— Умри.

В этот момент время полетело вперед с обычной скоростью, Тошайо почувствовал боль человеческой оболочки и понял, что Такаюки умирает, выполняя приказ. Он мог ослушаться предыдущих — Повелитель не мог дотянуться до предателя без чужой помощи. Но теперь, когда голос прошел через Тошайо, его уже нельзя было игнорировать. Душа Такаюки начала набухать, расширяясь, и Тошайо понял, что произойдет дальше за мгновение до того, как это случилось. Он успел перехватить Чи, сделать неловкий шаг вперед и закрыл себя, Хикэру и брата раскрытыми крыльями.

Оказалось, они могут болеть. От этой боли, нарастающей как от медленного воздействия ледяной воды или жара, невозможно было спрятаться. Тошайо знал, что стоит спрятаться, спасая себя, и боль перекинется на Хикэру и Чи, которых он уже не сможет защитить. Такаюки визжал, кричал и пытался связать звуки, вероятно, в слова угрозы, но все было бесполезно. Он умирал, нужно было лишь дождаться, когда его агония закончится.

— Пусти, — прошептал Хикэру, пытаясь встать, избавившись от веса Тошайо, но тот не мог даже двинуться.

— Лежи, — ответил Тошайо.

— Братик, это ты? — все еще красный от недавнего удушения, Чи явно не собирался терять сознание от страха.

— Ты ведь умеешь хранить секреты, Чи? — спросил Тошайо.

— Конечно, братик! — тут же пообещал Чи. — Я видел, как ты умер, — добавил он спустя время.

Тошайо казалось, что у него больше нет крыльев — они либо сгорели до основания, либо онемели. Ему достаточно было развернуть голову, чтобы увидеть, но он не хотел. Слишком приятно было думать, что теперь он сможет летать, и он надеялся еще хотя бы секунду тешить себя этой мыслью.

— Все, мой хороший, — сказал Хикэру, глядя за спину Тошайо. — Все закончилось. Его больше нет. Он вернулся туда, куда не хотел возвращаться. Осталось немного. Помнишь?

— Постараюсь вспомнить, — ответил Тошайо.

Ему нужно было разрушить Врата, но когда они проходили мимо разрушенной арки, казалось, что эта часть была выполнена.

Чтобы задать вопрос, Тошайо закрыл глаза. Он пытался подобрать слова для обращения, когда голос ответил:

«Ты сделал достаточно, мальчик. Ты заслужил свои крылья. Слушай все, что я скажу тебе. Помнишь?».

Он хотел ответить «Да», но не успел.

«Теперь убей демона, мальчик», — сказал голос.

— Какого? — спросил Тошайо вслух, растерявшись.

«Того самого — моего Хикэру», — сказал голос.

— Но вы говорили…

«Все, что я скажу!» — голос был недоволен.

Тошайо открыл глаза и посмотрел в пылающие глаза Хикэру. Демон доверчиво смотрел в ответ, улыбаясь, потому что все закончилось. Или по другой причине — неважно, он улыбался.

— Делай все, что он говорит, — беззаботно сказал Хикэру.

— Но я…

— Пожалуйста, — попросил Хикэру.

Раньше вера не требовала от Тошайо усилий. Он слышал от наставницы, что где-то вовне есть Создатель, который сделал мир и населил сначала Первым Племенем, затем — Вторым. Создатель слышал все, что говорили люди и нелюди, знал наперед все события и был единственным Богом, которого следовало почитать. В отличие от божков Первого Племени, которые могли в хорошем расположении духа дарить удачу, здоровье или в редких случаях материальные символы своего покровительства, Создатель никогда не опускался до такого вмешательства. Оно оставалось незримым, а для поддержания равновесия достаточно было следовать простым правилам ордена, которые запрещали причинять вред невинным существам, но обязывали уничтожать всякое зло.

С точки зрения прежней веры Тошайо обязан был убить Хикэру гораздо раньше. Уже одного только подстроенного убийства певицы хватало для того, чтобы демон попал под критерии злого существа. Но Тошайо ничего не сделал. Он убеждал себя, что не может, но даже не пытался противостоять Хикэру, а когда попробовал — гораздо позже — понял, что способен справиться с демоном.

Новая вера, искаженная знанием о Несущем Свет, была куда опаснее. Тошайо не знал, кем был Люцифер в прошлом, знал лишь о его предательстве, из-за которого он больше не мог сам действовать в мире Второго Племени. Договоры с ним заканчивались трагедиями, и все, что до встречи с Хикэру понимал Тошайо, сводилось к простому правилу: не иметь с дьяволом никаких дел.

И все же Тошайо поддался. Заключил договор, получил крылья, новое тело — в обмен на несколько условий, одно из которых было куда проще, чем хотелось бы. Делать все, что скажет голос.

Хикэру считал голос абсолютным добром. Воплощением справедливости, которой не существовало в мире. Много раз он повторял, что Тошайо следует слушать голос.

Нужно было решать. Тошайо помнил, что произошло с прежним любовником Хикэру. Такаюки сначала сгнил изнутри, а потом умер по приказу Повелителя. У Люцифера ушло много лет на то, чтобы добраться до предателя, но возмездие свершилось.

Если Тошайо ослушается, его ждет та же участь. Медленная гибель с четким осознанием, что ты был близок к божеству и теперь идешь против него. С тяжелым грузом предательства до тех пор, пока Люцифер не найдет нового мстителя, способного выполнить его приказ.

— Почему ты плачешь, братик? — спросил Чи.

Тошайо вспомнил, что младший брат находится в той же комнате. Стало стыдно за слезы, медлительность. Он ответил, как мог:

— Я дал обещание, Чи, но не знаю, как сдержать его.

— Все очень просто, братик, — сказал Чи.

— Просто? Разве? — удивился Тошайо.

— Если ты что-то обещал, нужно сделать, — уверенно ответил Чи. — Ты всегда говорил мне, что нужно держать слово.

Тошайо проглотил слезы, вытер глаза и встал. Тело слушалось его так же хорошо, как прежнее. Руки и ноги двигались в точном соответствии с желаниями. Он коснулся невидимыми пальцами духовной нити Хикэру и добрался до его сердца. Демон почувствовал это, раскрыл глаза от изумления и хотел сказать что-то, но Тошайо знал, что не сможет закончить начатое, если услышит его голос.

Все было просто. Куда проще, чем он думал. Убить Хикэру, который обречен, раз голос хочет его смерти. Убить самого себя, не дожидаясь агонии, на которую согласился Такаюки в момент предательства.

Чи будет жив. Джун найдет его и вернет домой. У него будет много денег, хорошая квартира. Все обойдется.

Яркая сердцевина души Хикэру погасла — демон упал на пол, безвольно раскинув руки. Тошайо развернулся и пошел к разбитому окну. Высота была достаточной, а крылья все равно не слушались его, обгоревшие или мертвые — он не знал.

— Ты куда, братик? — спросил Чи.

— Все нормально, — ответил Тошайо.

— Нет! Стой! — Чи вскочил с пола и побежал к Тошайо, ухватив за край белоснежной одежды.

— Пусти, Чи, мне надо идти, — Тошайо до сих пор было стыдно, что он не может сдержать слезы.

— Я тебя никуда не пущу. Стой! Слышишь? Стой! — кричал Чи, упираясь ногами в ковер. Ему удавалось немного замедлить движения Тошайо, но это не могло продолжаться долго. Нельзя было допустить, чтобы он упал вместе с Тошайо.

— Чи, все нормально, я теперь умею летать. Отпусти меня.

Но Чи не отпускал. По неизвестной причине он понял, что собирается сделать Тошайо, и теперь готов был залезть на него целиком, лишь бы не допустить этого. Тошайо мог бы ударить брата, чтобы тот отступил из-за боли или, еще хуже, отлетел по инерции, но сделать это означало пасть еще ниже.

Несколько секунд Тошайо стоял на месте, пытаясь унять слезы, и смотрел на Чи, который глядел в ответ и тоже всхлипывал время от времени.

Открылась дверь. Тошайо ожидал увидеть Джун, охранников — кого угодно, но перед ним стояла Мев. Без шлема, с автоматом, готовым к бою, она влетела в комнату и замерла на полпути к Тошайо. За ней вошло еще два охранника Врат, в шлемах, с оружием наготове.

— Ваше высочество? — осторожно спросила она, не опуская оружие.

— Нет, Мев, — ответил Тошайо.

Охранники обернулись к ней в поисках ответов, она помедлила, но потом уверенно сказала им:

— Все в порядке, опустите оружие.