Но что же все это значит? Гиганты построили город, обработали почву и законсервировали ее для маленьких диких индейцев? В чем смысл? Слепая добродетель? Вселенское предназначение? И почему тогда этих индейцев так боятся дикари? Вроде, массовых жертвоприношений я не заметил, за все то время, что наблюдал за “противником”.

От размышлений меня отвлек внезапный рев горна. Он буквально пробрал до мозга костей, казалось, что даже земля под ногами завибрировала. Крыс упал ничком, закрыв уши руками. Да я и сам едва не подпрыгнул на месте, чувствуя, как бешено колотится сердце. Естественно, звук донесся со стороны пирамид и уже следуя какому-то слепому стремлению узнать все, я подхватил напарника и кинулся в сторону города. Как оказалось, в окрестностях бродил не я один…

Некий молодой охотник выскочил прямо из-за кустов, преследуя ту же цель, что и я. Но вот беда, оба мы о друг друге не знали. Я успел среагировать, а он нет. Штык-нож вошел точно под подбородок индейца и тот мгновенно обмяк. Это все было совсем не по плану и еще одно “загадочное” убийство мне показалось лишним. Что-то подсказывало, что не стоит так обращаться с этими людьми. Скорее всего, они этого не заслуживают… Но сценарий есть сценарий, оставив отметину ствола на лбу трупа, я вновь помчался к городу, в предвкушении некоего грандиозного зрелища.

Пришлось потратить лишние десять минут, чтобы вновь оказаться на том памятном дереве, так удачно послужившим мне прошлый раз. А все для того, чтобы лучше видеть происходящее. Удача не подвела. К тому времени, как я занял удобную позицию, все действующие лица уже были в сборе. Два великана, тех самых, стояли перед падшими на колени жителями города. Впереди всех сидел “избранный” индеец. Все его тело покрывала алая краска, что уже наводило на нехорошие впечатления.

Как-то я не сразу заметил, что к великанам добавился еще один субъект, он был на руках “самки”, покрытый серой тканью. “Самец” о чем-то гортанно и неспешно вещал населению, причудливо жестикулируя. Когда речь его закончилась, “самка” скинула ткань со своей ноши и я бесшумно выругался. Там был их ребенок, который самозабвенно сосал огромную обвислую грудь. Зрелище было не для слабонервных, учитывая их необычайное уродство. Младенца опустили на землю и тот на четвереньках, вразвалку, пошел точно к разукрашенному индейцу. Я сделал вывод, что его сейчас живьем сожрут и внутренне весь напрягся. Вот дитя великанов подполз к избранному, внимательно осмотрел его, а потом осторожно коснулся рукой. Мягко так, одним пальцем, погладил. Кажется, он еще шевелил губами в это время, возможно, тоже что-то говорил. Его родители в это время улыбались и кивали головой, но сохраняли молчание. Кое-как, на трясущихся ногах, индеец поднялся, однако в лицо ребенка все еще заглянуть не смел. Тогда дитя великанов тоже встал на две ноги и только теперь я заметил, что его грудь покрыта странными узорами: идеально ровные круги разных диаметров соединялись ровными линиями, создавая причудливую вязь.

Через какое-то время между первым и вторым завязался диалог, в ходе которого индеец вполне освоился, в его жестах я заметил уверенность. Он жестикулировал все настойчивее, словно что-то упорно отрицая, но вкрадчивый тон ребенка не давал впасть в откровенный гнев. В какой-то момент собеседник дикаря склонился к самому его уху и что-то вкрадчиво прошептал. Одновременно с этим, родители-великаны протянули своему чаду некий предмет, который тот осторожно надел на голову индейца.

Не знаю, что послужило тому причиной, но бедолага дернулся, как от удара электрического тока, а потом рухнул на землю. Великаны на это никак не отреагировали, “самка” осторожно подняла свое чадо на руки, и семейная чета вновь скрылась в джунглях.

Учитывая, что сейчас на площади собрались все туземцы без исключения, я тут же устремился за тем заветным инструментом, который очень пригодится в хозяйстве — лопатой. О том, как заниматься земледелием не имея никаких культур я понятия не имел, потому решил даже не забивать себе голову на этот счет. Вероятно, удастся раздобыть семена у местных, но что-то совсем не было желания. Помимо лопаты я успел стащить несколько кувшинов, каждый на литра полтора. Еще кусок ткани, которым они настилали землю, чтобы разложить там еду. Отступал так, чтобы не осталось явных отпечатков ног, по траве и далее в джунгли.

Кажется, все прошло успешно, но теперь вопросов стало еще больше, хотя их всех и можно было заключить в один, более объективный: что вообще происходит?! По дороге назад я пытался хоть приблизительно определить, в какую эпоху могли происходить такие странные события. Были некоторые антинаучные обсуждения останков великанов. Доверять им не было никакой причины, но и полностью отказываться от вполне очевидных истин тоже было глупо. Землю населяло множество цивилизаций. Останки, что были найдены в мое время, относили к возрасту около сорока тысяч лет. Но ничего ведь не мешало жить им и гораздо раньше. Очевидно, что все это противоречит теории Дарвина, но черт побери, почему весь фундамент знаний о происхождении человека так легко возложили на теорию? Совершенно забывшись в этих мыслях, я едва не полетел вниз, в последний момент ухватившись за лиану.

VII

Хотя тропу наверх я проходил уже не раз, смелости от этого не прибавилось. Даже не представляю, как некоторые люди живут со страхом высоты. Я, конечно, тоже не смельчак, но перебороть себя могу. С одной стороны это было дико неудобно, тратить около часа на то, чтобы покинуть свой "дом", но с другой — прекрасное укрытие, которое легко оборонять от двуногих врагов. Когда мы с Крысом оказались в лагере, встретили нас без особого энтузиазма. Я заметил, что мое племя вообще особой эмоциональностью не отличалось. В основном они бродили по побережью, иногда ели, пили. Охотники не занимались ничем полезным ввиду того, что еды хватало с запасом. В ближайшее время я планировал это исправить.

— Салют, бездельники! — крикнул я, подняв над головой два кувшина. — Ну что, не рады вождя видеть, ублюдки?

Эффект оказался крайне неожиданным. Сначала дикари оцепенели, выпучив глаза на добытую посуду, а потом загомонили и замахали руками. Причем радости в этих действах не наблюдалось. Скорее, откровенный страх. Зло сплюнув, я позвал старейшину, решив хоть как-то выяснить, в чем тут дело?

Через какое-то время старик догадался, что я не вижу никакой угрозы. Принялся объяснять. Указал пальцем на орнамент, потом на свою грудь и виски, что-то вкрадчиво произнес. Я непонимающе развел руками. Тогда дикарь подобрал на берегу палку, начертил ею какие-то узоры на земле. В нескольких точках указал на небо, затем на земле, в узлах своего рисунка. Я понял, что это какая-то звездная карта, но причем тут были кувшины, которые я принес, разобрать не смог. Но старик не останавливался. Он подошел ко мне вплотную и указав на солнце, прочертил по небу его путь к закату. Закрыв глаза ладонями, словно рассеял эту темноту повсюду. Я понял. Он все расскажет после наступления ночи. Кивнув, указал на посуду, разведя руками. Как бы спрашивая, так что же делать? Ответа не последовало.

Поразмыслив, я пришел к выводу, что пить из нее не будут, пока есть орнамент и какие-то письмена. Взяв один, подошел к воде и несколько раз провел мокрой ладонью по глиняной поверхности. Хоть и слабый, но результат был. Тогда я зачерпнул прибрежного песка и принялся за дело. Всего-то через минут пятнадцать кувшины были лишены всякой атрибутики. Теперь предстояло позаботиться о холоднике. Вернувшись к уже примеченному проему в скале, я воткнул лопату в грунт. Дело шло споро, за час выкопал яму на метра полтора в глубину. Дно застелил сухими листьями папоротника, слышал что он хорошо впитывает влагу. Затем, вместе с парочкой помощников, стащили в одно место все добытое и подсушенное мясо. Так же не поленился сходить в пещеру к холодному источнику и набрал воды. Соорудив из тонких кольев и стеблей крышку, осмотрел результат труда. Вполне приемлемо.