— Он хочет знать, будет ли больно. Не будет, если я не захочу.

— Abeo! — крикнул Макс и побежал туда, где на песке белели кружевные клочья пены.

— Опять! О чем на этот раз? — нетерпеливо спросила Мегги, заслоняя глаза ладошкой, чтобы рассмотреть Лео, который тоже последовал за братом.

— Он сказал, что уходит, — засмеялась Мэри Роуз.

— Я уже говорил, что люблю целовать твой живот?

Ее сердце билось медленно, сильно, в ожидании, в предвкушении… Она уже чувствует его дыхание.., мышцы напрягаются, желание растет, расцветает, открывая ее, как бутон.

— Нет, — выдавила она, — но я догадалась. Ты проводишь за этим занятием немало времени.

— И не только его, но и всю тебя, — признался он, поднимая голову, и едва не лишился чувств, когда дверь внезапно распахнулась.

— О Господи! — прошептала Мэри Роуз, мгновенно сникнув.

Это оказался Лео, которому приспичило исповедаться: он и Макс обрели нового друга, который, как выяснилось, оказался заядлым и не совсем честным игроком, в результате чего оба брата проиграли пари и остались без туфель. Тайсон побоялся спросить, о чем спорили его азартные детки. Они пробыли в Брайтоне еще пять дней, а потом погода испортилась: небо закрыли темные облака, ветер вздымал огромные волны. Пришлось вернуться. Однако, как выяснилось, Сэмюел Притчерт уже написал проповеди на месяц вперед, намереваясь и впредь устрашать ими паству, поэтому Тайсон похлопал его по спине и сообщил, что собирается вместе с семьей навестить братьев.

— Как долго вы будете отсутствовать на этот раз, преподобный Шербрук?

— Пока не знаю. Думаю, что могу вполне доверить вам штурвал нашего духовного корабля, — засмеялся Тайсон.

Сэмюел растерянно оглядел загорелых, ясноглазых детей и Мэри Роуз, спрашивая себя, во что превратился когда-то тихий и чинный дом викария.

Семейство прогостило в Нортклифф-Холле две недели. Как-то днем Мэри Роуз с графиней отправились в сад.

— Детям сюда вход запрещен, — пояснила графиня, — хотя, по-моему, они нарушают запрет при каждом удобном случае.

Мэри Роуз впервые увидела множество греческих статуй, изображавших женщин и мужчин в эротических позах, таких восхитительно-откровенных, что она то и дело ахала и охала, пытаясь закрыть глаза. Но так и не смогла. Такого ей еще не приходилось встречать.

— Господи! — воскликнула она в двадцатый раз, останавливаясь перед мраморным юношей, зарывшимся лицом между бедер женщины. Та, в свою очередь, в экстазе откинула голову.

— Эта у Софи любимая, насколько я помню, — заметила Алекс. — А вот Тайсон, по-моему, здесь ни разу не был. Прежде он находил это ужасным и безбожным. Может, сейчас ему понравится?

Мэри Роуз, чьи глаза заволокло дымкой при мысли о Тайсоне, проделывавшем с ней и не такое, прошептала:

— Обязательно покажу ему, как только он и его светлость вернутся.

— Моего мужа зовут Дуглас. Он оскорбится, если, вы будете с ним так официальны.

— Но он кажется настолько неприступным, — возразила Мэри Роуз.

— Иногда — возможно, — признала Алекс. — Ваши сыновья — самые красивые мальчики на свете.

Тайсон сказал, что они близнецы, но, на мой взгляд, они совсем не похожи.

— Большинство людей не могут их различить, — вздохнула Алекс, — а они этим пользуются для всяческих проделок. Что же до их красоты.., вы, к сожалению, правы. Страшно представить, сколько женщин они покорят, когда станут старше! Бедный Дуглас заранее трепещет при мысли об этом. Мальчики как две капли воды походят на мою сестру Мелисанду, прекраснее которой свет не видывал. Как ни странно, сын самой Мелисанды — точная копия Дугласа. Вероятно, скоро вы познакомитесь с моей сестрой и ее мужем. А теперь пойдем дальше. Тут есть еще немало.., интересного. Мэри Роуз охотно последовала за новой родственницей. Вечером, до того как стемнело, Мэри Роуз повела мужа в глубь сада к одной из приглянувшихся ей статуй, и они не выходили оттуда до восьми часов, пока не закапал дождик. Дуглас Шербрук при виде супругов покачал головой и довольно ухмыльнулся. Из Нортклиффа Шербруки перебрались в Котсуолдз и провели там три недели. Они взяли с собой Джеймса и Джейсона, которые на коленях умоляли мать и отца позволить им навестить дядю Райдера и всех его детей. Маленькие негодники прекрасно понимали, что подобным представлением могут всего добиться. Дом, где почти двадцать детей вечно дрались, смеялись, плакали, вопили и разыгрывали друг друга, был настоящим бедламом. Зато здесь всегда царило веселье и еды на всех хватало с избытком. Несмотря на то что наступил ноябрь, время от времени выпадали солнечные теплые деньки. Осень как будто медлила вступить в свои права. В один из таких дней Тайсон лежал под яблоней, положив голову на колени Мэри Роуз. Неяркое солнце просвечивало сквозь последние листья, легкий ветерок доносил запах прелой травы. Откуда-то слышались детские крики. Но здесь супруги были одни. Тайсон поднял голову и поцеловал живот жены. — Между нами слишком много ткани, — пожаловался он и закрыл глаза, ощутив, как ее пальцы медленно гладят его волосы. — Наверное, я не смогу развесить твою одежду на ветвях? А жаль. Мэри Роуз прислонилась к стволу и блаженно вздохнула.

— Не сейчас, — сказала она и, нагнувшись, поцеловала мужа в губы. — Знаешь, я чувствую себя так, словно время остановилось и мы попали не только в другое место, но и отрешились от всего мира с его бедами, невзгодами и радостями. Тебе недостает твоих проповедей и прихожан? Прошло уже почти три месяца с тех пор, как ты в последний раз всходил на кафедру.

Тайсон задумался. Он вспомнил о людях, которые желали добра ему и его жене, о своих детях, их улыбках и постоянных ссорах, в которых обычно побеждала Мегги. Какое счастье — просто смотреть на них и быть рядом с Мэри Роуз! Просыпаться рядом с ней по утрам, гладить громко мурлычущих Эллис и Монро. Слушать, как она беседует с детьми, знать, что она здесь и принадлежит только ему, как он — ей. Дом словно стал светлее с ее появлением, и не только потому, что стены гостиной теперь желтые, а ужасные темные шторы убраны на чердак. Нет, сам дом, казалось, стряхнул с себя годы тоски и мрака и сделался счастливым, оживленным местом, где единственным угрюмым созданием остается Сэмюел Притчерт. Даже миссис Придди теперь чаще улыбается. Иногда она даже поет, особенно когда запекает треску.

— Я очень изменился, Мэри Роуз? — нахмурился Тайсон, — Мне так не кажется, — возразила она, расправляя морщинки у него на лбу. — Ты всегда был таким — заботился обо мне и детях, делал все, что полагается. А твой смех… я всегда любила твой смех и шутки. Ты вечно поддразниваешь меня и детей. Почему вдруг этот странный вопрос? Разве раньше ты был другим?

Ему не хотелось вдаваться в подробности. Может, он боялся, что она узнает, каким он был прежде: куда суше, строже, чересчур чопорный и напыщенный, не говоря уже об узости воззрений, которые он старался навязать окружающим.

— Тебе нравится твоя новая семья? — поинтересовался Тайсон, прижимая руку жены к сердцу. — Знаешь, когда я впервые увидела Дугласа.., то есть графа.., я подумала, что он, должно быть, отвратителен: высокомерный, сухой, надменный — настоящий аристократ.

— Он от природы тиран и диктатор.

— Возможно, но только до тех пор, пока Алекс не принялась его щекотать "после чего он хихикнул, схватил ее в охапку и потащил за дива!! — так быстро, что нижние юбки взметнулись! Знаешь, у него такой же смех, как у тебя. А что до Алекс.., она просто удивительная! Макс признался, что теперь ему нравятся рыжие волосы. По его словам, тетка и мачеха помогли ему преодолеть это предубеждение. Похоже, они привыкают ко мне. Чудесные дети!

— А как насчет Райдера и Софи?

— Думаю, Райдер способен соблазнить любую женщину в возрасте от восемнадцати до восьмидесяти. — Даже тебя?

— О нет, я единственное исключение, которое никак не поддастся его чарам. Ты и на него чем-то похож. Оба так и светитесь добротой и весельем, так что, когда вы рядом, жизнь становится ярче. Стоит тебе появиться в комнате — и все головы поворачиваются к тебе, как подсолнухи к солнцу. То же самое с Райдером. Он похож на Райдера? На своего беззаботного, искрящегося юмором брата, который в юности сменил семь любовниц?