Возьмем теперь оценку Марксом роли рабочего класса в производстве материальных ценностей. В ней особенно ярко проявилось неправильное понимание Марксом детерминизма и, в частности, смешение законов-связей, накладываемых на любой процесс с траекториями устойчивого движения — тенденциями, и представлением последних, как непреложных законов. Тенденция, которую Маркс принял за нечто неизменное ныне и присно, а именно — возрастающая роль пролетариата в производстве материальных ценностей, в его время была, действительно, сильной, и ее нельзя было не принимать во внимание, делая социальные прогнозы на близкое время. Но навсегда?! Мы уже живем во времена, когда эта тенденция иссякла и роль науки и ученых, если и не превзошла еще роль пролетариата, то превзойдет в ближайшем будущем.
На представлении о неизменной во все времена роли пролетариата в процессе производства и, следовательно, (по Марксу) его неизменной прогрессивности, основано и учение о его диктатуре. Как следствие изменившейся тенденции вместо диктатуры пролетариата в Союзе со временем стала диктатура народа — нечто вообще невразумительное (над собой, над правящей партией?). То есть мы видим, что не-достаточно лишь признания конкретности истины. Создавая свою модель общественного развития, точнее того частного процесса общественного развития, который его интересовал, Маркс недоучел взаимовлияние его с другими процессами, текущими в обществе, например, с научно-техническим и законодательным, которые довольно быстро изменили тенденции, им отмеченные, и возведенные в ранг абсолютных (пусть даже и с учетом конкретности истины) законов.
Теперь, рассмотрим экзистенциалистскую трактовку вопроса, согласно которой можно и нужно добиваться осуществления каких-бы то ни было общественных идеалов, совершенно не заботясь ни о связи их с какими-либо други-ми человеческими ценностями, ни о возможности их реали-зации в тех или иных условиях, ни о потребных усилиях, средствах и жертвах.
Мы видели, что благодаря обилию процессов, единовременно протекающих в человеческом обществе и их взаимо-влиянию, возможности человека повлиять на течение одних их них через участие в других достаточно велики. Однако, в силу наличия связей и устойчивости процессов, эти возмож-ности не безграничны и главное, что любое изменение имеет свою цену в лучшем случае в виде затраты усилий (как пра-вило великих — недостаточно прокукарекать, чтобы рассвело), в худшем - в негативном влиянии на какие-либо другие общественные процессы.
Все это отнюдь не отменяет экзистенциалистского тези-са о причастности каждого ко всему происходящему в об-ществе, а следовательно, и об ответственности за свои по-ступки. Более того, эта ответственность как раз и требует от нас в нашей деятельности учета и объективных законов, и связей-ограничений, и устойчивых тенденций. В противном случае, благие по своим намерениям действия могут приво-дить к результатам прямо противоположным этим намере-ниям. Хорошие примеры этого можно почерпнуть из все той же экономики в силу ее наилучшей из общественных наук разработанности, с одной стороны, и в силу чувстви-тельности ее успехов и неуспехов для «широких масс тру-дящихся», с другой. Вот один из них: правительство хочет развивать экономику, строить новые предприятия и тому подобное. А для этого надо закупать оборудование и платить за постройку заводов, а денег — нет. Казалось бы чего проще — напечатаем. Затем построим, купим оборудование и все прекрасно! Заводы выпустят новую продукцию и запла-тят в казну новые налоги, так что для постройки дальней-ших заводов и не надо будет печатать. Но не тут-то было! На сегодня даже люди далекие от экономики отлично знают, что такое печатание приводит к инфляции, а инфляция к... и так далее.
Мысль о том, что руководить экономикой следует на основании моделей, все более внедряется в сознание людей, но вот, например, моральные проблемы общества или судь-бу войны во Вьетнаме или ей подобной большинство людей на сегодня считает возможным решать на основе непосредственных эмоциональных импульсов, облаченных в демагоги-ческие лозунги вроде «Долой войну, делай любовь!» и т. п. Чего стоит такая демагогия, показывает судьба нескольких миллионов вьетнамцев, а заодно и нескольких миллионов камбоджийцев, уничтоженных после того, как американцы прекратили «грязную войну». В этом отказе общества от ра-ционального подхода к жизненно важным проблемам решающую роль сыграл экзистенциализм.
Экзистенциализм и иже с ним, разрушив в области гуманитарных наук веру в возможности нашего познания, (в частности, также своим подходом к проблеме детерминизма), оказал обществу скверную услугу. Дело не в том, что он породил множество террористических группировок анар-хистского толка. Главное в том, что он породил менталь-ность, которая вопреки его ожиданиям, но в полном соот-ветствии с его философским базисом, характеризуется глу-бокой апатией к любым общественным идеалам, переме-жающейся с хаотическими, примитивными по своей теоре-тической основе, движениями, вроде против войны во Вьет-наме, приводящими к результатам, противоположным тем, которые зачинатели хотят достичь.
В заключение, я не могу не коснуться еще раз взаимоотношения вышеизложенного с религиозным мировоззрени-ем. Вот есть объективная действительность. В ней текут про-цессы, подчиненные объективным законам и ограничениям, для каждого процесса в конкретной системе есть внешние воздействия, есть устойчивость, по старинке называемая де-терминизмом. Кому-то из читателей может показаться, что это доказывает, например, что ни о каком приходе Мессии не может быть и речи. Ибо, где тот процесс, обусловленный причинными законами наших моделей, из которого, хотя бы с малой вероятностью, могло следовать это появление, а уж тем более его неизбежность? Однако такое заключение бы-ло бы грубой ошибкой. То есть, само собой из рационалных моделей и процессов, которые мы можем рассматри-вать в рамках этих моделей, никакое появление Мессии не может вытекать. Однако, как сказано в предыдущей главе (1), рационалистическое мировоззрение не находится в непримиримом противоречии с верой в Бога. Оно лишь исхо-дит из наличия причинных связей в мире и нашей способ-ности постигать их, независимо от того, сотворен мир или существует извечно. Но если мир сотворен, то возможно и появление Мессии, которое, конечно, будет нарушением за-конов наших моделей, но нарушением, вызванным измене-нием условий применимости модели. Такое изменение может быть не только вследствие прихода Мессии или иного рода Божественного вмешательства, но и вследствие воздействия на рассматриваемый нами процесс развития общества каких-либо процессов, нашей моделью не охватываемых, что яв-ляется принципиальным и неизбежным недостатком нашего познания (См.Гл.1).
Здесь возникает и обратный вопрос: как должен относиться человек верующий в Бога и в пришествие Мессии, к рационалистическому мировоззрению и в частности, к правильному пониманию процессов, текущих в мире и обществе в соответствии с законами, справедливыми при нынешних условиях существования человечества и при его нынешней природе.
Насколько мне известно, и вера в приход Мессии не избавляет человека ни от необходимости и даже обязанности быть деятельным, ни от ответственности за свою деятель-ность. Жить то как-то надо и устраивать эту жизнь и до прихода Мессии, тоже. Конечно, главным, как для религиоз-ного, так и нерелигиозного человека в этой деятельности является внутренний моральный импульс ее. Прежде всего надо Человеком быть внутри себя по стремлениям своим и намерениям. Но совершенно невозможно не считаться и с реальностью. Даже родители, безмерно любящие ребенка своего, не разрешают ему все, ибо разрешить все - во вред ему будет, а необузданный знанием и пониманием импульс любви и доброты толкает их именно к этому. Тем более, ес-ли мы говорим об обществе и деятельности в нем, о таких мелочах, как намерение построить социализм ли, капитализм ли и какие, и демократию и какую, и какую свободу разре-шить, а какие нет (ведь нет общества, в котором разрешены были бы все свободы, к чему нас в последнее время стали весьма призывать).
