— Хорошо, Даэн. Пойдешь с нами. Только будь осторожен, в темноте своих легко спутать с чужими — не перебей собственный отряд.

— Обижаешь, командир! — Голос у раненого изрядно повеселел.

Мирра стоически молчала до тех самых пор, пока Даэн, касаясь стены пальцами, не ушел к себе в подвал. Только пыхтела возмущенно.

— Не ты ли мне говорил, чтоб я не подзадоривала мальчика?! — выпалила она, едва за упырем затворилась дверь. — А это, по-твоему, как называется? Послать больного, не оправившегося от раны, на бойню! Я уже не говорю о том, что это жестоко, но ведь это еще и непоследовательно.

— Ты ошибаешься.

— В чем? В том, что жестоко отправлять на битву слепого мальчика?

— В том, что я непоследователен, — ответил Хаэлнир с непроницаемым видом. — Я и сейчас стою на том, что нарушение приказа не должно поощряться. Даже если бы предыдущая миссия Даэна увенчалась успехом, он заслужил бы наказание. В отличие от людей, у нас говорят: «Победителен судят особенно строго». Но он почти позволил отчаянию взять верх над собой, еще немного — вправду решит, что стал никчемным калекой. Тогда действительно участь его незавидна. Я даю парню шанс снова поверить в себя. Кстати, воину тэа[20] действительно не нужно зрение, чтобы достать клинком горло врага. Ну и потом, ты же не думаешь, что я отпущу его одного?

На этот раз все облачились в черное, так что отличить упыря от его дневных собратьев было бы весьма затруднительно, если бы не темный бинт на глазах. Впрочем, остальные тоже были в полумасках, только у них они закрывали нижнюю часть лица, от носа до подбородка. Эльфы вместо привычных парных мечей вооружились акатами — их сильно укороченной разновидностью. Сточенные на одну сторону клинки были чуть изогнуты или выглядывали из-за пояса. Люди, собравшиеся на вылазку, в основном отдали предпочтение обоюдоострым кинжалам, и лишь парочка любителей прихватила с собой целый арсенал ножей для метания.

Прошло часа три после того, как окончательно стемнело, прежде чем несколько десятков бойцов через тайную калитку в стене выскользнули за пределы города.

Хаэлнир пошел вместе с братьями, предварительно взяв с Мирры слово, что она будет всю ночь тихонько сидеть в спальне, не помчится на стену и не станет тревожиться раньше, чем взойдет солнце.

— Да и после этого паниковать не стоит, — заверил ее эльф. Его русые локоны были стянуты в тугой хвост, отчего резче обозначились скулы и подбородок. — На войне бывает всякое. Возможно, путь в город окажется отрезан, но это ведь не единственное место, где можно укрыться.

Мирра, исчерпавшая все способы — от слез и уговоров до угрозы пойти следом, только молча кивнула. Эльф пригрозил, что наложит на нее сонное заклятие до утра, если она не успокоится.

Впрочем, даже если бы Хаэлнир позволил проводить отряд до стены, она ничего бы не увидела.

Черные тени бесшумно заскользили в высокой летней траве, и хоть люди были менее проворны чем их эльфийские соратники, все же ни один камень не выкатился из-под их сапог.

Вскоре показался свежекопаный ров. На другой его стороне на покрытом дерном накате торчали деревянные рогатки. Сразу за ними, с промежутком не более тридцати шагов были расставлены постовые. Через каждые сто двадцать шагов горел костер. Костры, кстати сказать, арканцы жгли совершенно напрасно. Глаза дозорных, то и дело обращавшиеся к огню, мало что различали в окружавшей их ночи. Хаэлнир хотел сам снять первого часового, но подумал и все-таки послал Этельреда, у того за последнее время было больше практики в ночных рейдах.

Рослый арканский гвардеец повернулся лицом к ближайшему костру — его товарищи жарили оставшееся с ужина мясо — скоро придет и его очередь сменить их у огня. Он не слышал, как сзади подкрался эльфийский разведчик. Черный силуэт лишь на мгновение обрисовался на фоне звездного неба, и никакого постороннего звука, только голова арканца неожиданно дернулась и застыла, чуть склоненная набок. Воин продолжал стоять, в мертвых глазах отражался свет недалекого костра. Хаэлнир послал мысленный сигнал братьям — «коридор» был открыт, семь, а вслед за ними еще десять неслышных теней скользнули в траве рядом с мертвым стражем и растаяли меж войлочных палаток арканского лагеря. Командующий дождался, когда к нему подползет темнолицый, горбоносый вранец лет сорока — самый опытный из людских разведчиков. «Капитан Анген, займите место Этельреда. Дождетесь, когда к нашему дозорному явится смена, — шепнул в самое ухо, когда их плечи оказались рядом, — возьмете их на себя. Дальше, как договаривались. Двух часов нам вполне хватит. Вольд дежурит на стене и поможет тем, кто не сумеет добраться до калитки. Если поднимут тревогу, меня не дожидаться, отходить в город.

Опытный воин молча кивнул. Хаэлнир выбросил вперед руку, плавно подтянул тело, потом другую — снова змеиное движение вперед, еще один бросок — и даже по шевелению травы стало невозможно определить, где находится эльф.

Лагерь спал, как спит войско в походе: лишь половина солдат смотрела сны в палатках. То тут, то там откидывался полог, позевывающий воин брел заступать на дежурство. Сменившиеся с поста тоже не сразу отправлялись на боковую, кто-то расправлял на кольях над огнем промокшие от ночной росы сапоги, кто-то чистил оружие. Повара вовсю кашеварили у костров — скоро утро, а значит, и завтрак не за горами.

Анген изо всех сил напрягал зрение и слух, но ничего подозрительного из глубины вражеского стана не доносилось. Он не мог, подобно эльфу, незаметно удерживать мертвое тело в вертикальном положении, поэтому убитого пришлось распластать в траве, предварительно сняв и напялив на себя шлем и арканский плащ. Разведчику очень хотелось самому подобраться к ближайшему шатру и немножко «пошуровать» за войлочным пологом. Но приказ был ясным — в лагерь не соваться, охранять коридор до возвращения эльфов, когда придет отряд на смену дозорным — убрать всех по-тихому, не получится — подать знак и отступать к городу. Вот и все, никакого геройства!

Даэн полз вслед за Лаинором, незримая ниточка его мыслей тянула вперед, время от времени вспышками обрисовывая встающие на пути палатки. Вот слева обозначился довольно обширный шатер и рядом, всего в десятке шагов, почти такой же. Упырь послал мысленный сигнал кузену и свернул к палаткам. Теперь он мог легко найти их и без помощи Лаинора: мощный солдатский дух — гремучая смесь пота и немытых ног — вырывался из-за неплотно прикрытого клапана.

Даэн сосредоточился, как учил когда-то кузен, не дававший поблажек никому. Внутри шатра размеренно сопело не менее двадцати солдатских глоток, общий хор нарушало чье-то прерывистое дыхание рядом с войлочной стеной справа от входа болеет солдат, вот и не спит, покашливает тихонько. И дыхание того, что спал у самого входа, упырю тоже не понравилось. Этот, напротив, дышал почти беззвучно, так спят бывалые воины или разведчики, что просыпаются от одного движения воздуха. Упырь скользнул под клапан и тут же нанес удар — клинок мягко рассек горло наиболее опасному из противников. Теперь следовало действовать еще быстрее, пока тот, что кашлял, не почуял неладное. Эльфийский акат нашел еще шесть глоток и наконец прервал хрипы больного. Он был восьмым по счету от выхода. Теперь закончить дело труда не составляло, упырь погрузил клинок в последнее горло, поморщился, не успев увернуться от теплой струи ударившей крови, и нырнул под неплотно пригнанный край палатки.

Короткая перебежка… Упырь даже удивился, глаза ему и вправду не требовались. У этой палатки дежурил часовой. А может, и не часовой, может, просто вышел человек проветриться. Отточенное лешие клинка вспороло заднюю стенку палатки не хуже, чем горло врага. Даэн отогнул край разреза, снова прислушался. Чутье чутьем, а слух все-таки играл ведущую роль для слепого воина. Прямо у его ног, головой к дыре в пологе, храпел арканец или солдат какого-нибудь союзного государства, Даэну было не видно, да и не все ли ранно — короткий меч снова легко нашел нужную дорогу. Короткое «Шшшшх» — и стало лучше слышно других спящих в шатре. Даэн перешагнул через истекающего кровью, солоноватый запах приятно щекотал ноздри, все-таки он был упырем, а кровь была его пищей. Невидимый в темноте акат рассек очередную артерию…