Слёзы вновь потекли по моим щекам и начали падать на мягкое покрытие сцены у меня под ногами.

— Эй, не плачь, — спохватился он, положив руку мне на плечо.

Он нежно сжал его, и я закрыла глаза, почувствовав его прикосновение.

Боже, раньше, когда он касался меня, внутри меня разгорался огонь. Он мог посмотреть на меня своим пристальным воспламеняющим взглядом, как я тут же превращалась в лужицу и начинала сгорать от желания.

У меня из груди вырвался вздох. Больше никогда.

— Я разбита, — призналась я и слабо улыбнулась. — Я не ожидала увидеть тебя сегодня. Честно. Я думала, что мы незаметно проскользнем внутрь и уйдём ещё до окончания шоу. Я думала… я думала, что я посмотрю на то, какими классными вы стали. А потом вы поедете в следующий город, а я вернусь к своей жизни.

Он сильно нахмурился, и меня начало разбирать любопытство, но я не позволила себе задавать ему вопросы. Независимо от того, встретились бы мы сегодня или нет, мне придётся вернуться к своей жизни. Своей нормальной жизни, где я не была знаменитой. Я не могла позволить этому вечеру заставить меня сделать то, о чём я потом пожалела бы.

На этот раз я могла бы уже не оправиться.

— А ты разве не знала, какими классными мы стали? — спросил он, приподняв одну бровь.

— Я имела в виду, живое выступление, — быстро ответила я. — Радио врёт. Я хотела услышать всё своими ушами.

Конечно, это была ложь, потому что я не знала, как они звучали по радио. Но я не могла заставить себя рассказать правду — что я не слушала их, потому что мне было очень больно.

Потому что я бы не смогла найти в себе силы остаться в стороне, если бы я хоть ненадолго впустила бы Кая в свою жизнь.

Его глаза загорелись желанием услышать правду.

— Ну? И что ты думаешь?

Я пожала плечами.

— Ты хорош. Всё так же лажаешь на высоких нотах.

Очередная ложь.

Он засмеялся, и почесал подбородок, который сейчас обрамляла борода.

— Я скучал. По этой твоей прямоте. Без пустой болтовни. В моей жизни не так много людей, которые хотят быть со мной честными.

Сердце заколотилось у меня в груди. Боже, его комплимент был словно глоток свежего воздуха после долгих лет жизни под водой. Постаравшись не выдать свои эмоции, я сделала шаг назад и скрестила руки на груди.

— Я в это не верю. Парни никогда не мирились с твоим дерьмом.

Тень промелькнула на его лице и, развернувшись, он стал смотреть в пустой зрительный зал.

— Все поменялось, Кловер. Все думают, что я слишком… хрупкий. Теперь они со всем соглашаются. Я, наверное, мог бы написать альбом про слонов и ещё про какое-нибудь дерьмо, и они сказали бы мне, что я гений. Это убивает моё эго, — он сделал глубокий вдох, а я задержала дыхание, не зная, что сказать. — И мою музу, — добавил он.

— Твоим фанатам понравится. Альбом про слонов. Они его проглотят и будут говорить о том, какой ты великолепный. Тебе стоит попробовать.

Он искоса взглянул на меня.

— Думаю, они могут быть правы. Я не знаю, смогу ли выдержать правду. Я чувствую, что могу сломаться.

Лёгкость, которая была здесь всего несколько секунд назад, превратилась в пыль. Он был сейчас предельно открыт. Предельно честен. Его душа была сейчас нараспашку и кровоточила, истекая на потёртую темную сцену.

— Ты не сломаешься, — поспешила сказать ему я, задыхаясь от того, насколько сильно я была в том уверена. — Ты никогда, ни на секунду, не был хрупким.

Покалеченным? Конечно. Раздавленным? Сильно. Я засмеялась, отчаянно пытаясь вернуть разговору прежнюю лёгкость.

— Но ты никогда не ломался. Ты, чёртов, Кай Портер. Это твоё королевство.

Он снова сверкнул улыбкой, но она была слабой. Он уже мне не верил. Я потеряла эту привилегию.

— Я рад тебя видеть, Кэловей. Здорово, что ты почти не изменилась, — он прищурил глаза. — Ну, разве что волосы. Они напоминают мне о тех временах, когда мы были детьми.

Я накрутила прядь волос на палец.

— Когда нас ещё не фотографировали так часто, — я сморщила нос и добавила. — Никто не хотел бы ослепнуть при взгляде на огненный рыжий куст.

Он закатил глаза, и в то же время разразился громким смехом.

— Боже, как там звали этого продюсера? Вот придурок. Я рад, что мы перешли из "Мэнифолд" в "Блэкстоун". Они не настолько заморочены такими вещами.

Он говорил о звукозаписывающих компаниях. Это было ещё одно изменение, которое я уже не застала. Мои чеки всё так же приходили от "Мэнифолд".

— Я и не знала, что вы перешли.

Выражение его лица стало недоумённым.

— Разве Кэйд ничего тебе не рассказывал?

— Мы не говорили о группе.

Он моргнул. Его ярко-голубые глаза сверкнули какой-то необъяснимой эмоцией.

— Хм, да, прошло уже где-то два года? Или нет, может быть, три? Это назревало довольно давно.

Он был прав насчёт этого. Работа с "Мэнифолд Рекордс" была настоящим кошмаром. Конечно, это именно они заметили нас и помогли раскрутиться, но они совали свой нос во всё, что мы делали. Кэйд всегда говорил, что без их разрешения мы не можем даже пукнуть. И они не разделяли наши идеи. Они хотели сделать из нас поп-звёзд, тогда как всё, чего мы хотели — это оставаться верными своей музыке и своим корням.

Мы просто хотели играть. Они же превратили наши выступления в цирк.

Смена звукозаписывающей компании объясняла возвращение группы к её оригинальному звучанию. Сначала я думала, что это такой трюк, новый альбом в стиле старого звучания. Но теперь я поняла. Они, наконец-то, начали играть то, что хотели.

Меня накрыло волной счастья, я была за них рада.

— О Боже, это великолепно, Малачи.

Его улыбка на этот раз была настоящей, тёплой и искренней.

— Меня давно так никто не называл.

Я засмеялась.

— Меня тоже давно никто не называл Кло. Но это имя звучит сегодня из каждого угла.

— Я рад, что Талия заметила тебя, Кэловей. Было здорово повидаться.

Я кивнула, не будучи уверенной в том, что чувствовала то же самое.

— Мне надо было сразу об этом подумать. Розовый Дракон ничего не пропускает.

Мы уставились друг на друга, и ни один не знал, что сказать. Наконец, устав от напряжённой тишины, я задала первый вопрос, который пришёл мне в голову:

— Куда вы направляетесь дальше? В какое-нибудь классное место?

— Эм, вообще-то у нас здесь ещё один концерт, — он снова подёргал себя за бороду. — Концертные площадки в этом туре очень маленькие, поэтому мы проводим по нескольку дней в большинстве городов.

— О, — моё сердце снова заколотилось у меня в груди, протестуя и в то же время радуясь, пока, в конце концов, не сжалось от расстройства. — Ну, здорово. Вы очень крутые. Поздравляю.

— Мы были крутыми и тогда, когда ты была с нами.

— Не настолько, — мой голос сделался тише.

Он не знал, что на это ответить. И это было нормально. Даже не знаю, зачем я это сказала.

Я сделала ещё один шаг назад, отчаянно желая завершить этот разговор.

— Мне надо возвращаться к Адаму.

Я откашлялась и попыталась снова заставить себя заговорить. На этой сцене и в этой атмосфере имя Адама прозвучало как ругательство. Я знала, что у Кая после меня было множество девушек. Кай был слишком большой звездой, чтобы его постель пустовала. Но по какой-то причине, я чувствовала, что упомянув имя Адама, я осквернила что-то святое. Я тут же пожалела об этом.

— Нам пора.

— Эй, — крикнул он, когда я уже дошла до края тяжёлого занавеса.

— Да?

— Теперь не исчезай надолго.

Я встретилась с ним взглядом. В его умоляющем взгляде читался немой вопрос.

— И в следующий раз предупреди Талию о своём приходе. Мы что-нибудь придумаем, хорошо?

— Хорошо.

Он не сдвинулся с места и не пошёл за мной. Моё сердце колотилось в груди, оно было переполнено смятением и сожалением, и ещё сотней загадочных эмоций.

Наконец, он поднял руку и попрощался:

— Пока, Кловер.