— Так вот, Поля с каким-то городским парнем спуталась. Красив… я сама видела. Волосы, как смоль черные. Одет, будто богач, какой. Все к родителям Полины ходит, да просит, чтобы замуж отдали.

— Ну? Почему не отдают?

— В том-то и беда… — бабушка хотела было встать к печи, но я её опередила и сама вытащила булочки. — В том и беда… Спиридоновна, как увидела его, в голос закричала — «Сгинь нечисть! Чур, меня! Мало тебе, окояный, девок было! Не отдам!» Вся улица слышала. А Поля… бедняжка, с лица сошла, ходит мрачнее тучи, плачет постоянно.

Я тихо села на табурет, чтобы не мешать бабушкиному рассказу.

— Отец Поли, говорит тому мальчику, мол, не обращай внимания, бабушка старая, говорит всякое. А он, нет. Раз кто-то из родственников против, то нельзя так. Будто краду… и все. Уехал. Вот почитай второй месяц нет его. А Полинка теперь из дома совсем не показывается.

Я нахмурилась и в задумчивости съела еще одну булку.

— Может наведаться к ней? — внезапно спросила я бабушку. — Как раз проведаю, булочек отнесу.

— И то дело! — бабушка обрадовалась моей идее. — Сейчас свеженьких поставлю в печь. А ты тогда, Варя одевайся.

Я умчалась к себе в комнату и переоделась из пижамы в черную майку и джинсы. Волосы собрала в хвост.

Когда вышла на кухню, бабушка уже собирала мне корзинку. На пороге я обула кеды, приняла от бабушки корзину и направилась к соседям.

Тетя Марина, мама Полины, уже не спала. Я слышала, как она ходит по двору и ругает кошек, которые путались у неё под ногами.

Я постучала в железную калитку камушком и стала ждать. Мне сразу же открыли.

— Ох, вот те на! Какие гости! Варька! Ой, как вымахала-то! Ну, невеста!

— Утречко, теть Марин, — улыбнулась я. — Я вот с гостинцами. Бабушка напекла булок.

— Красота, какая. Проходи! Чаю попьем. Правда, спят пока все, да мы тихонько.

В понимании тети Марины тихонько, было совсем не тихонько. Она, не стесняясь, громко говорила, грохотала чашками, и чайником.

Бабушкины булочки были названы шедевром.

— А Поля, как поживает?

Улыбка немного сошла с лица женщины.

— Ой, Полька… да, что она. Вбила себе в голову любовь всей жизни. Прямо жить не хочет.

— Да ну? — я решила немного подыграть, что я еще не слышала этой истории.

Впрочем, тетя Марина с удовольствием мне её пересказала в лицах. Пока я слушала рассказ, то про себя невольно думала, как Полине плохо. Любить человека, и не быть с ним вместе потому, что бабушке что-то там привиделось… казалось бредом чистой воды. Я бы, ни минуты на месте не сидела. Вот ни минуты…

— …и с тех пор сидит, все время вздыхает, — нахмурилась тетя Марина. — Говорю, сходи, развейся! Погуляй! А в ответ одно и то же — «Зачем?»

— А может врачу ее показать? — предложила я. — Может, пропишет витамины какие?

— Да были уже, Варенька! — всплеснула руками моя собеседница. — Повыписывали кучу таблеток. Ну а толку? Пропила она их, а лучше не стало.

Я задумчиво гладила бок своей кружки с чаем, изучая, как красиво на белом боку чашки вырос голубой цветок. Полоз…

Я на мгновение вскинулась. Причем здесь Полоз…? Почему я вообще о нем подумала?

— Теть Марин…

— М-м?

— А тот мальчик, по которому Полина страдает…

— Да где ж мальчик! Парень! Взрослый уже.

— …ну, так вот, он кто вообще такой? Кем представился?

— Да кем… в городе, значит, у него свое дело. Юрист он, вроде.

— А он ни на кого не похож?

— Да на кого ж? — удивилась тетя Марина. — Красивый, это да. А вот, на кого похож…

— Да ладно, это я так…

Вскоре я засобиралась домой. И невольно кляла себя за эту глупую идею. К Полине я так и не зашла…

Выйдя на улицу, я вздохнула и направилась к лавочке около нашей калитки. Сев на неё, я задумчиво уставилась на небо. А что если и так? А вдруг мамины страшилки вовсе не были страшилками? Что Полоз есть? И что он девушек сватает? Тогда Полину пытался Полоз сосватать? Вот совсем бред… парень-то городской. А Полоз в деревне веками обретался. Непонятно… Полинка была оторвой и расчетливой девчонкой. Захомутать самого красивого парня в деревне, не вопрос. Да и не страдала она никогда от нехватки внимания. Чем же её увлек городской юрист?

С той стороны улицы залихватски мотая ведром, шел Вовка. Парень что-то насвистывал, щурясь на солнце. Я поднялась ему на встречу. Вовка едва завидев меня, заулыбался.

— Какие люди! Только семь утра, а ты на ногах. В деревне не получается спать долго, да?

— Не получается, — согласилась я. — А ты за водой на речку?

— Ага. — Вовка поболтал жестяным ведром и удочкой. — Ну, еще может, рыбы наловлю. Пошли со мной. Если хочешь, конечно.

— Пошли, — согласилась я, про себя думая, что про Полю спрошу попозже.

Мы вышли с обратной стороны деревни и стали спускаться к реке.

На речке уже вовсю квакали лягушки, подставляя рассветному солнцу свои глянцевые мокрые бока.

Я помогла Вовке разобраться с наживкой для удочки, и он, закрепив удочку на берегу, уселся на песчаный берег. Вовка носил в деревне джинсовые шорты. Когда-то они наверняка были хорошими темно-синими джинсами, но за время вышеркались, потеряли цвет и полиняли. Вовка отрезал джинсы по колено. С тех пор летом только в них. Футболки тоже старые застиранные. Когда-то черные, а теперь сероватые без рукавов. На них была изображена какая-то рок-группа американского состава. Но теперь уже не разобрать.

Вовка заметил мой изучающий взгляд и удивленно спросил.

— Чего уставилась?

— Да так… думаю просто.

Вовка усмехнулся.

— Садись. В ногах правды нет.

— А можно подумать она вся в заднице скопилась, — парировала я. Но рядом с Вовкой все-таки села.

Примерно пять минут мы сидели в тишине. Солнце начало подниматься выше, и стало порядочно припекать.

— А я сегодня к тете Марине зашла, — как-бы невзначай, проговорила я. — Хотела Полю увидеть.

— Ты Полю хотела увидеть? Да брось ты. Ты же ее терпеть не можешь, — чуть не расхохотался Вовка. — Да зачем? Она как с каким-то мажором из города порвала, так больше ее и не видно. Сидит слезы льет.

— Вов, мне кажется, ее поддержать надо…

Вовка хмыкнул. Скорее раздраженно чем, зло.

— Поддержать. А когда она Тараса у Лельки отбила? Между прочим, Лельку тогда из петли успели вытащить. Что ты тогда говорила, помнишь? Вот то-то и оно. А ты говоришь поддержать.

— Ты как давно видел Польку? — не сдавалась я.

— Ну… — Вовка задумался, — где-то с месяц. Ой, да ладно, Варя! Ты вот не замечаешь за собой, что всех подряд жалеешь! Полька вообще твоей жалости не заслуживает.

Я больше не стала говорить на эту тему. Вовка ничего толком не знал. Как и тетя Марина. Только общие фразы и догадки.

Все остальное время у речки мы проболтали о планах на лето, что будем делать и куда обязательно сходим. Вовка поймал трех пескарей. Ведро заняли новые водные жители. Проходя мимо моего дома, Вовка слезно попросил меня арендовать наше ведро для воды и сходить на ключик.

— Блин, Вовка… я много не принесу, учти!

— Да хоть сколько. Я обещал воды принести, ну не нести же рыбу в руках, тем более живую. Если не хочешь, меня дождись, вместе сходим.

— Да ладно, — усмехнулась я. — Сама схожу. Все равно хотела.

Вовка двинулся дальше по улице, а я забежала в дом. В сенях как раз стояли ведра для воды.

— Ба! Какое ведро можно для воды взять. Я на ключик пойду!

— Ой, Варенька… — по звуку было слышно, что бабушка в комнате, смотрит телевизор. — Так возьми самое нижнее. Оно прочное.

— Светло-голубое?

— Ага, оно!

Я взяла ведро и, выйдя во двор, уже хотела пойти за калитку.

— Варя…

Я так, наверное, никогда в жизни не пугалась. Прямо перед калиткой стояла Марфа Спиридоновна. Бабушка Поли…

— Ой… баба Маня, вы напугали меня… А доброго здоровеца! Как вам погода- то нынче?

Старушка смотрела на меня странным изучающим взглядом. Я помнила бабу Маню улыбающейся старушкой. Она всегда сидела перед калиткой на лавочке и вязла то носки, то шарфы. И рядом с ней всегда были соседки. На той стороне улицы всегда было веселье, там и моя бабушка была. А сейчас на меня смотрела очень настороженная и испуганная женщина.