чеки и по пути в гардероб желали друг другу счастливого Рождества. Когда Перл пошла на кухню, чтобы отнести последний заказ на десерт, хвойный шар уже сняли, а двери были закрыты; помощники официантов ходили с пристыженным видом и отводили глаза. Меривезер тоже была там. Все веселье как ветром сдуло.

После закрытия Перл подождала у своей машины, чтобы убедиться, что Риз может сесть за руль. В вязаной шапке, сунув руки в карманы дешевенького пальтишки, она переминалась с ноги на ногу, наблюдая за дверью служебного входа.

Риз появился, навалившись на Индиго и зарывшись лицом в искусственный мех ее воротника. Он что-то шептал девушке на ухо, и та заливисто смеялась. Не замечая в темноте Перл, парочка прошла мимо его машины к «скайларку» Индиго.

Перл, кусая губы, нырнула в свой автомобиль; знакомая обида снова стала снедать ее. Она завела мотор одновременно с Индиго и поехала вслед за ними по Харбор-роуд, где слева простирался массивный угрюмый океан. Перл выдерживала дистанцию, видя в свете фар очертания голов Риза и Индиго. «Скайларк» лениво вилял. Ну и пусть Индиго круглый год ездит на летней резине. Зато в девятнадцать лет она живет одна и делает все, что ей заблагорассудится.

Дом Перл находился на Эббот-стрит, а берлога Риза на Оушен-авеню, но Перл была уверена, что эти двое не станут сворачивать туда. Она преследовала их до знака «Стоп», где зад «скайларка» медленно занесло, автомобиль вильнул на Мэйн-стрит и затормозил, встретившись со снегоуборочной машиной. Заревел гудок. Безмолвно раскрыв рот, Перл вытянула руку, словно чтобы подстраховать их.

«Скайларк» зарычал, запыхтел и отъехал на противоположную полосу, чуть не оцарапав борт о снегоуборочную машину, потом обалдело постоял несколько секунд, затем колеса закрутились, и он двинулся дальше.

Перл прерывисто вздохнула. Зная Риза и Индиго, она могла предположить, что они сейчас ржут до упаду: смотри, что мы отчебучили! чуть не врезались!

А может, они смеялись над ней. Вдруг догадались, что Перл все видела, что она преследует их в метель, с колотящимся сердцем, утирая нос, в одежде, пропахшей жареной уткой, только чтобы убедиться в своих подозрениях: да, парочка едет к Индиго, чтобы лечь в постель и проделать то, чего с Перл еще не случалось, потому что единственным человеком, к которому ее влекло, был Риз.

Она вернулась домой, в безмолвный домик на Эббот-стрит. Приняла душ, оставила свет для отца, который вернется не раньше четырех часов утра, потом свернулась калачиком под одеялом и уставилась в стену. Никогда еще она так себя не презирала. Хотелось вылезти из кожи и выбросить ее, словно липкий купальник, стереть из памяти, как она, полная идиотка, у всех на глазах ответила на поцелуй Риза.

Сон не шел почти до полночи. На улице по-прежнему падал снег.

А в это время на другом конце Тенни-Харбор Гаррисоны горели в своих постелях.

2

Полгода спустя

Мальчишки пришли с солнца — может, играли в теннис или просто вернулись из яхт-клуба. Лбы у них были потные, позы расслабленные. Они расселись вокруг стола беспечной юношеской компанией, не обращая ни малейшего внимания на взгляды посетителей и официантов, и шепотом переговаривались.

Перл наблюдала за ними, часто дыша, чувствуя страх и приятное возбуждение. Он никогда не садился в ее секции. Теперь он был тут со своей свитой из приехавших на лето парней, чувствующих себя хозяевами жизни.

Перл взяла три экземпляра меню и пошла к ним, играя свою роль.

— Могу я предложить вам напитки? — Голос ее прозвучал принужденно и гораздо выше, чем обычно.

Тристан Гаррисон не подал виду, что знает ее. Отдыхающим так удобно: они не желают замечать местных жителей, которые готовят им пищу, меняют постельное белье, так же как и тех, кто тонет в подводных течениях их личной трагедии.

— Воды, пожалуйста. — Голос тихий и пренебрежительный. На нее не смотрит.

Июньское солнце оставило свой след на светлой коже Тристана, но с зимы он похудел, хотя благодаря ракетболу и многочасовым тренировкам на беговой дорожке по-прежнему был мускулистым и подтянутым. Перл хорошо знала жилку на его лбу, морщинку между бровями, которая не разглаживалась, даже когда он был в компании своих клевретов. Девушка изучала Тристана каждый раз, когда тот появлялся в ресторане, зачарованная исходившим от него духом горя, которое она, как и все, ощущала в его присутствии. Один. Он был совершенно одинок даже среди толпы, и, возможно, в этом они были схожи.

— Холодный кофе: сливки, сахар, одинарный эспрессо. И не кладите слишком много льда. — Парень напротив нее сидел откинувшись на спинку стула; белая майка без рукавов контрастировала с темной кожей, бейсболка сдвинута набок. Клуб уже давным-давно не требовал от посетителей являться в пиджаках и галстуках, но существовал все же негласный дресс-код, и Акил Малхотра выглядел очень уж вызывающе. Перл знала его в лицо — кто же не помнил юного индийца, угнавшего прошлым летом гольф-мобиль?

Парень слева был внуком Спенсеров. Привлекательный: взъерошенная белобрысая шевелюра, сильный загар, полученный в Северной Каролине, где он жил в семейной резиденции остальную часть года. Он улыбался Перл, взгляд его блуждал с ее лица на грудь и обратно.

— А вы что желаете?

— Удиви меня. — Слабый южный акцент с повышением интонации в конце каждой фразы.

Перл заморгала.

— Прекрасно. — И прежде чем уйти, снова бросила быстрый взгляд на Тристана.

Она приняла заказы еще от двух столиков и по пути на кухню встретилась глазами с Ризом; он ждал, когда рассядутся Мими Монтгомери-Хайнс и ее подруги, пожилые дамы в массивных бусах, широкополых шляпах и с яркой губной помадой, похожие на престарелых девочек, нарядившихся для игры в чаепитие. Мими обожала Риза; хостес всегда без напоминания сажала ее в третью секцию. Риз подмигнул Перл, не прекращая сыпать шутками, и освещенный солнцем зал огласился женским смехом.

Бармена на месте не было, так что Перл сама взяла из холодильника бутылку «Сан-Пеллегрино». Тристан всегда пил эту воду. Чьи-то пальцы почесали ее по затылку, и девушка улыбнулась, зная, что это Риз.

— Приветик, торопыга. — Он обошел барную стойку, снял крышку с блендера, бросил в чашу лед и налил сок лайма, ликер «Трипл сек» и текилу.

— Лучше уходи отсюда, пока Чес не вернулся.

— Он отошел пописать, а клиентам нужны напитки. Думаешь, я не знаю, как приготовить «Маргариту»? — Риз сунул в зубы палочку для помешивания коктейлей и начал ее жевать. — Давай, давай, что там у тебя?

— Холодный кофе: сливки, сахар, эспрессо. И еще один парень хочет, чтобы я его удивила.

— Накидай на поднос пирожков и спой «С днем рождения, мистер президент». Срабатывает безотказно. — Он достал из холодильника кувшин с кофе и налил в чашу.

— А ты по собственному опыту знаешь, да? — Перл подождала, пока он прокрутит жидкость в блендере. — Не слишком ли рано для таких коктейлей?

— Хаскинс, что нам известно о богатых людях?

Она вздохнула.

— Что им не возбраняется выпить за день больше, чем мы пьем за неделю.

— Вот именно. И поскольку сейчас, — он сверился с невидимыми часами, — чуток за полдень, Мими и ее подружкам нужно тонизирующее средство, чтобы дотянуть до часа коктейлей. Посыпь, пожалуйста, края солью.