– Мы – в город, – сообщил ему Таль. – Походим, посмотрим, может, прикупим что-нибудь. Мне лук бы не помешал хороший.

– Особо не задерживайтесь, – посоветовал воин. – Стража тут, в натуре, не любит, когда пацаны ночью по улицам шастают. Легко и посадить могут. Так что, братан, чуй фишку – как стемнеет, шурши обратно.

Ларгет особо не понял, чем он обратно должен шуршать, но на всякий случай согласился. Он по опыту знал, что когда воин начинает объяснять, запутанным становится даже то, что ранее было понятно. Лучше уж не уточнять.

– А вот ты, леший, стихи любишь? – услышал он, направляясь к двери.

– Моя гоблин, – сообщил зеленый. – А стихи что есть?

– Песню знаешь? Только без музыки.

– Лани, город не хочешь посмотреть? – спросил Таль.

– Скорее да, чем нет, – ответила девушка, поднимаясь со скамьи.

Гоблин взглянул на нее и облизнулся. Голодный небось, подумал Ларгет.

Был отличный летний вечер, солнце клонилось к горизонту, но пока еще лениво и неохотно. Таль вдруг понял, что понятия не имеет, куда идти, – Бельгард слишком большой город, тут и заблудиться недолго. Но не возвращаться же обратно из-за этого?

Улицы были полны народу. Люди куда-то спешили по своим делам, не обращая внимания на попытки Ларгета выяснить, как им пройти к лавке. Потом за расспросы взялась Лани, и у нее получилось гораздо лучше. Первый же прохожий, здоровенный громила со сломанным носом, остановленный обворожительной улыбкой, охотно поведал в подробностях, куда и к кому им идти. Правда, насчет лавки Мастера Савея он так ни слова и не сказал. Лани окинула его пренебрежительным взглядом, фыркнула и обратилась к следующему. Тот был весьма любезен, сразу же предложил ей зайти к нему в гости или посидеть за чаркой молодого вина в престижном кабаке, но насчет лавки ничего не знал. Третья попытка увенчалась положительным успехом. Да, есть такая лавка. Как далеко? Минут двадцать ходьбы, если не петлять. Нет, попетлять придется, больно сложный путь. Нарисовать план? Он воин, а не художник, рисовать умеет только шрамы на страшных рожах. Причем ваши не подходят – недостаточно страшные. Пальцем, да, может показать. Вон туда. Потом от деревянного дворца налево. Там статуя будет. Чья статуя? Да блин ее знает, вроде ничья. Да и кому она на фиг нужна? Как выглядит? Мужик какой-то в короне. Собственно, их там три, но остальные без корон, а одна из них вдобавок баба. Они не в счет. А вот от статуи надо идти прямо, то есть не совсем прямо, а слегка наискосок. Вот там и будет кабак «Клинок Ледании», куда вы и хотели. Ах, не туда хотели? Ну без разницы. Там спросите, кабатчик все знает, а у него, воина, дела, ему недосуг. Пока, подруга, удачи.

Все трое пожали плечами, переглянулись и зашагали по указанному адресу. Статуи нашли легко. Правда, их было четыре, но в короне и впрямь была только одна. Кабак тоже не пропустили, определив его расположение по шуму драки и грязным ругательствам. Кабатчик оказался довольно любезен и за один тумак выложил все – и как пролезть во дворец мэра, и где можно по дешевке разжиться крадеными побрякушками, и даже как пройти к лавке Мастера Савея. В заключение он предложил им приобрести замызганную карту города всего за три пальца. Таль тут же решил, что эта вещь им просто необходима, и быстро сбросил цену до одного серебряного, они ударили по рукам и разошлись, довольные друг другом.

Лавка находилась недалеко от кабака. Выглядела она невзрачно – двухэтажное деревянное здание, но Таль уже знал, что в этом городе дома из дерева дороже каменных. Правда, никак не мог понять почему. Они бы еще из соломы строили, блин!

Дверь в лавку оказалась закрыта, но к косяку был подвешен небольшой медный колокол. Таль позвонил, и после короткого ожидания и традиционного вопроса: «Кого блин принес?», им открыли. Вышедший малый, по-видимому, охранник, окинул их подозрительным взглядом, но после короткого колебания предложил все же зайти.

Внутри лавка тоже не блистала особым убранством. Видимо, Мастер Савей и его изделия были знамениты настолько, что не нужно было пускать пыль в глаза посетителям красотой и богатством отделки.

Самого Мастера Савея в лавке не было. Луки им показывал подмастерье, с ним же пришлось и торговаться. Иное оружие вызывало у Таля восхищенно-завистливые вздохи, зато цены на него сразу и бесповоротно повергали в уныние. В конце концов он все же подобрал себе лук по руке, вполне приличный, хотя далеко не карамультук. Стоил он не то чтобы дешево, но и не запредельно. Ларгет прикупил еще два тула со стрелами, навьючил все это хозяйство на себя (каждый маг хоть раз в жизни желает почувствовать себя ослом), и они двинулись в обратный путь.

Обратно шли куда дольше. Сначала Лани заставила их зайти в магазин одежды, где почти час вертелась у зеркала, примеряя разные шмотки и изнуряя обоих парней вопросами типа: «А это мне идет? Или лучше вон то?» Воздействие этого процесса на мужскую психику оказалось столь сильным, что Ларгет почти физически ощущал, как у него отрастают вампирские клыки. Остановило то, что кровь у нее все равно ядовитая.

Когда они вышли из проклятого магазина (Лани так ничего себе и не выбрала), Болу приглянулась странная трубка с цветными стеклышками внутри. За два пальца он сторговал странную игрушку и смотрел в нее не отрываясь, пока не свалился и не подвернул себе ногу. Что в общем-то тоже не очень ускорило возвращение в корчму.

Потом еще выяснилось, что они все-таки заблудились. Таль, гордый своей предусмотрительностью, развернул карту и разразился страшной руганью. Если бы все те слова, что сорвались с его языка, были заклинаниями, кое-кому пришлось бы сгореть заживо, повеситься на табуретке, а потом еще превратиться в свинью. Подлец кабатчик не упустил-таки случая обмануть, подсунув им карту Белары. Найти по ней дорогу к корчме «У стрелка» возможным не представлялось. Двинулись наугад, пока не наткнулись на городскую стражу. Стражники с уважением посмотрели на значок Ларгета и подробно объяснили дорогу.

В корчму они успели засветло. Ничего там особо не изменилось, Боресвет с гоблином продолжали пить пиво, но стали заметно пьянее. Симпатичная зеленая морда гоблина покрылась разноцветными пятнами, свидетельствуя о том, что ему хорошо. Глаза у него упорно разъезжались в стороны, и он даже не пытался их уже сфокусировать. Оба пели веселую песню о том, что жить хорошо, но и умирать время от времени надо. На скуле Боресвета красовалась свежая ссадина, у гоблина была в пятый раз рассечена бровь. Очевидно, вокальные упражнения ребята успешно совмещали с физическими.

– О, братва вернулась, – обрадовался воин.

Гоблин радостно икнул в знак приветствия и сделал попытку подняться со стула. Получилось как-то не очень, и он, еще раз икнув, плюхнулся обратно. Гоблин, похоже, был изрядно пьян.

– Оружие надо обмыть, – сказал Боресвет, который пьяным совсем не выгледел.

Обмыть оружие – это святое. Таль это слышал еще от Мастера Коэто, но предполагал почему-то, что обмывать его полагается во вражеской крови. Оказывается, нет. Просто за него надо выпить, и выпить много.

Бол все игрался со своей трубкой, разглядывая разноцветные стекла. Увлекся так, что даже про пиво забыл, чем немедленно вызвал замечания Боресвета. Обмывка оружия – процесс важный, и сачковать тут нельзя, не то сразу в репу, понял?

Воин отобрал у него игрушку, но неосторожно сам заглянул в нее и оторваться уже не мог. Покинутый другом гоблин немедленно уснул за столом, могучим храпом мешая завсегдатаям получать удовольствие. Впрочем, желающих поставить его на место не нашлось: во-первых, гоблин и во сне спокойно мог покалечить, во-вторых, никто не знал, где его место.

Воспользовавшись тем, что воин отвлекся, Таль подошел к хозяину корчмы и попросил выделить им комнату на четверых. Тот согласился, но добавил, что это будут две двухместные. Потому что у него, дескать, не казарма, чтобы штабелями ложиться.

Лани тут же заявила, что нипочем не останется наедине с мужчиной в комнате. Потому что, с кем бы ей ни выпало ночевать, этот тип наверняка будет к ней приставать и не даст выспаться. Поэтому она будет ночевать одна, а остальные – как хотят. Ларгет попытался ее убедить, что он, к примеру, приставать не будет, но поймал себя на мысли, что и сам в это не очень верит. Лани не поверила тоже, а вдобавок еще и обиделась. Причем настолько, что залепила Болу пощечину. Почему именно Болу, Таль не понял.