- Вы меня не поняли, - сказал Уэбб, тронув за рукав того, кто ему ответил. - Нам надо на ту сторону.

Пограничник отрицательно покачал головой:

- Все паспорта теперь недействительны. Да и зачем вам уезжать отсюда?

- По радио всем американцам предложено немедленно покинуть страну.

- А, si, si. - Все трое закивали головами, заулыбались и обменялись торжествующими взглядами.

- Иначе нам грозит штраф, или тюрьма, или то и другое, - сказал Уэбб.

- Даже если мы пропустим вас через границу, Хуатала не примет вас; она прикажет вам убраться оттуда в двадцать четыре часа. Если не верите, можно спросить. Вот, слушайте. - Пограничник обернулся и крикнул по ту сторону заставы.

- Эй, ты! Эй!

В сорока ярдах от линии границы под палящим солнцем вышагивал часовой с ружьем на плече. Он обернулся.

- Эй, Пако, тебе нужны эти двое?

- Нет, gracias, gracias, нет, - ответил часовой.

- Вот видите, - сказал пограничник, повернувшись к Джону Уэббу.

И трое дружно засмеялись.

- У меня есть деньги, - сказал Уэбб.

Смех умолк.

Первый из пограничников сделал несколько шагов к Джону Уэббу, и лицо его уже не казалось ни спокойным, ни благодушным. Теперь оно было словно высечено из коричневого камня.

- Вот как? - сказал он. - У вас всегда есть деньги. Это мы знаем. Приезжают сюда и думают, что могут делать здесь все что угодно на свои деньги. А что такое деньги? Всего лишь обещание, senior. Я читал об этом в книгах. А что, если никто больше не нуждается в ваших обещаниях?

- Я дам вам все, чего вы пожелаете.

- Неужели? - Пограничник повернулся к товарищам. - Слышите, он даст мне все, чего я пожелаю. - А затем, обращаясь к Уэббу, сказал: - Вы шутите, я знаю. Вам всегда нравилось смеяться над нами, не так ли?

- Нет.

- Maniana (1), смеялись вы над нами. Maniana, смеялись вы над нашими siesta (2) и над нашими maniana. Разве не так?

- Нет, я не смеялся. Возможно, другие.

- Нет, вы тоже смеялись.

- Я здесь впервые. Я никогда не был здесь прежде.

- И все-таки я вас знаю. Сделай то, сделай это, принеси то, принеси это. Вот тебе пезо за услуги, можешь купить себе дом. Беги туда, беги сюда, сделай то, сделай это.

- Это был не я.

- Что ж, в таком случае вы все очень похожи друг на друга.

Трое пограничников стояли под ярким солнцем, и черные тени ложились у их ног, а пот темными пятнами проступал под мышками. Первый из пограничников приблизился к Джону Уэббу.

- Теперь я ничего не должен делать для вас.

- Вы и раньше ничего для меня не делали. Я никогда ни о чем вас не просил.

- Вы дрожите.

- Нет, ничего. Это от жары.

- Сколько у вас денег? - спросил пограничник.

- Тысяча пезо за переезд через эту границу и тысяча пезо за переезд через ту.

Пограничник снова крикнул часовому по ту сторону заставы:

- Тысячи пезо хватит?

- Нет, - ответил часовой. - Скажи ему, пусть идет жалуется!

- Да, - сказал пограничник, поворачиваясь к Уэббу. - Идите жалуйтесь. Пусть меня увольняют со службы. Меня уже один раз уволили из-за вас.

- Нет, это был не я.

- Запишите мое имя. Карлос Родригес Изотл. И теперь уходите.

- Так, понимаю.

- Нет, пока вы еще не все понимаете, - сказал Карлос Родригес Изотл. - Давайте-ка сюда ваши две тысячи пезо.

Джон Уэбб достал бумажник и вынул деньги. Карлос Родригес Изотл под застывшим голубым небом своей родины, поплевав на палец, медленно пересчитал деньги. А в это время полуденные тени густели и зной становился все нестерпимее, поднимаясь неведомо откуда. Наступая на собственные тени, люди тяжело дышали, изнемогая от жары.

- Ровно две тысячи пезо, - сказал он и спокойно положил деньги в карман. - А теперь поворачивайте вашу машину и поищите другую заставу.

- Да пропустите же нас, черт побери!

Пограничник посмотрел на него:

- Поворачивай!

Они молча глядели друг на друга, и солнечные блики играли на металлических частях винтовки часового. А потом Джон Уэбб повернулся и медленно побрел к машине, прикрыв лицо рукой. Он опустился на сиденье.

- Куда же теперь? - спросила Леонора.

- Не знаю. Попробуем добраться до Порто-Белло.

- Нам нужен бензин, нужно починить колесо. Возвращаться по этим дорогам!.. На этот раз их, возможно, завалят бревнами и...

- Я знаю, я все знаю. - Он потер руками глаза и затем какое-то время сидел, уткнувшись лицом в ладони. - Мы здесь одни, Боже мой, совсем одни. Помнишь, в какой безопасности мы всегда себя чувствовали? В безопасности! Останавливались в самых больших городах, где непременно имелись американские консульства. Помнишь, как мы любили шутить: "Куда ни поедешь, везде слышишь шелест орлиных крыльев" (3)? А это всего лишь шелестели доллары? Я уже сам не знаю. Господи, как быстро образовалась пустота. На чью помощь могу я теперь рассчитывать?

Она помолчала немного, а потом сказала:

- Должно быть, только на мою. Увы, это не так много.

Он обнял ее.

- Ты держишься молодцом. Ни истерики, ни слез.

- Сегодня, как только мы найдем крышу и постель, если только мы найдем их, я, возможно, буду биться в истерике.

Он дважды поцеловал ее в сухие растрескавшиеся губы. Затем медленно откинулся на спинку сиденья.

- Прежде всего надо раздобыть бензин. Если нам это удастся, мы направимся прямо в Порто-Белло.

Трое пограничников продолжали разговаривать и смеяться. Машина отъехала.

Спустя минуту Джон Уэбб тихонько засмеялся.

- Что ты? - спросила жена.

- Я вспомнил старинный негритянский спиричуэлс. Вот, послушай:

Я подошел к камням

И попросил укрыть меня,

И камни заговорили:

"Нет тебе места здесь, нет!"

- Я тоже помню эти слова, - сказала она.

- Они подходящие для создавшейся ситуации, - сказал он. - Я спою тебе его весь, если вспомню. И если мне захочется петь.

Он еще сильнее нажал на стартер.

Они остановились у заправочной станции, и, когда никто не вышел, Джон Уэбб нажал на кнопку сигнала. Но он тут же отдернул руку и посмотрел на нее с таким отвращением, словно это была рука прокаженного.

- Мне не следовало делать этого.

В темном провале двери появился человек. За ним вышли еще двое.

Все трое обошли вокруг машины, разглядывая и ощупывая ее.

Лица их были цвета пережженной бронзы. Они щупали упругие шины, вдыхали густой запах нагретого металла и суконной обивки.

- Senior, что угодно? - наконец спросил хозяин заправочной станции.

- Мы хотели бы купить бензин, если можно.

- Бензин весь вышел, senior, - ответил хозяин.

- Ваши баки полны, это видно даже отсюда.

- Бензин весь вышел.

- Я уплачу вам по десять пезо за галлон.

- Gracias, не надо.

- У нас так мало бензина, что мы никуда не сможем добраться. - Уэбб посмотрел на стрелку бензобака. - Осталось меньше четверти галлона. Придется оставить машину здесь и дойти пешком до города. Может, там достанем.

- Я присмотрю за вашей машиной, senior, - сказал хозяин заправочной станции. - Если вы оставите ключи.

- Мы не можем сделать этого! - воскликнула Леонора. - Как же тогда?..

- У нас нет иного выхода. Или оставить ее здесь, или бросить на шоссе, где ее подберет каждый.

- Здесь будет лучше, - сказал владелец бензиновой колонки.

Они вышли из машины. Они стояли и смотрели на нее.

- Это была хорошая машина, - сказал Джон Уэбб.

- Очень хорошая, - согласился владелец бензиновой колонки, протягивая руку за ключами. - Я присмотрю за ней.

- Но, Джон...

Леонора Уэбб открыла дверцу машины и стала вытаскивать чемоданы. Он видел яркие наклейки - целый каскад цветов и красок на потертой коже чемоданов - следы множества путешествий, совершенных в десятки стран, остановок в дорогих отелях.

Обливаясь потом, жена тянула к себе чемоданы. Он остановил ее. Тяжело дыша, они глядели в открытую дверцу машины на прекрасные дорогие саквояжи, в которых лежали великолепные вещи из шерсти и шелка, ставшие непременной принадлежностью их образа жизни, духи, стоившие сорок долларов за флакон, прекрасные бархатистые прохладные меха и отливающие серебром клюшки для гольфа. Двадцать лет жизни было в каждом из этих чемоданов. Двадцать лет жизни и по меньшей мере четыре десятка ролей, которые их владельцам приходилось играть в Рио (4), Париже, Риме, Шанхае. Но больше всего, пожалуй, они любили роль богатой и счастливой четы Уэббов, веселых, всегда улыбающихся Уэббов, владеющих редким искусством готовить мудреный и капризный коктейль "Сахара",