— На мгновение Нильс оторопел.

— Он рассказал вам о ней?

— Все, — подтвердила она. — И фактически в случившемся он больше упрекает ее, чем вас.

Это он только говорит. — Наступило молчание, а потом Нильс резко изменил тон: — Разве мы не можем забыть о Терье? Я бы предпочел говорить о вас.

— Мы можем сделать это за ленчем? — спросила она, пытаясь скрыть свое полное безразличие ко всему, что он говорил. — Я почти ничего не ела за завтраком.

Если Нильс и почувствовал ее отчуждение, то не подал виду и даже за едой не прекратил своего ухаживания. Кирстен не сомневалась, что большинство женщин нашли бы его абсолютно неотразимым, но ее сердце оставалось холодным.

Она думала только о Терье. Интересно, занимается ли он любовью с Ингер? А вдруг именно сейчас, в этот момент, они любят друг друга? Ревность просто терзала ей душу, и не существовало сил, которые могли бы ее подавить. Оставалось только терпеть.

Надежда, что она освободится от Нильса после ленча, оказалась напрасной. У него были обширные планы на вторую половину дня. Он объявил, что на моторном катере повезет ее на острова. Уже обо всем договорено. А потом они пойдут обедать в «Бельвю», один из самых изысканных ресторанов Бергена.

Попытка Кирстен избежать обеда была моментально пресечена. Нильс сказал, что она может позвонить и сообщить Берте, что не придет к обеду. И она не нашлась, как отвертеться от приглашения, не показавшись грубой. Очевидно, он хорошо все продумал и позаботился о том, как развлечь ее в этот день. И Кирстен ничего не оставалось, как отбросить отговорки и радоваться тому, что видит вокруг.

А она и вправду наслаждалась великолепным днем, сверкающей на солнце водой, соленым морским воздухом. Нильс сам вел катер и был страшно доволен, когда она, лукавя, называла его «капитан».

В некотором смысле он еще не повзрослел, подумала Кирстен. Как мальчишка, играет в морского волка.

Ресторан «Бельвю» помещался в замке XVII века, построенном на холме и возвышавшемся над городом и фьордом. Вид из него открывался потрясающий, еда была великолепной, обслуживание — выше всяких похвал. Обед в таком месте, должно быть, стоил маленького состояния, решила Кирстен и почувствовала себя виноватой в том, что совсем не ценит мужчину, который оплачивал такую роскошь. Она не предвидела, что будет стоить ему стольких усилий.

И лишь позже, когда Нильс предложил поехать к нему на квартиру и там немного выпить, она начала подозревать, что он, вероятно, ждет от нее вознаграждения. Неважно, в какой форме. Это читалось в его глазах, в улыбке, в том, как он прикасался к ней: словно проверяя, каковы его шансы. Первая реакция Нильса, когда она, сославшись на усталость, отказалась принять его приглашение, как будто подтвердила ее подозрение. Но чуть позже он принял отказ довольно спокойно.

Перед домом Брюланнов стояли обе машины, из чего было ясно, что отец и сын находятся дома. Нильс отклонил предложение зайти, но, очевидно решив компенсировать свои усилия, притянул ее к себе и страстно поцеловал. И встретил явное безразличие с ее стороны. А она ругала себя за то, что не сумела яснее показать свои чувства, или, вернее, их полное отсутствие. В этом ее можно было бы справедливо упрекнуть. Но мужчины, подобные Нильсу, не способны поверить, что женщина может не поддаться их очарованию.

— Завтра непременно встретимся, — сказал он, нехотя отпуская ее. — Будем вместе смотреть восход солнца.

Кирстен не имела представления, о чем он говорит, и не имела ни малейшего желания уточнять. Она открыла дверцу машины и выскочила на дорожку, облегченно вздохнув, когда он не попытался задержать ее.

— Спасибо за сегодняшний день, — быстро пробормотала она. — Это было очаровательно. Got natt, Нильс.

Она вошла в дом раньше, чем он отъехал. Мужчины сидели в гостиной, она слышала их голоса и позвякивание бокалов. Ей не хотелось входить к ним, ню она решила, что было бы невежливо прямо подняться наверх, не пожелав им спокойной ночи.

Терье сидел спиной к ней, Лейф — лицом к двери. Руне крепко спал на своем обычном месте.

— Входите и выпейте с нами, — ласково проговорил Лейф. — Чего бы вы хотели?

— «Акевит», пожалуйста, — сказала она, забыв отцом, что собиралась прямо подняться наверх. Теперь ей уже не хотелось ссылаться на усталость.

Когда Кирстен села напротив Терье, он окинул ее внимательным, изучающим взглядом. Она заметила, что он переоделся: теперь на нем были брюки и рубашка.

— Как прошло ваше плавание? — бодро поинтересовалась она.

— Очень хорошо, — ответил Терье. — А как вы провели день?

— Прекрасно.

— Так куда же сводил вас Нильс? — светским тоном спросил Лейф, вручая ей бокал и возвращаясь на свое место.

— Мы побывали всюду, — сообщила она. — И обедали в «Бельвю».

— Он определенно захотел произвести впечатление, — сухо заметил Терье. — Вам понравилось?

— Очень. — Кирстен с трудом разыграла энтузиазм, опасаясь, что голос выдаст ее. — Это очаровательное место. — И, обращаясь к Лейфу, добавила: — Я по телефону предупредила Берту, что не вернусь к обеду.

— Да, она сказала мне, — подтвердил он. — Очень предусмотрительно с вашей стороны.

Руне, будто от толчка, проснулся и что-то пробормотал себе под нос, словно отметив ее присутствие. Потом он с напряжением встал, с минуту постоял, как бы обретая равновесие, и осторожно шагнул к двери. Кирстен отметила, что ни сын, ни внук не бросились ему помогать, хотя внимательно следили за каждым шагом старика. Недалеко время, когда гордость уже больше не будет поддерживать Руне. Возможно, размышляла она, когда придет последний день, он просто превратится в бесплотный дух.

— Я должен извиниться за отношение отца к вам, — проговорил Лейф, перехватив ее взгляд, устремленный на старика.

— Вовсе не должны, — возразила она. — Очевидно, ему трудно переменить свое отношение. И к тому же он единственный, кто знает, что же на самом деле случилось шестьдесят лет назад.

— Единственный, кто знал, — поправил ее Лейф. — Я убедил отца рассказать мне эту историю, когда сегодня вечером мы были одни.

Так, значит, Терье тоже поздно вернулся домой, мелькнула горькая мысль, прежде чем она полностью осознала, что сказал Лейф. Кирстен вопросительно взглянула на него.