Он содрал с себя шлем и принялся в исступлении колотить кулаками по пульту, пытаясь разбить приборы и панели. Он пинал ногами серую бесчувственную громаду пульта, не ощущая, как по его лицу текут слезы, смешанные с кровью из прокушенной нижней губы.

Вдруг взгляд его упал на большой экран, занимавший почти всю переднюю стену зала, и Гарс обомлел.

На экране виднелось какое-то знакомое помещение, и Гарсу потребовалось немного времени, чтобы опознать в нем комнатку, которую предоставили ему в Когниции. Из-за малых размеров она была похожа на корабельную каюту. Одинокому холостяку в должности лаборанта не положен крупногабаритный жилой отсек. Здесь было самое необходимое — койка, стол, шкаф, встроенный в стену. И даже фальш-окно, за которым был расположен источник дневного света.

В комнате кто-то двигался. И причем чувствовал себя там хозяином. Этот тип, лица которого пока не было видно, потому что он стоял спиной к камере, рылся в столе Гарса так же бесцеремонно и свободно, как роются в своем собственном имуществе, чтобы найти нужную вещь. Перерыв все ящики стола, человек небрежно задвинул их ногой и уселся на кровать, озираясь по сторонам. Когда он потянулся к дверцам шкафа, свет упал на его лицо, и Гарс разглядел, что это был не кто иной, как его наставник и «крестный отец» Джанком Тарраф.

— Сволочь, — пробормотал Гарс, невольно стискивая кулаки. — Какого дьявола ты обыскиваешь мои шмотки? Убирайся, скотина!

Словно услышав его, Тарраф задумчиво покачал головой и вышел из комнаты.

На пульте за спиной Гарса щелкнуло, и на экране. возникло изображение коридора четвертого яруса, где располагались бытовые помещения. Он хорошо просматривался в обе стороны. Потом Гарс увидел свою лабораторию, где в это время Лапорт с горящими ушами изливал на Герта Адамцева свой гнев по поводу «бездарно составленного теста». Затем замелькали виды других помещений Когниции. Некоторые из них были знакомы Гарсу, в других он еще ни разу не бывал.

Он обессиленно плюхнулся обратно в кресло, не отрывая взгляда от экрана, услужливо показывавшего самые отдаленные закоулки подземного филиала. Его поразило, что скрытое наблюдение распространялось и на самих когниторов.

Зачем им это понадобилось? Какой смысл змее кусать свой хвост? Или таким образом они намерены своевременно вскрывать внутренние заговоры?

Нет, тут кроется что-то другое.

Гарс вновь оглядел пульт, вереницу пустых кресел, приборы, равнодушно продолжавшие работать, и внезапная догадка больно ударила его.

Так вот оно что!

Болваном ты был, болванчиком и останешься! Неужели тебе раньше не пришло в голову, что ты слишком легко и беспрепятственно попал сюда? Почему у тебя не возникло и тени подозрения, что тебе позволили проникнуть в этот зал, а чтобы не, мешать тебе делать сногсшибательные открытия, заранее удалили отсюда тех, кто сидел за этим пультом?

Глупец, ты был слеп с самого начала. Ты самонадеянно возомнил себя разведчиком, раскапывающим тайны Когниции, не замечая, что каждый твой шаг фиксируется, изучается и используется твоими новыми хозяевами! Вполне может быть, что они следили за тобой уже давно — еще тогда, когда ты прозябал в Очаге, лелея мечту уйти за Горизонт. Когда же ты наконец сделал это, они вселили в тебя надежду, что мир за пределами Купола не так уж и плох. Им во что бы то ни стало надо было выманить тебя из клетки и привести в Когницию. Возможно, они и сами не ожидали, что ты пойдешь не один, а во главе целого отряда земляков, но это не могло помешать осуществлению их планов. Ты был нужен им один, и они сделали все, чтобы убрать тех, кто, по их мнению, был лишним.

Вы брели, задыхаясь от жажды и мучаясь от ожогов, а отсюда, из этого зала, за вами наблюдали холодные, внимательные глаза, изучающие вас, как изучают группку муравьев, оказавшихся вдали от своего муравейника.

А когда ты, полуживой и отчаявшийся, оказался здесь, в этом подземном царстве Познания, они продолжали наблюдение за тобой. Их очень интересовало, как ты будешь вести себя, оказавшись в новых условиях. Это наблюдение было весьма плодотворным. Они сумели изучить твои поведенческие реакции до такой степени, что сумели предугадать твои действия. Они знали, что ты из всех своих силенок пыжишься разгадать их секреты, и тогда они стали подыгрывать тебе в этом.

Для начала тебе показали скрытую дверь в стене. Затем подослали к тебе дочь Прегона с ее невероятной историей о внезапной любви к тебе. Они знали, что ты клюнешь на эту удочку, — и ты действительно клюнул. Они знали, что ты не остановишься ни перед чем, чтобы проникнуть в тайны Когниции. И ты послушно влез в расставленные для тебя сети, а в результате оказался здесь, в этом зале.

И, возможно, в этот момент, пока ты корчишься в кресле и в бессильной ярости пинаешь пульт, тебя рассматривают с помощью скрытых камер, которые расставлены повсюду на твоем пути. Ты можешь дергаться, сколько тебе угодно, пытаясь что-то изменить, а они будут лишь снисходительно качать головой и предсказывать твои дальнейшие действия. Это будет нетрудно, потому что ты для них не представляешь никакого секрета. Твои мысли очевидны, а поступки просты, как элементарные рефлексы.

Малейшее, незаметное воздействие — и ты катишься по заготовленным для тебя рельсам!

Бедная, глупая, слепая игрушка — вот кто ты такой, Гарс.

Но что же они хотят получить в результате этого длительного опыта на материале твоей личности?. Теоретические выводы или практические результаты? Какая роль отведена тебе ими в той игре, которую они затеяли? Чего они добиваются, в конце концов?!

Нет, ты не сможешь разгадать их замысел, потому что они сильнее тебя и поэтому вертят тобой, как хотят! Зато они смогут предсказать, как ты поступишь в каждую следующую секунду. А это значит — прощай, надежда на то, что ты когда-нибудь можешь стать свободным. Тебе суждено быть вечным пленником Когниции, и все твои дерганья и метанья будут лишь забавлять хозяев твоей судьбы!

Осознав это, Гарс ощутил ледяную пустоту в своей душе.

Не было больше смысла жить, потому что отныне впереди была не жизнь, а вечная несвобода марионетки.

Есть всему начало и всему конец, но не верил в это тот чудак-беглец. Он бежал по кругу, чтоб начать с нуля, Но его кружила круглая Земля. Ах, каким наивным тот упрямец был! Он не знал, что кто-то дверь уже закрыл. Он не знал, что мир наш заболел и слег И что палец чей-то надавил курок…

Он выбрался из кресла и побрел к «лифту». Створки послушно распахнулись, пропуская его в освещенное нутро кабины.

Ну и куда теперь?

Интересно, известно ли им, какую кнопку он сейчас нажмет, если он и сам пока еще не ведает этого?

Как жаль, что на панели нет кнопки «Смерть» — это было бы лучшим способом избавиться от чужой власти над собой.

А что, если поступить так, как они не рассчитывали? Чтобы хотя бы раз вызвать замешательство на их холеных, спокойных и уверенных лицах. Пусть даже он не увидит этого, но приятно будет знать, что своим безумным ходом ты испортил им всю обедню.

До сих пор они предугадывали его действия по той простой причине, что он вел себя разумно. Но разум и логика — это те Ьбласти, в которых они чувствуют себя как рыбы в воде. Значит, чтобы суметь противостоять им, надо поступить как-то совсем уж глупо и нелепо, как не поступит ни один здравомыслящий человек.

"Вспомни покойного Лагмара с его шахматными поединками против суперкомпьютера. Помнишь, как он говорил, что если ты играешь правильно, руководствуясь учебниками и наставлениями, то обязательно проиграешь, потому что человек не может сравниться в безупречности с компьютером. Но стоит делать заведомо бессмысленные ходы — и электронный противник начинает «глючить» и давать сбои, потому что не может разгадать твоего замысла. Ему, бедолаге, не приходит в электронную башку, что никакого замысла у тебя и в помине нет.

Значит, и сейчас надо сделать такой же лишенный логики ход.

И если они ждут, что ты будешь выбирать из множества кнопок на панели ту, которая приблизит тебя к разгадке их секретов, то надо поступить иначе".