Начинается эта история с внезапной вспышки ярости.

Но буквально секундой раньше в шведской Правительственной канцелярии, где произошел сей инцидент, царила утренняя тишина. Причиной вспышки стал доставленный накануне вечером отчет, который шведский премьер-министр как раз и читал, сидя за своим темным письменным столом.

Стояла ранняя весна 1983 года, едва различимая влажная дымка висела над Стокгольмом и над деревьями, которые еще и не думали распускаться. В канцелярии премьер-министра о погоде, разумеется, говорили не меньше, чем в других местах. По поводу погоды и ветра все обращались к Оке Леандеру, конторскому служителю в святая святых Правительственной канцелярии. Считалось, что самыми надежными сведениями о погоде всегда располагает именно он.

Несколькими годами ранее Леандеру присвоили титул, звучащий благороднее, чем просто «конторский служитель», возможно, «начальник экспедиции» или что-то в таком роде. Сам он, впрочем, по-прежнему считал себя конторским служителем и совершенно не думал о том, что нуждается в новом служебном титуле.

Оке Леандер был здесь всегда, неизменно вблизи премьер-министров и их заместителей, которые приходили и уходили, а он оставался, этакий инвентарь, преданный и деликатный. Кто-то в шутку предложил, чтобы после смерти он стал святым заступником Правительственной канцелярии, добрым духом, неусыпно бдящим за их усилиями управлять страной, которая зовется Швецией.

О погоде и ветре Оке Леандер действительно знал весьма много, по причине своего хобби. Он был холост, жил в не слишком большой квартире на Кунгсхольме, там-то и общался с друзьями, которых завел по всему миру, поскольку увлекался радиолюбительством. Давным-давно он выучил наизусть большинство кодовых сокращений радиолюбительского жаргона. Не только что QRT означало «прерываю передачу» или что AURORA объясняла помехи в передаче и приеме, вызванные высокочастотным северным сиянием. Почти каждый вечер он сидел в наушниках и посылал в эфир QRZ, то бишь «С вами на связи…», а дальше свое имя. Рассказывали, будто однажды, много-много лет назад, тогдашнему премьер-министру по неведомой причине понадобилось выяснить, каковы в октябре — ноябре погодные условия на далеком тихоокеанском острове Питкэрн, где моряки, взбунтовавшиеся на «Баунти» против капитана Блая, сожгли захваченное судно и остались навсегда. На следующий день Оке Леандер сообщил премьеру необходимые сведения. И конечно же не спросил, зачем они нужны. Как упомянуто выше, он был весьма деликатен.

Что до международных контактов, с Оке Леандером даже в МИДе никто не сравнится, слегка желчно говорили о нем, когда он неспешным шагом проходил мимо по коридору.

Но и он никак не мог предвидеть вспышку ярости, которая нарушит покой.

Дочитав последнюю страницу, премьер-министр встал, подошел к окну. Снаружи вихрем метались чайки.

Речь шла о подводных лодках. О треклятых подводных лодках, осенью 1982-го якобы проникших в шведские территориальные воды и нарушивших границы Швеции. В разгар этих событий в стране прошли выборы, и председатель риксдага поручил Улофу Пальме сформировать новое правительство, так как Народная партия и Партия центра потеряли целый ряд мандатов и оказались в слабой парламентской позиции. Придя к власти, новое правительство немедля назначило комиссию для расследования инцидентов с подводными лодками, которые так и не удалось принудить к всплытию. Возглавил комиссию Свен Андерссон, [1]он-то и представил теперь результаты ее работы. Улоф Пальме прочитал отчет. И ничего не понял. Выводы комиссии были совершенно невразумительны. И он пришел в ярость.

Следует, однако, отметить, что Улоф Пальме не впервые ополчился на Свена Андерссона. Вообще-то его неприязнь зародилась давно, июньским днем 1963 года, сразу после Праздника середины лета, [2]когда прямо в центре Стокгольма, на мосту Риксбру, был взят под стражу седой, элегантно одетый пятидесятисемилетний господин. Арест произвели так тихо, что никто из случившихся поблизости ничего не заметил. Арестован оказался полковник ВВС Веннерстрём, с той минуты на Риксбру — крупный шпион, работавший на Советский Союз.

В день ареста Веннерстрёма тогдашний шведский премьер Таге Эрландер возвращался домой из-за рубежа после одной из немногих отпускных недель, проведенной в Рива-дель-Соле. Когда Эрландер вышел из самолета и на него налетели журналисты, он был не только совершенно неподготовлен, но вообще не имел представления об этом деле. Знать не знал ни об аресте, ни о подозрительном полковнике ВВС Веннерстрёме. Возможно, имя и подозрения, словно взбудораженная старая пыль, иной раз и мельтешили в воздухе, когда министр обороны приходил к нему на доклад, что бывало отнюдь не регулярно. Но ничего серьезного, ничего по-настоящему привлекающего внимание. Подозрения насчет шпионажа в пользу русских постоянно плавали в мутных водах холодной войны. Потому-то Эрландер и попал в такое положение. Человек, который много лет кряду, ровным счетом семнадцать, был бессменным премьер-министром, стоял как дурак и не знал, что сказать, поскольку ни министр обороны Андерссон, ни кто-либо другой из компетентных лиц не сообщил ему о происходящем. На последнем этапе перелета — это всего-навсего час от Копенгагена до Стокгольма — его вполне могли бы информировать об этом шокирующем деле, предоставив возможность подготовиться к встрече с возбужденными журналистами. Но в Каструпе никто его не встретил и компанию ему не составил.

Хотя общественность мало что об этом знает, в ближайшие дни Эрландер едва не ушел в отставку с поста премьера и председателя Социал-демократической партии. Никогда прежде коллеги по правительству так его не разочаровывали. И Улоф Пальме, уже тогда начавший выступать как эрландеровский ставленник, который однажды придет ему на смену, конечно же лояльно разделял злость премьера на халатность, приведшую к его унижению. Улоф Пальме охранял своего патрона как злая собака, говорили в близких к правительству кругах. И обычно никто не перечил.

Улоф Пальме не смог простить Свену Андерссону все то, что по его милости довелось пережить Эрландеру.

Впоследствии многие удивлялись, почему Улоф Пальме все же включал Свена Андерссона в свои правительства. В сущности, понять не так уж и трудно. Если б мог, Улоф Пальме, конечно, не стал бы этого делать. Но он просто не мог иначе. Свен Андерссон пользовался большим авторитетом и влиянием в областных партийных организациях. Он был сыном рабочего, в противоположность Улофу Пальме, который был напрямую связан со старинным остзейским дворянством, имел родственников-офицеров — вдобавок сам тоже числился офицером запаса, — но самое главное, происходил из состоятельных аристократических кругов шведского общества. В партийной глубинке контакты у него вообще отсутствовали. Улоф Пальме был перебежчик, который со всей серьезностью относился к своей партийно-политической позиции, но тем не менее оставался политическим пришельцем, этаким визитером, загостившимся на всю жизнь.

Оке Леандер — он как раз проходил мимо кабинета премьер-министра, нес докладную записку, где в резких выражениях сообщал, что сотрудники канцелярии премьера по халатности не всегда вечером запирают двери, — услыхал грянувший взрыв ярости. На секунду приостановился, а затем зашагал дальше по коридору, словно ничего не случилось.