— Почему ты не при дворе? — удивилась Индия. Чарлз Фредерик Стюарт театрально закатил глаза.

— Понимаешь, Индия, просто не вынес! Королева и Бакингем только что не дерутся за знаки внимания со стороны короля и при этом ведут себя как дети. Не знаю, который из них хуже. Я просил у дяди разрешения вернуться в Куинз-Молверн, заняться хозяйством, хотя с таким управляющим мне здесь нечего делать. Правда, я охочусь с Генри и часто навещаю его в Кэдби, и, что ни говори, такое спокойное существование куда приятнее жизни при дворе, где меня осаждают заботливые маменьки, которым не терпится повыгоднее пристроить дочек. Я твержу им, что слишком молод для женитьбы, но эти проклятые бабы зарятся на мои связи, родство с королем, герцогский титул и состояние. Не знаю, куда от них деваться, сестричка. Когда настанет время, я сам выберу себе невесту!

Индия, рассмеявшись, уселась в кресло у огня и с наслаждением вытянула ноги.

— Какая это трагедия — быть молодым, богатым и завидным женихом! Сочувствую тебе, Чарли!

— Как по-твоему, я красив? — простодушно осведомился он.

— Очень, — заверила Индия.

— Все говорят, что я живой портрет родителя, — гордо поведал он.

Индия пригляделась к младшему брату.

— Верно, — согласилась она. — Я хорошо помню принца Генри. Он был всегда добр к нам. Жаль, что умер, так и не увидев сына!

— Мне бы тоже хотелось узнать его, но наследник старого короля Якова все равно не женился бы на маме, ведь в ее жилах не течет королевская кровь!

— Ошибаешься, — рассердилась Индия. — Мама — дочь Великого Могола, повелителя огромной империи! Род ее отца так же древен и знатен, как у Стюартов!

— Все так, — добродушно согласился Чарлз, — но Индия далеко и в Англии такие династии в расчет не берутся.

Сестра с театральным вздохом развела руками. Чарлз принес вина, и они еще долго сидели у камина.

— Расскажи о своем муже, — попросил он.

— Я почти ничего о нем не знаю, — растерялась Индия. — Он сделал мне предложение, и герцог Гленкирк ухватился за него, как голодная форель за муху. Не мог дождаться, пока сбудет меня.

— Но что же все-таки случилось? — допытывался герцог Ланди. — Ты вдруг исчезаешь, и хотя мама уверяла, что ты отправилась к родственникам, думаю, она просто тебя выгораживала. И папу ты, кажется, ненавидишь. Почему, Индия? Ты всегда была его любимицей — откуда такие перемены? Объясни. Обещаю, что никому не скажу.

Индия ничего не скрыла. Попытку побега. Плен. Рабство. Жизнь невольницы у Кейнана, сопротивление и страх, постепенно переросшие в горячую любовь. Новое похищение и весть о безвременной гибели мужа. Возвращение домой. Решение герцога спрятать непокорную дочь в горах и отнять у нее сына.

— Я ни за что не прощу его, Чарли. Как он мог пойти на это? Неужели забыл историю собственной семьи?

— И поспешил к тому же принять предложение Окстона, — добавил молодой герцог, сокрушенно качая головой. — Жаль, но мне тоже почти ничего не известно о Деверелле Ли, если не считать придворных сплетен и слухов. Он почти не показывается на людях.

— Да это и не важно, — вздохнула Индия. — Все равно, назад не повернуть. Он мой муж, и единственным способом избавиться от опеки Гленкирка было замужество. Что один жених, что другой — мне все равно.

— Ты можешь оставаться здесь сколько угодно, — предложил брат. — Я всегда рад такой компании.

— Всего несколько дней, чтобы как следует отдохнуть и набраться сил для встречи с мужем.

Наутро прибыл Генри Линдли, девятнадцатилетний маркиз Уэстли.

— Я решил проводить свою милую сестричку к мужу, — объявил он, звонко целуя ее в обе щеки. — Ты ужасно похудела, милая. Что с тобой?

Они устроились у камина, энергично поедая печеные яблоки со взбитыми сливками, и Индия повторила свою печальную историю. Лицо брата оставалось бесстрастным, только глаза выдавали обуревавшие его эмоции.

— Нелегко тебе пришлось, — заключил он. — Согласен, наш отчим действительно был чересчур строг, но и его страхи мне понятны. Времена изменились, и теперь на похождения нашей бабки вряд ли посмотрели бы сквозь пальцы. Тебя посчитали бы падшей женщиной, а твой сын принужден был бы носить клеймо ублюдка! — горько улыбнулся молодой человек, и Индия невольно подумала, как он красив со своими рыжеватыми, унаследованными от отца волосами, вандейковскими усиками и материнскими бирюзовыми глазами.

— Так и знала, что ты примешь его сторону! — обозлилась Индия.

Генри покачал головой.

— Я не принимал ничью сторону, сестрица. Просто как , мужчина вполне понимаю затруднения герцога. Если бы правда выплыла наружу, и ты, и ребенок стали бы настоящими изгоями. Ведь твой сын — не Стюарт, и маме подобное поведение тоже едва сошло с рук. Хорошо еще, что родители принца проявили к ней снисхождение. — И, нежно погладив сестру по руке, добавил:

— Постарайся начать новую жизнь, родная, и возможно, вернешь свое дитя, особенно если этот твой муж влюбится в тебя по уши, что обязательно произойдет, стоит тебе улыбнуться ему понежнее.

— А когда ты приведешь жену, драгоценный братец? — проворковала Индия.

Маркиз Уэстли картинно поежился:

— Мощи святые, сестра, я еще не готов расстаться с холостяцкой жизнью! Должны же мы с Чарли перебеситься!

— Ты был при дворе? — поразилась Индия.

— Зимы в Кэдби долгие и тоскливые, — проговорил маркиз. — Да, я провел зиму при дворе — и жизни не рад! Король и парламент постоянно сражаются и скандалят из-за проигранной испанской войны. Парламент считает, что французские гугеноты не получили надлежащей помощи. Я несколько раз заседал в палате лордов и наслушался такого, что долго не приеду в Лондон. Карл Стюарт хороший человек, но никудышный король.

Герцог Ланди согласно кивнул.

— Я боюсь за дядю, — признался он. — Дело не только в тех, кто ненавидит Бакингема, но и в фанатиках пуританах. Король предпочитает ходить в англиканскую церковь. Поэтому его обвиняют, что он слишком возвышает и покровительствует тем епископам, которых пуритане называют» арминианами «.

Пуритане ненавидят пышные церковные обряды, которыми увлекается его величество.