Но, к несчастью для лемуров, низшие обезьяны все-таки появились, и генеалогическое древо приматов приобрело еще одно разветвление. Вначале они, вероятно, были, так сказать, сверхлемурами последней модели — то есть различия между ними и лемурами старого образца были незначительными. Однако, постепенно накапливаясь, эти различия обеспечивали имевшим их особям заметные преимущества, и в конце концов кроны деревьев оказались населенными более ловкими, более сообразительными, более подвижными и во всех отношениях более приспособленными к древесному образу жизни потомками лемуров, которые уже могут считаться обезьянами. Лемуры же мало-помалу исчезли почти всюду, где обитали прежде, — они не выдержали конкуренции. А на Мадагаскаре и в некоторых других местах они выжили просто потому, что обезьяны там не водятся и никогда не водились.
Итак, отметьте на генеалогическом древе разветвление, очень древнее, которое знаменует разделение обезьян и полуобезьян. Затем проведите карандашом по ветви обезьян до следующего разветвления, которое (на основании числа зубных бугорков, о чем говорилось выше) показывает, что обезьяны разделились на низших и человекообразных. Следуйте дальше по ветви человекообразных обезьян к новому разветвлению. В этой точке начнут появляться гоминиды. И опять-таки их появление придется прослеживать по особенностям зубов и челюстей.
Если сопоставить челюсть гориллы или шимпанзе с человеческой, в глаза сразу бросаются пять основных различий. Во-первых, по отношению к общему размеру черепа обезьянья челюсть больше и тяжелее, чем у человека. Во-вторых, зубы в ней располагаются как бы по трем сторонам прямоугольника — резцы занимают переднюю сторону, а остальные зубы двумя параллельными рядами уходят в глубь рта. В-третьих, клыки у самца много длиннее остальных зубов, и, когда челюсти сомкнуты, верхние клыки находят на нижние зубы, а нижние клыки торчат вверх. В-четвертых, между верхними зубами есть просветы, в которые входят эти огромные нижние клыки. И наконец, крыша ротовой полости — твердое нёбо — у обезьян почти плоская.
У человека все перечисленные особенности отсутствуют. По отношению к общему размеру черепа его нижняя челюсть много меньше и легче. Твердое нёбо не плоско, а выгнуто сводом. Зубы все имеют примерно равную высоту, в том числе и клыки, а потому просветы между верхними зубами отсутствуют. Располагаются они не по сторонам прямоугольника, а дугой, достигающей наибольшей ширины в глубине рта.
Запомнив эти различия, вернемся теперь к первому черепу австралопитека, найденному в Южной Африке Реймондом Дартом, и посмотрим, имеет ли он какие-либо черты гоминида. То, что череп этот не мог принадлежать ни человекообразной обезьяне, ни павиану, Дарт решил сразу же, едва увидел его зубы. Ни огромных клыков, ни просветов — аккуратная дуга, совсем как у человека. И тех, кто потом осматривал окаменелость или читал о ней, смущала вовсе не челюсть, но общий вид черепа. Эта странная челюсть была частью морды человекообразной обезьяны — ни намека на лоб или подбородок. Черепная коробка была маленькой — она вмещала мозг не больше обезьяньего. Но, поскольку древность этого существа определялась двумя миллионами лет, то есть оно было вдвое древнее всех известных до тех пор гоминидов, ни Дарт, ни его горячий сторонник Роберт Брум не усмотрели ничего странного в такой своеобразной смеси характерных особенностей человекообразной обезьяны и человека. Два миллиона лет, рассуждали они, возможно, почти вплотную подводят нас к общему предку человека и человекообразной обезьяны, а он вполне мог обладать совершенно неожиданным сочетанием черт.
Положение еще больше запуталось, когда дальнейшие находки Брума и других южноафриканских исследователей показали, что в Южной Африке, по-видимому, существовали два типа прямоходящей человекообезьяны. Годы спустя дальнейшие многочисленные находки позволят провести между ними четкое научное различие. Один из уважения к его более крупным размерам и весу — (около 70 кг) получит название Australopithecus robustus — "австралопитек массивный". Более мелкий, весивший 35–45 кг, сохранит название Australopithecus africanus — "австралопитек африканский", которое Дал ему Дарт.
Однако тут Брум столкнулся с одной странностью. Хотя точное датирование в Южной Африке по-прежнему оставалось невозможным, он пришел к заключению, что некоторые из его австралопитеков массивных были на целый миллион лет моложе дартовского австралопитека африканского. Это его не смутило бы, если бы не следующее обстоятельство: более крупная и более поздняя человекообезьяна выглядела более примитивной. Ее челюсти и коренные зубы были массивны и меньше походили на человеческие, чем челюсти и коренные зубы австралопитека африканского.
Неужели предком человека был более поздний и более примитивный тип? Концы с концами тут явно не сходились. Тяжелая челюсть, крупные коренные зубы-жернова указывали на то, что существо это питалось растительной пищей и пережевывало огромное количество всякой зелени, примерно так же, как современные гориллы. Подтверждалось это и тем, что у австралопитека массивного на черепе имелся продольный костный гребень. У гориллы такой гребень служит опорой мощным жевательным мышцам, которых требует характер питания этой крупнейшей из человекообразных обезьян.
Спутать верхнюю челюсть человекообразной обезьяны (вверху) с челюстью гоминида (внизу) невозможно. В челюсти обезьяны (в данном случае — современного карликового шимпанзе) зубы располагаются по трем сторонам прямоугольника, причем ряды коренных зубов почти параллельны. Четыре резца на передней стороне отделены от других зубов промежутками, в которые входят длинные клыки, характерные для самцов всех человекообразных обезьян
Человеческая челюсть не прямоугольна, а подковообразна. Зубы располагаются по дуге, расширяющейся в глубине рта. Поскольку у людей клыки невелики, нужды в просветах нет, и все зубы расположены тесно. У человека коренные зубы крупнее резцов, тогда как у обезьян (вверху) они по величине почти не различаются. Кроме того, человеческая челюсть короче и не выдается далеко вперед
Стоило признать это существо предком человека, и сразу же возникал ряд серьезных недоумений. Таким специализированным жевательным аппаратом не обзаводятся за одну ночь. Отсюда следовало, что австралопитек массивный эволюционировал к специализированному вегетарианскому образу жизни в течение очень долгого времени. И логика подсказывает, что он таким и остался — а не преобразился внезапно во всеядное существо (с небольшой нижней челюстью), каким всего лишь через несколько сотен тысяч лет стал человек.
Противоречия такого рода причиняют палеоантропологам массу забот. Эволюция не протекает ни столь капризно, ни столь быстро. Раз человек, по крайней мере последние три четверти миллиона лет, ел буквально все — а это мы знаем твердо, — то гораздо логичнее предположить, что его всеядность сложилась много раньше. Брум надеялся разрешить это противоречие, обнаружив еще какой-нибудь человеческий признак у одного из двух южноафриканских австралопитеков. Он и его коллеги год за годом отправлялись на поиски каменных орудий, которые можно было бы связать с более массивной или с менее крупной "изящной" человекообезьяной. И год за годом их поиски оставались тщетными.
