Отсутствие внутреннего направления тоже может не проявляться как таковое, потому что жизнь человека движется проторенным традицией путем, и он может обойтись без личных планов и решений. Откладывание со дня на день прикрывает нерешительность. И человек может осознать свою нерешительность, только если возникает необходимость принять решение, которое может принять он один. Такая ситуация может стать тогда наихудшим родом наказанья Божьего. Но даже если так, общая природа нарушения обычно не осознается и приписывается трудности того решения, которое необходимо принять.
И наконец, недостаточность чувства направления может укрываться за установкой на уступчивость. Тогда человек делает то, чего, по его понятиям, от него ждут; становится тем, кем, как он думает, другие хотят его видеть. И у него может выработаться значительная проницательность относительно желаний и ожиданий других. Обычно он (вторично) возвеличивает это свое искусство, как чуткость или внимательность. Когда он начинает отдавать себе отчет в вынужденном характере такой «уступчивости» и пытается ее анализировать, он обычно обращает внимание на то, что касается личных взаимоотношений, например, на потребность угодить другим или оградить себя от их враждебности. Однако он «уступает» в ситуациях, к которым это неприложимо, например, в аналитической ситуации. Он предоставляет инициативу аналитику и хочет узнать или догадаться, чего тот от него ждет. Он поступает прямо противоположно тому, на что открыто вдохновляет его аналитик: следовать собственным интересам. И здесь становится видна подоплека «уступки». Нимало не сознавая этого, он вынужден предоставлять другим направлять свою жизнь вместо того, чтобы взять ее в свои руки. Предоставленный сам себе, он чувствует себя потерянным. В сновидениях появляются такие символы, как лодка без руля, потеря компаса, путешествие без проводника по чужой и опасной стране. То, что отсутствие внутренней направляющей власти – существенный элемент его «уступчивости», становится ясно позднее, когда начинается борьба за внутреннюю независимость. Тревога, появляющаяся во время этого процесса, связана с отбрасыванием привычных целей, при том, что еще не хватает смелости довериться себе.
В то время как недостаточность или утрата способности направлять свою жизнь могут быть скрытыми, есть и другая, всегда ясно различимая, по крайней мере, для подготовленного наблюдателя, недостаточность: способности принимать на себя ответственность. Слово «ответственность» может означать три разных вещи. Я не буду, в данном контексте ссылаться на выполнение обязательств или на верность данному обещанию, или на способность отвечать за других людей. Установки на этот счет слишком разняться, чтобы можно было выбрать нечто постоянное, характеризующее любой невроз. Невротик может быть надежным человеком, а может брать на себя слишком мало или слишком много ответственности за других.
Не будем мы философствовать и о нравственной ответственности. Компульсивность при неврозе так велика, что свобода выбора становится пренебрежимо малой. Для практических целей мы примем, что пациент, в общем, не мог бы вырасти иным человеком; а в частности, не мог бы поступать, думать и чувствовать иначе, чем он поступает, думает и чувствует. Но пациент, однако, не разделяет этой точки зрения. Его высокомерное пренебрежение ко всем законам и к любой необходимости простирается и на него самого. Тот факт, что его развитие (принимая во внимание его прошлое) могло пойти только в определенном направлении, им во внимание не принимается. Сознательными или бессознательными были такие-то и такие-то влечения и установки, тоже ничего не значит. Неважно, насколько непреодолимыми были исключительно неблагоприятные условия, с которыми ему приходилось бороться, он Должен был сражаться с ними с неослабевающей силой, храбростью и хладнокровием. Если он не смог, значит он дрянь. И наоборот, в своей самозащите он может жестко отрицать любую свою вину, провозглашая себя безупречным, и возлагать на других вину за любые трудности, прошлые или настоящие.
Здесь, как и в других случаях, гордость берет на себя функции ответственности и травит его презрительными обвинениями, когда ему не удается сделать невозможное. Поэтому почти невозможно для него принять на себя единственную имеющую значение ответственность. А это, по сути, не больше, но и не меньше, чем обычная, простая честность в ответах самому себе о себе и о своей жизни. У этой честности три дела: прямое признание себя таким, какой ты есть, без преуменьшений или преувеличений; готовность отвечать за последствия своих действий, решений и т.п., не пытаясь «вывернуться» или свалить вину на других; осознание, что решение твоих проблем зависит от тебя, а не другие люди, судьба или время должны их за тебя решать. Это не значит, что нельзя принимать постороннюю помощь, напротив, это подразумевает получение всевозможной помощи. Но даже лучшая помощь со стороны не принесет пользы, если ты сам не делаешь усилий к конструктивным изменениям.
Проиллюстрируем это искусственным примером, собранным из многих подобных случаев: молодой женатый мужчина постоянно тратит денег больше, чем может себе позволить, несмотря на регулярную финансовую помощь от отца. Он дает себе и другим множество объяснений: это ошибка его родителей, которые никогда не учили его обращаться с деньгами; это ошибка его отца, который назначил ему малое содержание. Но это продолжается, потому что он слишком робок, чтобы попросить больше; ему нужны деньги потому, что его жена не умеет экономить, или потому, что ребенку нужна игрушка; потом идут налоги и счета от врачей – и что, разве он не заслуживает, как и всякий, немного развлечений здесь и сейчас?
Все эти доводы – непосредственные данные для аналитика. Они раскрывают требования пациента и его склонность считать себя обиженным. Для пациента – они не только полностью и удовлетворительно отвечают за его затруднительное положение, но по сути, он использует их, как волшебную палочку, чтобы устранить тот простой факт, что, по каким бы то ни било причинам, он действительно тратит слишком много денег. Прямо заявить о фактах, назвать лопату лопатой, часто почти невозможно для невротика, раздираемого гордостью и презрением к себе. Конечно, последствия не замедляют сказаться: банковский счет истощается, он влезает в долги. Он в ярости на банк, который вежливо уведомляет его о состоянии его счета, в ярости на друзей, которые не хотят ссудить его деньгами. Когда дело становится совсем плохо, он ставит отца и друзей перед фактом и так или иначе вынуждает их прийти ему на выручку. Он не усматривает той простейшей связи, что его неприятности – последствие его нерасчетливых трат. Он принимает зароки на будущее, которые вряд ли чего-то стоят, потому что он слишком занят тем, чтобы оправдать себя и обвинить других, и не имеет на самом деле в виду того, что планирует. До его сознания так и не доходит трезвая мысль, что недостаток расчетливости – его проблема, которая по-настоящему затрудняет его жизнь, и что, следовательно, от него зависит ее решение.
Вот другая иллюстрация того, насколько упорно невротик может быть слеп к последствиям своих проблем или своих действий: человек, таящий бессознательное убеждение, что его не касается обычная причинно-следственная связь, вдруг осознает свое высокомерие и мстительность. Но он просто не видит того следствия, что другие возмущены этими его качествами. Если кто-то негодует на него, это неожиданный удар, он считает себя обиженным и часто бывает довольно проницательным, указывая на невротические факторы (в других), которые заставляют их возмущаться его поведением. Он легко сбрасывает со счета все представленные доказательства. Он считает это попыткой других рационализировать их собственную вину или уход от ответственности.
Эти иллюстрации, хотя и типичные, не показывают и малой части способов уйти от ответственности за себя. Мы уже обсуждали их, когда говорили о способах сохранить лицо и спастись от бешеных атак ненависти к себе. Мы видели, как невротик возлагает ответственность на всех и вся, кроме себя, как он делается отстраненным наблюдателем над собой, как искусно он отделяет себя от своего невроза. В результате его подлинное я значительно ослабевает или еще больше отдаляется. Если, например, он отрицает, что бессознательные силы являются частью его личности, они могут стать для него загадочной, пугающей до безумия властью. И чем слабее его контакт со своим подлинным я из-за таких бессознательных уверток, тем больше он становится беспомощной добычей своих бессознательных сил, и тем больше и больше у него настоящих причин бояться их. И напротив, каждый шаг к собственной ответственности за весь этот свой комплекс заметно прибавляет человеку сил.
