— И что мы теперь будем делать?

Ричард улыбнулся Каролине, выглядевшей такой же счастливой, каким был он в тот день, когда решился выдернуть больной зуб.

— Прошу прощения?

Каролина пожала плечами.

— Мы потанцевали — хотя я должна снова извиниться за то, что наступала вам на ноги — и выпили лимонаду. Ми потанцуем еще или вы отведете меня обратно к тебе Летиции, поцелуете мне руку и сбежите в какое-нибудь более веселое место? Создается впечатление, что вам здесь неуютно, словно вы не знаете, что делать, как и я.

— Вы всегда так устрашающе откровенны, мисс Уилбер? — спросил Ричард. Она покраснела и отвела взгляд, словно с запозданием осознав, что искренность едва не завела ее слишком далеко. Он махнул рукой, не давая ей ответить. — Нет, не надо, а то вы все испортите. Я прекрасно провожу время. Это действительно так. И, отвечая на ваш вопрос, могу вам сообщить: от нас ожидают, что мы поговорим еще несколько минут — обменяемся любезностями и, может быть, немного посплетничаем, — а затем я должен буду вернуть вас вашей компаньонке.

Она кивнула:

— О чем же мы будем говорить? Я никого не знаю, так что вряд ли смогу посплетничать вроде тех молодых дам, которые говорили о каком-то бедном человеке, вынужденном жениться, чтобы его поместье не попало в руки кредиторов. Я считаю такую постановку вопроса не вполне честной со стороны этих самых молодых леди, поскольку им, по-видимому, так никогда и не придется узнать, на что они пошли бы ради денег, ради крыши над головой, ради безопасности, учитывая, что они обе были буквально увешаны бриллиантами. Я не думаю, что увлеклась бы сплетнями, даже если бы что-нибудь и знала. Не кажется ли вам, что заниматься этим просто неприлично, пока в Америке эксплуатируют рабов, английские солдаты голодают на улицах, а ткачей выбрасывают из их жилищ только потому, что изобретены станки? Похоже, я слишком разболталась?

Казалось, она только что вышла из классной комнаты, где преподавал вполне определенный учитель.

— Совсем нет. Позвольте узнать, не был ли вашим наставником Морган Блейкли? Ваш интерес к моральным проблемам и острое ощущение несправедливости заставили меня вспомнить о нем. Скажите, как получилось, что вы стали воспитанницей герцога?

— Это очень длинная история, ваша светлость, и, возможно, не мне ее рассказывать, — проговорила она таким тихим голосом, что ему пришлось наклониться, чтобы ее расслышать. — Кроме того, — добавила она, — я сама очень слабо в нее верю. Не пригласите ли вы меня покататься верхом завтра после обеда?

— Не приглашу ли я вас? Мисс Уилбер, уверяю вас, что не могу и высказать, как вы меня осчастливите, если согласитесь покататься со мной верхом завтра после обеда. Теперь я вижу, мисс Уилбер, — продолжал Ричард, помогая ей подняться, — что вы потрясающе оригинальны. Настолько, что можете насмерть пронзить мужское сердце. — Он нагнулся над ее правой рукой, чтобы запечатлеть на ней требуемый этикетом поцелуй, и его губы слегка коснулись ее кожи, после чего поднял голову и очень пристально посмотрел в ее несколько растерянные, но живые зеленые глаза, удерживая на лице улыбку, в то время как мир его зашатался. Кольцо. Она носит кольцо Моргана. Мое кольцо.

— Но у меня нет никакого желания пронзать сердце, тем более насмерть, ваша светлость, — возразила Каролина, возвращая виконта к реальности. — Я не собираюсь предпринимать ничего подобного. Я здесь только потому… потому… — она осеклась и прикусила нижнюю губу, глядя на него виноватыми глазами. — Я думаю, мне пора возвращаться к тете, если вы не возражаете, ваша светлость.

Ричард пытался понять, смотрит ли он в глаза невинной девушки или в дуло пистолета, заряженного Морганом Блейкли. Дитя было слишком непосредственным, чтобы вызывать доверие, слишком честным, чтобы говорить правду, слишком бесхитростным, чтобы не иметь тайной цели. И кольцо, которое она носит, — что оно означает? Боже милосердный, что оно означает?

— Конечно, — согласился он, предлагая ей руку и возвращаясь в танцевальный зал. Настало время избавиться от нее и подумать о выражении дружелюбия на лице Моргана, о кольце. — Я продержал вас слишком долго, не правда ли? Должно быть, ваша тетя от волнения сходит с ума.

Каролина захихикала, он поднял бровь, недоумевая, что смешного нашла она в его фразе, но тут же взял себя в руки и продолжал, стараясь говорить безразличным тоном:

— Расскажите мне, пожалуйста, о своих родственных связях с мисс Твиттингдон; кажется, Морган обращался к ней именно так. Кем вы ей приходитесь?

Он заметил, что Каролина глубоко вздохнула, и ощутил, что она собирается ему солгать.

— Его милость герцог нанял ее мне в компаньонки, ваша светлость, — проговорила она, словно повторяя заученные наизусть слова, — а она оказалась настолько добра ко мне, что я стала называть ее тетей, просто выражая этим мою любовь. — Тут Каролина снова ему улыбнулась, и виконту стало стыдно, что он на мгновение усомнился в ее искренности. — Она мне не родственница, ваша светлость. Я совсем одна в этом мире, если не считать герцога Глайндского, разумеется.

— И маркиза, — поправил ее Ричард, видя, как к ним приближается Морган. У виконта мороз пробежал по коже, будто сама Смерть, улыбаясь, приближалась к нему. — Я вижу, сын вашего опекуна помогает вам войти в общество.

— Ах… он… — проговорила Каролина и усмехнулась. — Можно сказать и так, если это можно назвать помощью — оставить меня одну. Знаете, если бы не вы, я вскрыла бы себе вены от скуки. Большое спасибо за то, что вы были так добры ко мне.

Ричард знал, что должен сказать что-нибудь, и решил снова перейти в наступление хотя бы для того, чтобы увидеть реакцию Моргана. Что ему терять теперь?

— Мне это ничего не стоило. Счастлив был вам услужить и сохранить жизнь такой прекрасной и занимательной женщины, как вы. Мы ведь теперь друзья, мисс Уилбер, как вы полагаете? Тогда вы должны звать меня Ричардом, а я буду иметь честь обращаться к вам как к Каролине, как это принято между добрыми друзьями.

Она повернула к нему сияющее лицо, и он внезапно ощутил потребность оказывать ей покровительство, попытаться сделать ее вступление в свет как можно менее болезненным и более успешным. Возможно, Морган использует этого чудесного ребенка для достижения собственных целей, но из этого не следует, что он, Ричард, не должен быть галантен. Из них двоих он всегда был более мягким, более способным оценить красоту, а не только смотреть вперед, думая о конечной цели. Разве эта мягкость не делала его более человечным, чем холодно просчитывающий все наперед Морган, — или это только еще один признак его слабости и бессилия?

— О да, конечно, Ричард, — услышал он ответ Каролины. — Мне бы очень этого хотелось. Вы ничем не напоминаете Моргана.

Улыбка улетучилась с лица Ричарда вместе с большей частью его нарочитой бравады.

— Он ни на кого не похож, мисс Уилбер, — проговорил он, когда Морган остановился перед ним. — Морган! Ты мне сегодня удружил! Ваша мисс Уилбер восхитительна, просто восхитительна, и она была настолько любезна, что согласилась покататься со мной верхом завтра после обеда. Как ты думаешь, его милость не будет возражать?

— Смею предположить, что мой отец будет кувыркаться от восторга, Дикон, — сказал Морган, наклонив голову, а Каролина тут же ощутила себя выдрессированной собакой, услышавшей команду «К ноге!» — Что там ни говори, если мисс Уилбер увидят в компании с Единорогом, это прибавит ей весу, если только ты пообещаешь вернуть ее нам. А то у тебя возникают иногда проблемы с возвращением на прежние места, насколько я помню. Думаю, тебе лучше заехать за ней незадолго до пяти — это самое удобное время для променада.

Ричард проигнорировал искусно завуалированное оскорбление. Он поклонился сначала Каролине, затем Моргану, потом пожелал обоим доброй ночи. Уже отвернувшись, он услышал, как Морган говорит Каролине:

— Мисс Твиттингдон страдает от головной боли, крошка. Нам пора возвращаться на Портмэн-сквер, где она сможет отдохнуть, сняв с головы этот чудовищный тюрбан.