— Кто вы? — прохрипел барон.

— Извините, мы не представились. — Эльф стер чужую личину. — Хаэлнир Тирзон из Безымянного клана, а это — госпожа Мирра Вранская и господин… — Колдун, подумав, тоже изменил облик правда, не стал принимать свой истинный вид. — …Вейл, наместник Урфийский.

— Князь Урфийский, — поправил Вейл, — мы больше не признаем протекторат Соединенного королевства.

— Так я жду ответ, барон.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

Хаэлнир дернул сведенные за спиной руки пленника вверх, чуть надавив ладонью между лопаток.

— Вы говорите неправду. Об этом свидетельствуют ваши глаза. Если бы у меня было чуть больше времени, я объяснил бы вам связь между искренностью ответов и траекторией движения зрачка. Но сейчас не до научных дискуссий. Воины, напавшие на нас, мертвы — это на случай, если вы надеетесь на их появление. Меня интересует лишь, сколько всего их было и зачем они были посланы.

— К чему говорить, если меня все равно убьют? — Плечевые суставы Ундока неприятно затрещали, но он только зарычал сквозь зубы.

— Ваша смерть не входит в мои планы, по крайней мере, пока, — все так же учтиво сообщил командующий. — Почему бы просто не сказать то, что мне нужно?

— Лорд — опытный воин, он умеет терпеть боль, не правда ли? — Маг с интересом изучал искаженное лицо Ундока. — Я бы на вашем месте перенес внимание на глаза, — посоветовал он эльфу, — с одной стороны, очень действенно, с другой — потеря одного или даже обоих не препятствует пленнику говорить.

— Наши специалисты сходятся во мнении, что наиболее чувствительными являются все же пальцы, — возразил Хаэлнир. Он выпустил одну из рук лорда, вытянув назад другую, и вывернул почти под прямым углом кисть.

Ундок закричал, наклоняясь вперед, чтобы уменьшить боль, но рука лишь натянулась еще сильнее, и лорд не выдержал:

— Я слышал, из Врана к нам должен выехать обоз. С ним важные гости или бумаги, точно не знаю! Вот он, — лорд скосил глаза на Вейла, — говорят, велел отвести все отряды от границы до самого океана. Я хотел посмотреть, что такого ценного в этом самом обозе, а после сторговаться — … с князем.

— Сколько всего отрядов послано на поиски?

— Один… двадцать дружинников… — Барон выгнулся, уперев лицо в собственные колени, стараясь занять наименее болезненную позицию.

— Что скажете? — спросил эльф, не ослабляя хватки.

— Я ему не верю, — горячо заметила Мирра, — слишком быстро он заговорил, просто пытается выиграть время.

— Я склонен согласиться с правительницей — маг прошелся взад-вперед мимо корчащегося барона, — сомнительно, чтобы столь сильный мужчина раскололся от простого выкручивания руки.

Хаэлнир нажал на один из пальцев, послышался хруст, барон захлебнулся в крике.

— Возможно, вы правы. — Эльф снова извлек один из клинков. — Не менее, если не более значимой болевой точкой на человеческом теле являются гениталии.

Меч уперся в промежность Ундока.

— Одна из легенд говорит, что оскопленных не пускают в Чертог Ожидания, — как бы между прочим добавил колдун.

— Отпустите! — взмолился лорд. — Я сказал правду. Я отправил всего двадцать человек «пощипать» караван из Врана. Я ведь не князь, чтобы держать дружину в тысячу копий, и большинство воинов ушли на войну. Клянусь, больше я никого не посылал!

Лезвие меча распороло бархатные штаны.

— Клянусь! — завизжал барон.

— Тогда принесите и вассальную клятву. — Вейл был тут как тут. — Клянетесь ли вы верой и правдой служить своему сюзерену князю Урфийскому?

— Да… — Лорд был готов поклясться в чем угодно.

— Вот и славно.

Командующий ребром ладони легонько стукнул за ухом, и Ундок свалился на пол без чувств.

— Получите своего подданного. — Хаэлнир отошел от распростертого на ковре человека. — Что вы с ним будете делать? Надеюсь, его повесят на воротах собственного замка в назидание.

— Ни в коем случае, — Колдун живо присел рядом с телом, покопавшись в объемистом кошельке, извлек оттуда невзрачное колечко и нацепил на палец барона. — Теперь, когда очнется, то станет служить мне усердней, чем преданный пес, а вместе с ним и его вассалы.

— Что это вы ему надели? — заинтересовалась правительница.

— Кольцо послушания. — На лице эльфа появилось выражение брезгливости. — Вы обманом получили его согласие. Приличный чародей никогда не воспользуется такими методами!

— И напрасно. Очень удобный и где-то даже гуманный способ. Жаль только — страшно дороги!. Посудите сами, что стали бы мы делать со сворой этого вольного землевладельца, если бы по вашему совету повесили или прирезали его? Это ведь ужасно мстительные подонки! А так наш гостеприимный хозяин сам позаботится, чтобы его клевреты держались от нас подальше.

— А что будет, если он не захочет? — продолжала расспрашивать Мирра.

— Ну, тебе-то должно быть известно. Ты ведь раньше носила нечто подобное. Помнишь? — Верлейн постучал пальцами по собственному запятые, напоминая ведьме о «капкане Аргона», навечно оставившем узор на ее предплечье. — Теперь когда наш приятель присягнул мне, любое ослушание вызовет у него невыносимые муки.

— Отвратительно! — Мирра отодвинулась подальше от мага и барона и пристроилась за плечом у Хаэлнира.

Маг лишь ухмыльнулся еще шире:

— Что теперь? — Он, казалось, был вполне доволен всем произошедшим. — Заночуем в замке? Здесь теперь безопасно.

— Мои люди остались в лесу. — Командующий взглянул на правительницу. Оставить их вдвоем с магом, а самому отправиться к разведчикам слишком рискованно. Лучше уж не слишком удобная ночевка на свежем воздухе. — Мы уезжаем немедленно. Только захватим несколько лошадей с баронских конюшен.

— Как скажете. Я бы предпочел провести ночь под крышей, ну да ладно… Эй, мой добрый подданный, — Верлейн потыкал барона носком сапога в бок, — вставайте, ваш сюзерен нуждается в помощи! Не следовало бить его так сильно, — повернулся он к командующему. Но поскольку тот молчал и не собирался вмешиваться, маг, пошептав над неподвижным телом какое-то заклинание, уже громко провозгласил: — Приказываю встать!

Ундок застонал. Мирра вспомнила, как, бывало, жгли запястья магические браслеты, и на секунду даже пожалела его. Однако и заклинание не поставило владельца замка на ноги. Верлейн послал очередной укоризненный взгляд эльфу и развел руками: мол, я сделал все, что мог.

Хаэлнир вздохнул и преобразился в Ундока:

— Тело на время лучше спрятать…

Они с Верлейном ухватили барона за руки, за ноги и не слишком бережно зашвырнули под обеденный стол. Колдун пониже одернул скатерть.

— В конюшни, — скомандовал эльф, и гости покинули обеденный зал.

По дороге им встретилась парочка слуг, а также несколько стражников. Но мнимый барон беспрепятственно миновал их с надменным видом.

— Моего коня! — бросил он конюху, когда они оказались в каменном павильоне, разделенном на стойла.

Вместо серебристо-серого Гвиска ему оседлали высокого гнедого скакуна.

— Где лошади этой дамы и ее спутника? — поинтересовался самозванец.

— Они еще во дворе…

— Ну так добавь к ним еще шесть, по своему выбору. Да живее! Я тороплюсь.

Пока седлали остальных животных, они вышли в замковый двор.

— Садись на Гвиска, — шепнул эльф Мирре, — не пытайся править, он сам все знает. Та с некоторой опаской взобралась в седло. Конь командующего ее не жаловал.

Жеребец барона беспрекословно подчинился новому хозяину, но вот самому наезднику потребовалось сделать немалое усилие над собой, чтобы взять в руки узду. К тому же еще и стремена оказались с длинными шипами, и это окончательно вывело из себя эльфа. Он ожег кнутом несчастного конюха и галопом вылетел за ворота замка. Сзади вцепившись в луку седла, скакала ведьма. Конечно, приличный эльфийский конь не позволит себе потерять седока, однако у нее были подозрения, что Гвиск готов рискнуть репутацией. Последним замок покинул колдун, ему пришлось вести за собой всех шестерых свободных лошадей. Стража на воротах проводила своего господина и гостей удивленными взглядами, однако погони, как и ожидалось, не последовало.