На старую широкую обильно заросшую травой дорогу, ведущую к нашему поселению, на которой раньше могли разъехаться две телеги, мы выбрались уже когда начало вечереть. Прежде чем продолжить оставшийся путь в две с половиной версты, я решил сделать небольшой привал, напоить обеих лошадей, благо вдоль дороги хватало ям и луж наполненных прогретой дождевой водой, и покормить набегавшуюся за день красавицу Урчану.

Лошадям довольно тяжело дался наш поход через урман, ведь мне и рыське приходилось высматривать наиболее удобные проезды между деревьями и заброшенные лесные дорожки идущие через таёжные заросли. Приходилось прикладывать много усилий, чтобы через давно не хоженые тропы и дорожки смогла проехать наша гружёная трофеями телега.

Лошадей в упряжке мне приходилось менять примерно через каждые два часа, ибо любая из запряжённых в телегу лошадей довольно быстро уставала. Скорее всего, усталость обеих моих лошадей накапливалась даже не столько из-за тяжёлого груза в телеге, сколько из-за постоянного страха от присутствия рядом со мной рыси. Так или иначе, но к нашему выходу на старую дорогу ведущую к Урманному поселению, лошади немного попривыкли к тому, что вокруг них постоянно бегает Урчана. Они уже не так сильно фыркали на рыську и не пытались убежать сломя голову в лесную чащобу, а лишь опасливо косились на неё своими чёрными глазами.

Пока лошади жадно втягивали в себя живительную влагу из небольших, но весьма глубоких ямок наполненных тёплой водой, я отдал лесной красавице Урчане пару упитанных зайцев. Она быстренько утащила их за ближайшие придорожные кусты дикой смородины, и вскоре оттуда послышалось неспешное чавканье, сопровождаемое довольным урчанием рыси. По этим звукам я понял, что дальше Урчана меня сопровождать не собирается, а потому, спокойно запряг в телегу обеих напившихся лошадей. Одну запряг как обычно, а вторую приспособил рядышком с первой, навроде пристяжной. После чего, попрощался с довольно урчащей рысью, и неспешно направился по дороге в поселение.

Поселение «Урманное». В Алтайском Белогорье.

До Урманного я добрался когда край Ярило-Солнышка уже почти опустился до вершин леса. Едва мы приблизились к плетню огородов первого дома поселения, как из придорожных кустов вышел дозорный с поднятой рукой. Присмотревшись, я сразу узнал того, кто меня остановил. Это был Шатун. Он стоял и удивлённо смотрел на сильно нагруженную телегу, весь груз которой был скрыт под рогожей и обвязан верёвками. Немного придя в себя, Шатун произнёс:

— Здравия, Князь. Не ожидал я тебя на дороге увидеть. Первый раз вижу, чтобы ты на охоту на лошадях ездил.

— И тебе здравствовать, Шатун. То не мои лошадки. Я их рядышком с убиенными бандитами недалеко от дальнего урмана обнаружил. Ну вот и приспособил для перевозки своих охотничьих трофеев. А ты чего енто в поселянском дозоре делаешь? Тебя же, насколько я помню, вместе со Светозаром в Барнаул отправили.

— Вот за то что я вернулся назад без Светозара, меня Глава поселения в дозор на дорогу и направил. Как я понял, вроде как в наказание.

— А что случилось-то?

— Арестовали нашего Светозара, прямо на почтовом тракте перед въездом в город.

— Кто арестовал?!

— Судя по военной форме, шапкам с красной звездой и острым верхом, в виде старинного шлема, то были красноармейцы. Ими командовал какой-то странный цыганистый командир, весь облачённый в кожаные одежды. Они там, на почтовом тракте, перед самым городом, пропускной заставой стояли, и всех проходящих или проезжающих тщательно проверяли. Правда у красных все бойцы какие-то шибко мелкие были, словно не воинов, а подростков понабрали в армию.

— В каком смысле «шибко мелкие»?

— В самом прямом, Князь. Светозар-то у нас хоть и невысокий, но всё же до саженного роста вымахать сумел, он всего лишь на три вершка меня ниже будет, а красноармейцы ему вместе со своими остроконечными шапками даже до края плеча не доставали. Про их командира и говорить нечего, он росточком даже ещё ниже всех красноармейцев был. Я всё происходящее действо из придорожных кустов наблюдал. Правда из-за поднявшегося ветра ничего не расслышал о чём они там говорили, да и расстояние до них от меня было больше двадцати саженей. Сначала Светозара два бойца с винтовками остановили и о чём-то спросили. Он им приветливо кивнул, достал из заплечного мешка какую-то бумагу и показал бойцам. Те посмотрев бумагу, начали что-то между собой говорить, а потом и вовсе позвали своего командира, который недалече расположился с десятком бойцов. Тот тоже долго смотрел бумагу, и о чём-то спрашивал Светозара. Тот отвечал «кожаному», но видать ответы командиру совсем не понравились, ибо через пару минут он отдал какой-то приказ и двое бойцов попытались скрутить Светозара, но он не дался им, и обоих бойцов раскидал в разные стороны. Тогда командир что-то крикнул, подбежали ещё четверо бойцов и накинулись на Светозара. Они смогли его вчетвером повалить на дорогу, и связать верёвкой руки за спиной. Даже левый рукав его рубахи оборвали. Потом его куда-то увели, под конвоем двух самых крупных красноармейцев. Я попытался в обход проникнуть в Барнаул и посмотреть куда же повели Светозара, но везде натыкался на скрытые в кустах вооружённые группы красноармейцев. Пришлось мне забирать лошадей возвращаться назад. Вернувшись, я в Управе обо всём рассказал нашему Главе поселения. Он внимательно выслушал меня, а потом отправил сюда, в поселянский дозор на дороге.

— Шатун, так ты что… только сегодня вернулся?

— Ну-да. Сегодня в три часа пополудни возвернулся. Я же в лесу на ночёвку останавливался. Лошади во тьме себе все ноги переломать могут, вот я решил поберечь их. Видать за енту мою задержку в лесу на ночёвку, Глава поселения на меня осерчал, и в поселянский дозор определил. Благо моя Вереюшка как-то узнала про моё возвращение, и смогла мне сюда покушать принести.

— Понятно. Ты не переживай, Шатун, отец во всём разберётся, так что не долго тебе в дозоре сидеть придётся.

— Надеюсь, что так оно и будет, да и сменить меня должны ближе к полуночи. Ну что же, не буду тебя задерживать, Князь, проезжай. Домашние поди уже соскучились за тобой, а я тебя тут своими разговорами задерживаю.

Взяв обеих лошадей под уздцы, я направился к своему домой. Едва телега остановилась у ворот нашего дома, как обе половинки распахнулись и я увидел улыбающихся Яринку и матушку.

— Заезжай, добытчик, — улыбаясь сказала моя матушка, — твоя Яринушка уже утром сообщила всем, что ты, как темнеть станет, домой возвернёшься. Как она чувствует твоё возвращение, ума не приложу. Видать ей особый дар от Богов даден. Представляешь, вот только что сидела со мной за столом и чаи чаёвничала, как вдруг подхватилась словно ужаленная, и побежала ворота отворять, приговаривая что ты возвернулся.

— А отец и дети где? — спросил я заводя лошадей и телегу во двор.

— Ярослав ещё из Управы не вернулся, случилось у них там что-то. Он даже вечерять домой не приходил, Яринка ему покушать собрала, да в Управу отнесла, — первой ответила матушка, — а твои старшие сейчас младших спать укладывают.

— А я уже вернулся, — раздался от ворот голос отца. Он сначала помог Яринке закрыть ворота, а потом, увидев гружённую телегу, удивлённо спросил: — Ты где такую хорошую подводу, да ещё и с лошадями раздобыл, Демид?

— Недалеко от дальнего урмана нашёл, отец. Они вместе с убиенными бандитами на старой заброшенной дороге находились, вот я их и забрал с собой. Не пропадать же такому добру. Да и все охотничьи трофеи мне не пришлось на себе тащить.

— Ура! Батя с охоты вернулся, — раздались с крыльца радостные крики моих старших сыновей.

— Вы чего раскричались, неугомонные? — строго сказала Яринка. — Чем кричать во весь голос, лучше помогите отцу телегу разгрузить.

Всеволод и Доброслав молча подошли, крепко обняли меня по очереди, а потом быстро начали развязывать верёвки на телеге освобождая рогожу прикрывающую поклажу. Когда рогожа была убрана и показалось содержимое уложенное на телеге, мои старшие сыновья, а также отец с матушкой и Яринка застыли в изумлении. Первой пришла в себя моя супруга.