— Он останется на своей должности, мама? — спросила Фортейн.

— Конечно. Выслушай меня хорошенько, Фортейн. Я передам Магуайр-Форд тебе в день свадьбы. Поместье будет принадлежать только тебе. Тебе одной. Мы не раз об этом говорили, но я хочу, чтобы все было ясно. Женщина, не имеющая денег и собственности, обречена на жизнь рабыни. Ты никогда не будешь счастлива, малышка, если не станешь сама себе госпожой. И учти: ольстерские протестанты и католики не слишком дружат, и любая искра превратится в бушующий пожар. Поэтому мы постарались отгородиться от соседей. В нашей деревне живут и протестанты, и католики, посещают свои церкви и трудятся вместе. Именно этого я и добивалась, и, думаю, ты захочешь того же. Рори Магуайр правил от моего имени двадцать лет и вместе с моим кузеном Калленом Батлером и протестантским священником, преподобным Стином, хранил мир. Теперь эта обязанность перейдет к тебе. Твой муж не имеет права вмешиваться вдела Магуайр-Форда, ты не должна его слушать, если речь зайдет о нежелательных переменах. Пусть жители поместья сосуществуют мирно и счастливо.

Сильный ветер наполнил паруса на мачтах, надувшиеся со слабым гулом. Брызги соленой пены увлажняли губы, в сыром воздухе пахло гниющими водорослями.

— Почему католики и протестанты ссорятся, мама? — спросила Фортейн. — Разве не все поклоняются единому Богу?

— Разумеется, малышка, но отцы церкви жаждут поистине королевской власти. К несчастью, им всего и всегда мало. А для того чтобы получить власть, нужно завладеть сердцами и умами простых людей. И тогда Господь становится самым мощным оружием. Церкви используют это оружие, чтобы порабощать людей. Каждый хочет, чтобы его обряды поклонения Богу были единственными и самыми правильными. Поэтому они дерутся друг с другом, убивают, по их мнению, во имя Бога и убеждены в своей правоте.

Мой отец, а твой дед. Великий Могол Акбар, давным-давно пригласил ко двору людей, исповедующих разные религии. Много лет они спорили о природе Создателя, способах поклонения Ему и о том, почему каждый прав в своих доводах, а другие ошибаются. Отец мой все терпел и даже с интересом слушал споры, но в конце концов основал собственную религию и не последовал ни за одним адептом веры из тех, что так призывали его к себе. Вера, дорогая моя, — это то, как ты, и только ты, относишься к Господу. И не слушай того, кто станет говорить иначе.

— Значит, люди используют Бога, чтобы добиться своих целей, — задумчиво протянула Фортейн. — Это большой грех.

— Верно, — кивнула мать. — Я с детства учила тебя быть веротерпимой, детка. Не позволяй никому сбить тебя с прямого пути.

— Не позволю, — твердо заверила Фортейн.

— Но если влюбишься, будешь во всем слушать возлюбленного, — возразила мать.

— Значит, я никогда не влюблюсь. Большинство нынешних мужчин, по моим наблюдениям, совсем не то, что мой отчим. Он уважает тебя, прислушивается к твоему мнению. Только за такого человека я выйду, мама. Надеюсь, им окажется Уильям Девере.

— Твой отец уважает меня, потому что я так себя поставила, что же касается мнения… да, он меня слушает, но редко следует моему совету. Мужчины упрямы как ослы. Нужно уметь с ними обращаться. Стараться обойти по кривой. Перехитрить, — улыбнулась Жасмин.

— Я часто видела, как ты обхаживаешь папу, — усмехнулась Фортейн. — Когда мы с Индией были маленькими, даже об заклад бились, сколько времени он продержится, прежде чем сдаться.

— Неужели? — сухо обронила Жасмин. — И кто из вас чаще выигрывал?

— Я, — с некоторым самодовольством призналась Фортейн. — Индия слишком спешила выиграть. Я, однако, не торопилась, выжидала удобного момента, совсем как ты, мама. Терпение — истинная добродетель, особенно когда имеешь дело с мужчиной.

Жасмин опять расхохоталась и нежно погладила дочь по щеке.

— Никогда не думала, что у меня столь мудрое дитя. Боюсь, Уильяма Деверса ждет сюрприз! Получит совсем не ту женщину, которой добивался.

— Единственное, чего он добивается, — моего приданого, — резко возразила Фортейн. — Настоящим сюрпризом для него будет новость, что я намереваюсь держать свои деньги при себе. Вряд ли ему понравится иметь подобную жену.

— В таком случае он жалкий глупец, ничего более, — отмахнулась Жасмин.

— Кто жалкий глупец? — осведомился Джеймс Лесли, герцог Гленкирк, подходя к дамам.

— О, мы просто говорили о мужчинах, — рассерженно буркнула Фортейн.

— Не слишком лестное замечание, девочка, — отозвался герцог. — Ты взволнована? Всего через несколько дней ты встретишь молодого человека, который, возможно, станет твоим мужем.

— Посмотрим, — спокойно ответила Фортейн. Лесли шумно вздохнул. Что это творится с падчерицами? Он вырастил их, воспитал, и в детстве они были обыкновенными милыми и послушными малышками. Да и потом вели себя неплохо, пока речь не заходила о замужестве. Он обещал жене, что больше никогда не усомнится в детях, а клятву приходится держать.

— Ты права, девочка. Посмотрим. Кто знает, может, парень окажется дураком или, того хуже, мерзавцем, а я не хочу такого супруга для своей дочери.

Жасмин Лесли покачала головой. Судя по выражению лица мужа, чаша его терпения переполнилась. Однако ответил он, как подобает хорошему отцу. Вероятно, старого пса все-таки можно научить новым трюкам.

— Нам лучше спуститься в каюту, малышка, — предложила герцогиня, — посмотреть, все ли готово к сухопутному путешествию.

— Можно я останусь, мама, посмотрю еще немного?

— Так и быть, — кивнула Жасмин и, взяв мужа за руку, увлекла вниз. — Она хочет побыть одна, Джемми.

Герцог молча кивнул.

Фортейн осталась у поручня, погруженная в невеселые мысли. Это ее родина, которую она покинула пяти месяцев от роду. Теперь Ирландия ничего для нее не значит, всего лишь название места, и только. Какая она на самом деле? А Магуайр-Форд? Замок, по словам матери, невелик, называется Эрн-Рок. И стоит на озере. Мама говорит, что это прекрасное место и они с отцом были там счастливы.

Фортейн нахмурилась. Сможет ли и она быть счастлива там, где зверски убили отца? Отца, которого она так и не узнала, потому что он погиб вскоре после того, как она была зачата.